ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ
2013 ■ № 1
А.Г. АЙРАПЕТОВ
Поиск национальной идентичности
в славянском мире
(О книге С. Романенко)
В тексте рассматривается предлагаемая историком-славистом С. Романенко концепция исследования проблем российско-югославских отношений в XX в. Особое внимание уделяется роли правящей элиты двух стран в формировании и осуществлении внешней политики на Балканах.
Ключевые слова: интернационализм, национализм, славянское братство, советско-югославский конфликт.
The article considers a case study concept of problems of Russian(Soviet)-Yugoslav relations in XX century, proposed by S. Romanenko - a historian-slavist. Special consideration is paid to the role of the countries' ruling elites in the Balkan area foreign policy formation and fulfillment.
Keywords: internationalism, nationalism, Slavic brotherhood, Soviet-Yugoslav conflict.
Идущая от эпохи Просвещения тенденция рационализации всех сфер общественной жизни, включая политику, преодолевала сопротивление иррационального: предрассудков, начетничества, догматизма, стереотипов мышления. И история российско- и советско-югославских отношений дает немало поводов поразмыслить над такими серьезными вопросами, как, например, объективные предпосылки и условия развития отношений между странами в контексте этнополитических конфликтов в Центральной и Юго-Восточной Европе. Не меньший интерес представляет и проблема многоликости проявлений субъективного начала в межгосударственных двусторонних отношениях. Интеллектуальный уровень и идейно-мировоззренческий диапазон высших руководителей и их ближайшего окружения, состав привлекаемых экспертов, реальный уровень политической культуры верхов - все эти факторы в различной мере определяют качество принимаемых на высшем уровне политических решений. Точно так же рождение и становление на постсоветском и постъюгославском пространствах новых национальных государств с существенно иными социально-экономическими, политическими и идеологическими основами обусловливает сдвиги в общественном сознании, в частности в историографии. В данной связи недавно вышедшая монография историка-слависта С. Романенко [Романенко, 2011] предоставляет прекрасную возможность как для научного переосмысления социалистического прошлого не только Балканского региона, но и нашей страны, так и для того, чтобы избавиться от многих привычных штампов, традиционно сопровождающих югославскую тематику.
Насколько "искрит" проблемное поле изучаемого автором книги региона, дают представление споры, например, о такой в целом академической проблеме, как поддер-
Айрапетов Арутюн Гургенович - доктор исторических наук, профессор кафедры всеобщей истории Тамбовского государственного университета им. Г.Р. Державина.
жание социально-политической стабильности в полиэтнической Австро-Венгерской империи. Несмотря на отдельные шаги в направлении федерализации империи (компромисс 1867 г. между Австрией и Венгрией, венгеро-хорватское Соглашение 1868 г., предоставление большой самостоятельности Галиции и Буковине и др.), централизация оставалась доминантой государственно-административной политики Габсбургов. Политическое кредо предпоследнего императора Австро-Венгрии Франца Иосифа I не полно, но выразительно заключалось в словах, которые он часто повторял своему начальнику генерального штаба К. фон Гетцендорфу: "Представьте, монархией невозможно управлять по конституции" (см. [Айрапетов, 1999; 2004]). Естественно, сепаратистские тенденции в Венгрии, Чехии, Словакии, Галиции и землях южных славян сохранялись, и поражение дунайской империи в войне 1914-1918 гг., став мощным ускорителем центробежных процессов, обернулось ее крахом.
Такова в общих чертах фактологическая канва, вызывающая острые споры. Ряд американских и британских исследователей - И. Деак, Б. Елавич, Ф. Бридж, А. Скед [Bridge, 1990; Sked, 1989; Jelavich, 1987; Deak, 1990; Яси, 2011], а также российский ученый Т. Исламов [Исламов, 1995; 2001а; 2001б] считают доказанным наличие некоего позитивного опыта Австро-Венгрии в деле регулирования межэтнического взаимодействия. А американский историк С. Вэнк, соглашаясь с тем, что прежние резко негативные оценки монархии Габсбургов как "тюрьмы народов" были явным преувеличением, одновременно полагает, что успехи в культуре и образовании в Австро-Венгрии и ее экономический рост блокировались архаичной имперской политической системой. Данный вывод основывается на западных политологических теориях империи как особой формы политической структуры, в которую имманентно заложен механизм распада. Поэтому австро-венгерское Соглашение 1867 г. интерпретируется как иллюзия стабильности, за которую была заплачена непомерно высокая цена: отчуждение большинства славян и нейтрализация всех последующих усилий по реформированию структур монархии [Вэнк, 1995, с. 16-17].
В книге Романенко данные сюжеты играют, по сути, роль предыстории. Однако концепция автора, увязывающая сложную проблему стабильности многонационального государства с вопросами о возможностях его самореформирования и учитывающая влияние внешнеполитических обстоятельств, позволяет выйти за рамки риторического спора о жизнеспособности/нежизнеспособности империй. На рубеже XIX-XX вв. национальные проблемы Австро-Венгрии переплетались с социальными и оказывались тесно взаимосвязанными с геополитическими и военно-стратегическими целями и планами великих держав и малых государств Европы. Сохранение и целостность Габсбургской монархии при наличии двух сильных соседей на западных и восточных ее границах - Германии и России, было для подавляющего большинства населявших дунайскую империю народов вопросом жизни и смерти. Сепаратистские тенденции в предвоенную эпоху достаточно отчетливо прослеживались лишь в национально-освободительном движении югославян. Вместе с тем лояльное отношение к монархии, свидетельством которого было общеимперское сознание (Gesamtstaatsbewusstsein), не снимало с повестки дня вопроса о реорганизации дуалистической монархии на федеративных началах как единственно возможного пути ее сохранения в качестве "общего дома".
Куда больше дискуссий возникает при рассмотрении политических перипетий российско-югославских отношений - теме, весьма болезненно воспринимаемой российским общественным сознанием. Известно, что политика - выражение и реализация социально-групповых интересов. Всегда ли адекватно осознавались интересы России на Балканах в отношении южных славян? Каково было в российско-южнославянских связях соотношение идеологии и Realpolitik (геополитики, преследования экономической выгоды)? Отмеченная выше рационализация общественной жизни в индустриальную эпоху изменяла это соотношение в пользу Realpolitik, хотя в начале XX в. идеологические компоненты внешней политики - монархическая солидарность и лозунг славянского единства - сохраняли свою роль в качестве инструмента про-
паганды. Этноконфессиональная близость русских и сербов способствовала мобилизации фронтовиков в начальный период Первой мировой войны, но ее затягивание девальвировало этнический эффект "славянского фактора" и временно усиливало интернационалистскую идеологию и психологию среди славян.
В российской историографии по разным причинам практически отсутствовали работы, в которых с исторической точки зрения и методами, свойственными исторической науке, а не идеологии, анализировалось бы формирование и поэтапное развитие национально-государственных и внешнеполитических концепций российских социал-демократов - не только большевиков, но и меньшевиков. К публицистике одних авторов (В. Ленин, И. Сталин) нельзя было подойти с позиций критики источника; публицистические статьи, аналитические статьи и брошюры других (Л. Троцкий, Г. Зиновьев, Л. Каменев, А. Потресов, Ю. Мартов и др.) находились под запретом или забылись. Между тем отношение социал-демократов к славянской и югославянской проблеме, а также к внутренней и внешней политике Австро-Венгрии в начале ХХ в. сыграло большую роль в разработке ими новых принципов и концепций национально-государственных интересов, безопасности и внешней политики. Эти принципы с октября 1917 г. стали основой внешней политики большевиков и созданного в 1919 г. Коминтерна. Этнические процессы, прежде всего процесс национального самоопределения, по мнению как "революционеров", так и "ревизионистов", должны были сыграть вспомогательную роль в социальном преобразовании общества во всемирном масштабе. Самостоятельных сути и значения в глазах большевиков национальный вопрос не имел. Однако внешнеполитические концепции российской социал-демократии основывались не только на зачастую упрощенном и прямолинейном понимании соотношения "классового-национального". Будучи воспитанниками-недоучками императорских гимназий, университетов и институтов, большевики сумели впитать в себя имперскую идеологию и психологию, соединив ее с идеей "мировой революции", точнее - с целесообразностью создания крупных государств, которые объективно не могли не быть полиэтничными. Впоследствии, в 1930-1950-е гг. именно эта внешне парадоксальная, но исторически обоснованная смесь легла в основу советской внешней политики, которая в редуцированном виде продолжалась и впоследствии, вплоть до распада СССР. Естественно, одним из объектов такой политики были страны Средней Европы и Балкан. Именно она стала одной из причин начавшегося в 1948 г. советско-югославского конфликта, на самом деле закончившегося только в 1990-1992 гг. - с исчезновением и КПСС, и Союза коммунистов Югославии, а смотря шире - СССР и Югославии.
К упомянутым выше противоречивым постулатам (пролетарский интернационализм, мировая революция и национальное самоопределение) восходило идеологическое наполнение официальной политики Советской России в отношении возникшего в 1918 г. Королевства сербов, хорватов и словенцев (с 1929 г. - Югославии). Осуществляя свой курс, большевики в 1920-е гг. ориентировались на сербскую революционную организацию "Черная рука", КПЮ и хорватское национальное движение. После прихода к власти А. Гитлера отношение Кремля к Югославии т
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.