СТАТЬИ
Славяноведение, № 3
© 2014 г. О.В. ХАВАНОВА
ПОИСК ОБЩЕГО ЗНАМЕНАТЕЛЯ ЗАСЛУГ В МОНАРХИИ ГАБСБУРГОВ В XVIII ВЕКЕ: ОРДЕН СВ. СТЕФАНА
В статье рассматривается место и функции понятия «заслуга» при назначении на чиновничьи должности, обобщаются аргументационные стратегии, характерные для прошений о награждении орденом св. Стефана, учрежденным в 1764 г. для поощрения элит в монархии Габсбургов XVIII в.
The article considers the place and functions of the notion of «merit» by administrative appointments, studies the argumentation strategies typical for petitions about decorating with the St. Stephan order, founded in 1764 for encouraging elites in the eighteenth-century Habsburg Monarchy.
Ключевые слова: заслуга, дворянство, чиновничество, монархия Габсбургов, прошения, орден св. Стефана.
Современные методики работы с письменными источниками развиваются под перекрестным влиянием филологии, социологии, культурной антропологии. Историков интересует не только что рассказывается в тексте, но и как это рассказывается. Смежные дисциплины побуждают задавать источникам, прежде всего эго-документам1, новые вопросы и тем самым больше узнавать о коллективных и индивидуальных представлениях людей минувших эпох. Одним из направлений, получивших широкое распространение в исторических исследованиях последних десятилетий, стали анализ и реконструкция дискурсов и дискурсивных практик. Исследователи дискурсов полагают, что речевые понятия социально обусловлены, а речь, в том числе письменная, не только что-то высказывает, но и объясняет то, что высказывает. Так путем сопоставительного анализа контекстов выявляются принципы, в соответствии с которыми реальность в тексте определенным образом классифицируется и репрезентируется.
Лингвист Т.М. Николаева предложила интересный подход к изучению замкнутых художественных текстов, не слишком протяженных и имеющих некий смысловой центр, и назвала его «ключи нарратива». Подобно тому, как детектив случайно находит в траве шпильку, клочок материи или булавку, и связи событий вдруг становятся ему ясны, - пишет она, - «ключи нарратива» - это элемент, как бы открывающий глаза читателю на неочевидные смыслы [1. C. 41]. В данной статье речь пойдет не о художественных текстах (хотя многим их авторам нельзя отказать в литературном таланте), но о массовом, по сути, источнике - обраще-
Хаванова Ольга Владимировна - д-р ист. наук, ведущий научный сотрудник Института славяноведения РАН.
1 Этот термин и методология изучения подобных источников были впервые предложены голландскими историками Р. Деккером и Я. Прессером, которые описывали их как тексты, где автор рассказывает о личной жизни и эмоциях, раскрывает, вольно или невольно, свое «я».
ниях к властям. Чтобы разгадать социальные обусловленности многих понятий, историку тоже приходится подбирать ключи - ключи к дискурсивным практикам. Одним из таких ключей, открывающим многие прежде неочевидные смыслы, стало понятие «заслуги».
В последние десятилетия историки обратились к феноменологии заслуг в континентальных монархиях раннего Нового времени и предложили оригинальные интерпретации дискурса о природе и характере заслуг в обществах «старого порядка». Дж.М. Смит на примере Франции XVII в. [2] и Э. Ла Вопа на материале протестантской Германии XIX в. [3] показали, как переосмысление этого феномена меняло корпоративную этику дворянства или карьерные стратегии духовенства. Во владениях Австрийского дома, как, возможно, нигде в Европе, заслуги (по крайней мере, с начала XVIII в.) стояли в центре общественного внимания, служили действенным инструментом социального дисциплинирования2 и самодисциплины индивида.
Для Габсбургов поражение в войне за испанское наследство (1700-1713) стало водоразделом, знаменовавшим отказ от геополитических амбиций [4. Б. 13]. Двойной эффект от условий Сатмарского мира 1711 г., положившего конец кровопролитной гражданской войне в Венгрии, и Утрехтского мирного договора 1713 г., фиксировавшего уступку испанской короны в пользу Франции, нашел выражение в концентрации внимания на центральноевропейских владениях [5. С. 11]. В последующие десятилетия венскому двору предстояло заинтересовать элиты в долгосрочном сотрудничестве с династией, создать прагматические основания для политической лояльности. Для этого в обществе начала насаждаться меритократия особого рода - не только связанная с достижениями индивида, но и аккумулировавшая заслуги семьи на поколения в глубь веков. Заслуги становились разновидностью символического капитала (термин П. Бурдье) - ресурса, доступного индивиду на основе чести, престижа, признания.
Австрийский историк Э. Гармс-Корнидес пишет о том, что именно в правление Карла VI (1711-1740) обществу был предложен негласный договор, суть которого заключалась в обмене лояльности на государевы милости. Проанализировав ситуацию в Северной Италии начала XVIII в. (сразу после ее вхождения в состав владений Австрийского дома), автор пришла к выводу, что верные службы предков монарху легитимировали социальный статус и претензии подданного. Преимущественное внимание уделялось случаям, когда преданность правящему дому была сопряжена с моральными и физическими страданиями - тюремное заключение, разорение, разлука с семьей, эмиграция. Редкая просьба не подкреплялась отсылками к послужному списку отца, деда, родственников по отцовской и материнской линии, где собственные достижения - учеба или служба - становились закономерным продолжением семейной традиции [6. Б. 211].
Первая дверь, которая открылась с помощью ключа «заслуги», была система королевских стипендий в правление Марии Терезии (1740-1780), о чем подробно говорилось в главе «Накопление заслуг, подсчет достоинств» книги «Заслуги отцов и таланты сыновей» [7]. Там же было сделано предположение, что награждение заслуженных отцов возможностью бесплатно дать престижное образование детям является частью более широкой социальной практики. Причем практика эта не сводилась к праву потомков жить за счет капитализации достойных похвалы и награды деяний предков, но являлась универсальным общим знаменателем общественной полезности каждого подданного. Молодой чиновник Янош Пал Петри-
2 Социальное дисциплинирование - теория немецкого историка Г. Эстрайха (1910-1978), описывающая суть базовых изменений, охвативших в раннее Новое время власть и общество: с одной стороны, речь шла об объективной потребности в дисциплинирующем вмешательстве государства в разнообразные сферы человеческой деятельности, с другой - о сознательно дисциплинированном поведении индивида, о переносе «точки принуждения» внутрь человека.
чевич, прося повышения по службе, писал: «Всемирно известная милость вашего величества вселяет в меня уверенность, что вы не откажетесь меня выслушать, и я тем более буду услышан, что многое свидетельствует: ваше императорское величество постоянно думает о вознаграждении верноподданнических служб» [8. Fasz. г. Nr. 914. 14 X 1761. Fol. 307г].
Универсальность категории «заслуга» проявляется, помимо прочего, в том, что характеризует и дворянина, и простолюдина, ибо желанный путь добровольного служения общему благу был открыт для всех. Можно привести немало примеров того, как заслуги конвертировались в наследственный дворянский титул, пусть зачастую и номинальный, не сопряженный с немедленными изменениями качества жизни и социальной среды обитания. Дворянин же, по определению обладая родовыми заслугами, ни на минуту не должен был успокаиваться, чтобы не уронить доставшееся ему от отца и дедов доброе имя. О природе и месте родовых заслуг говорит как бы вскользь оброненное замечание референта Венгерской казенной палаты о соискателе Ференце Ради: «Заслуги его помимо дворянского звания коренятся в том, что начиная с 1720 г. он пять лет прослужил в одной из подведомственных бухгалтерских контор» [8. Fasz. г. Nr. 827. 7 Xl 1750. Fol. 256r]
В обществе царил консенсус относительно того, что все заслуги требуют того или иного вознаграждения. При этом характер и размер монаршей милости должен был соотноситься с весомостью заслуг. Граф Миклош Эстерхази (1711-1764), отправляясь послом к русскому двору, писал отцу: «По моем возвращении [в Вену] мне в самых лестных выражениях была обещана приемлемая и соразмерная моим заслугам награда» [9]. За одно и то же признаваемое заслугой деяние можно было получить вознаграждение или компенсацию лишь единожды.
Стандартная резолюция на прошениях неудачливых соискателей звучала как приговор: «О заслугах просителя ничего не ведомо». Это могло означать, что, например, Казенная палата не признавала в качестве достаточных оснований ранения и награды боевого офицера без финансово-экономического опыта. Это могло также говорить о том, что соискатель слишком молод и неопытен и в его окружении нет ни одного влиятельного лица, кто взял бы на себя роль патрона, выступив с поручительством о благонадежности и профессиональной пригодности юноши. Янош Анхелли признавался: «Заслуги мои, всемилостивейшая государыня, кроме того, что со всем старанием и прилежанием прослушал курс наук, дабы сделаться полезным подданным и гражданином отечества, равны нулю» [10. Fasz. г. Nr. 1/2. Konv. 3. N 99 ex Dec. 1767. Fol. 186г]. Отсюда настойчивые поиски покровителей (как это делать - учили имевшие широкое хождение письмовники) и законная гордость, когда положения удавалось добиться без посторонней помощи.
О том, как «нулевые заслуги» при наличии патрона не мешали делать весьма успешную карьеру, можно судить по жизненному пути венгра Андраша Слабига. В 1759 г. он писал: «Заслуг, которые мог бы перечислить [для получения должности] у меня нет, если не счесть таковыми неустанные усилия, которые с младых ногтей прилагал я, чтобы стать способным и пригодным для службы вашему священнейшему величеству». Между тем, из прошения следовало, что по окончании учебы он семь лет был домашним наставником у сына венгерского канцлера Мик-лоша Палфи (1710-1773) - Кароя (1735-1816), будущего канцлера и основателя герцогской ветви рода. Неудивительно, что молодого человека зачислили в штат
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.