ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ
2004 • < 2
ГЛОБАЛИСТИКА И ФУТУРОЛОГИЯ
И.В. ЕФИМЧУК
Пирамида власти-собственности: будущее планетарной экономики?
Поражение, которое потерпели в холодной войне страны социализма, продемонстрировало миру их низкую экономическую эффективность и неспособность конкурировать на равных с противником, чье хозяйство основано на рыночных принципах. Широко распространившиеся во время "бархатных" революций приятные на слух лозунги (экономическая свобода, правовое государство, общечеловеческие ценности) породили всеобщую уверенность в необратимости наступления западной демократии, совместно с рыночной экономикой преодолевающей последние преграды (институциональные ловушки), воздвигаемые традиционализмом. Отдельные голоса скептиков, возражающих против односторонней оценки реалий, трактуются значительной частью интеллигенции как черный пессимизм, препятствующий порыву масс к построению общества всеобщего благосостояния в мировом масштабе. Вполне понимая и приветствуя желание людей жить в свободном демократическом обществе, попробую рассмотреть, насколько реалистична сама постановка вопроса об окончательной победе рынка (обмена) над распределением и демократии над тоталитаризмом.
Даже формулировка подобного вопроса в качестве дискуссионной гипотезы способна вызвать недоумение в момент, когда господство рынка не только в постсоциалистических странах, но и во всей мировой экономике, кажется свершившимся фактом, подкрепляемым оптимистическими выводами обществоведов: "Характерной чертой восьмой фазы (периодизации истории по И. Дьяконову. - И.Е.) стал уход в прошлое... последних империй. Наблюдается все большее отторжение обществом тоталитарных режимов" [Медведко, 2002, с. 16]. Однако попытка применить к анализу социальной эволюции и экономического развития современные методы исследования (в том числе представления о власти-собственности и элементы системного анализа) приводит к результатам, которые противоречат доминирующим положениям экономической науки. Как бы ни хотелось автору разделить оптимизм рыночников, ряд моментов заставляет подвергать их слова сомнению.
Власть-собственность: ретроспектива и перспектива
Модель власти-собственности, разработанная в начале 1980-х г. синологом Л. Васильевым преимущественно на материалах истории Китая [Васильев, 1982, с. 89], не пользуется широкой известностью среди экономистов. Она раскрывает специфику общественных отношений в аграрных цивилизациях Востока и предполагает неразрывное единство властного статуса и экономической роли, причем первичным в этой связке является власть, а не собственность. Востребованная идеологами перестрой-
Ефимчук Ирина Викторовна — кандидат экономических наук, доцент кафедры экономической теории Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского.
5* 131
ки (поскольку она позволяла продемонстрировать аналогию между советским строем и восточной деспотией), с началом рыночных преобразований эта модель была забыта "властителями дум", казалось, навсегда. Захлестнувшая страну волна реформаторской эйфории породила не только у большинства населения, но и в ученом мире оптимистические ожидания очередного (теперь уже рыночного и демократического) светлого будущего. После десятилетия не слишком удачного для страны реформаторства, когда вина за отрицательные последствия осуществленных преобразований была возложена на "институциональные ловушки", проблема власти-собственности снова оказалась актуальной.
Пирамида советской власти-собственности, полуразрушенная рынком, но сохранившая свой "скелет" (иерархическую структуру "властной вертикали"), идеально подошла на роль главной "институциональной ловушки", препятствующей реализации созидательного потенциала частной собственности и экономическому развитию страны. Именно такую трактовку данный феномен получил в редких работах, посвященных его анализу. Представляется, что чрезмерная политизированность и увлечение оценочными суждениями препятствуют объективной трактовке учеными-экономистами данной модели, мешая приблизиться к уровню понимания проблемы, заданному Васильевым.
На мой взгляд, власть-собственность - отнюдь не нежизнеспособная мутация отношений собственности, обусловленная "азиатской" наследственностью российской государственности. Как не является нежизнеспособной мутацией социального организма экономическая система, базирующаяся на жесткой иерархической структуре и преимущественно перераспределительных (редистрибутивных) хозяйственных связях. Как отмечает А. Неклесса, "социальное пространство обладает... определенной двойственностью и противоречивостью. Оно может быть замкнутым, консервативным и экономным, либо открытым, революционным и весьма расточительным, и в том, и в другом случае сохраняя жизнеспособность" [Неклесса, 20016, с. 62]. За тысячелетия социальной эволюции человечеством были освоены и апробированы два базовых типа социально-экономических систем, в которых тесно связаны взаимоопределяющие друг друга экономические и политические принципы организации. Один из них - рынок в экономике и демократия в политике, другой - распределение и авторитарная политическая власть (империя, то есть система с жесткой централизацией власти). Именно этому, второму типу социума и соответствует пирамида власти-собственности, в которой "власть и господство основываются не на владении собственностью как таковой, а на высоком положении в традиционной иерархии" [Нуреев, Рунов, 2002]. Первый тип экономико-политической организации характерен для открытых хозяйственных систем, второй - для закрытых.
Человеческие сообщества любого масштаба и уровня развития, поскольку их жизнеобеспечение осуществляется за счет обмена с природной средой, поставляющей человеку необходимые ему ресурсы, представляют собой открытые системы. Но социум можно рассматривать и в качестве закрытой экономической системы, принимая за критерий характер взаимодействия с внешней социальной средой, соседними странами и народами. Если в стране жизнеобеспечение большинства населения основывается на собственных ресурсах, расположенных на ее территории, а взаимодействие с соседними странами (речь может идти как о силовой экспансии, так и о внешней торговле) экономически незначимо, носит вспомогательный характер - экономику такой страны можно считать закрытой системой. Если же уровень жизни большинства населения страны поддерживается за счет обмена с внешней социальной средой и недостижим на основе использования собственных ресурсов (как естественных, так и искусственных), такая система будет открытой. В последнем случае расширение обмена с внешней социальной средой автоматически приводит к увеличению взаимодействия со средой природной, поскольку в процесс удовлетворения потребностей населения данной страны вовлекаются и чужие ресурсы.
Закрытая система преимущественно статична, она реализует задачу сохранения, а не развития. Отсутствие эволюционной динамики отнюдь не отрицает, а, наоборот, предполагает наличие динамики функциональной. Однако амплитуда колебаний (то есть динамика разнообразных процессов, идущих в социуме), допустимая в закрытой системе, должна быть ограничена определенными критическими значениями, за пределами которых запускается процесс саморазрушения системы. Такая система строится на доминировании государственной собственности, поскольку именно она структурирует закрытое социальное пространство, придает ему необходимую жесткость и устойчивость. Как известно, ".высокоорганизованная система должна обладать свойствами и жесткой, и корпускулярной систем; они взаимно дополняют друг друга, и наличие только одной из них еще не определяет достаточной жизнеспособности" [Малиновский, 1970, с. 26]. В любом социуме роль субординирующих связей выполняет государственная собственность, а гибких, координирующих -частная. Именно частная собственность делает социум органичной, саморазвивающейся системой, способной к качественным трансформациям; дополняет его такими характеристиками, как вариативность и мобильность. Однако "части органического целого вне целого не только теряют ряд своих значимых свойств, но и вообще не могут существовать в данной качественной определенности" [Спиркин, 1999, с. 299]. Опыт аграрных цивилизаций Востока наглядно демонстрирует, что рост частной собственности, выход частной инициативы из-под контроля государства приводил не к экономическому развитию, а к разрушению самой системы, после чего на ее обломках начинался новый хозяйственный цикл.
Взаимозависимость государственной и частной собственности показывает Л. Алаев: "На протяжении веков шла борьба между двумя системами прав на землю, соответственно, между социальными слоями, представлявшими эти две системы. Частный сектор не мог победить в этой борьбе, поскольку это вело к упадку государства и установлению новой власти, снова низводившей частный сектор на его второстепенные позиции. Государство при всем своем могуществе не могло уничтожить частный сектор: стоило этим всерьез заняться, как наступал хозяйственный упадок с примерно теми же последствиями. Два сектора были обречены сосуществовать, жить в симбиозе. Каждая из противоборствующих сил в одиночку была слаба, чтобы монополизировать экономику" [Алаев, 1998, с. 117-118].
Через смену тенденций концентрации/деконцентрации собственности в аграрных империях реализовывалась функциональная динамика1. Нарушение социально-экономического равновесия создавало необходимость развития, но из-за отсутствия возможности последнего происходил не качественный скачок на более высокий уровень, а "возвращение на круги своя". Застойные аграрные цивилизации время от времени восстанавливали утраченный потенциал развития за счет саморазрушения и уничтожения части избыточного населения в войнах и социальных катаклизмах.
В закрытой системе, лишенной возможности выйти за пределы очерченных границ (и пространственных, и временных), наладить новые способы взаимодействия со средой, подавление частной инициативы и ограничение частной собственности - не произвол и злонамеренность властей, а императив вы
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.