Политика КНР в области нераспространения ядерного оружия: доктрина, теория и практика
© 2009 С. Понамарев
Автор статьи рассматривает официальные доктринальные установки КНР в отношении проблемы распространения ядерного оружия. Предпринимается попытка проанализировать понимание современным Китаем сути этого вопроса в контексте обеспечения национальных геостратегических интересов. Описываются внешнеполитические установки КНР в отношении роли и места ядерного нераспространения и ядерного сдерживания в системе международной безопасности. Для рассмотрения вопроса практического применения доктринальных установок Пекина анализируются политические шаги Китая в отношении ядерной проблемы Корейского полуострова.
Ключевые слова: распространение ядерного оружия, внешнеполитическая доктрина, Центральный военный совет КНР, МАГАТЭ, Комитет Цангера, ядерный терроризм, баллистические ракеты
Официальная политика КНР по проблеме распространения ядерного оружия (ЯО) является неотъемлемой частью общей линии Китая в сфере военной безопасности. Последняя в свою очередь носит доктринальный характер и направлена на обеспечение условий реализации национальной стратегии развития, основная цель которой заключается в достижении к середине XXI в. статуса великой державы, занимающей доминирующее положение в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР) и равной по политическому влиянию, экономической и военной мощи другим великим державам. Представляет интерес китайская трактовка понятия "великая держава''. Наиболее четко она изложена в носящей полуофициальный характер монографии генерал-майора НОАК Ли Эрбина "Выбор Китаем внешнеполитической стратегии в начале XXI в.''. Определяя основные признаки "великой державы'', автор приходит к выводу о том, что "понятие мировая держава подразумевает наличие у государства стратегических, политических и экономических интересов в масштабах всего мира. Также необходимо признание другими странами права участия этого государства в решении региональных и мировых проблем. Кроме того, у государства должны быть общие интересы с другими крупными мировыми державами и единая система взаимодействия на международном уровне''1.
Понамарев Сергей Владимирович — аспирант Центра стратегических проблем СевероВосточной Азии и ШОС Института Дальнего Востока РАН. Тел. 8 (916) 249-43-28
В соответствии с этой основной идеологической установкой формируются и конкретные стратегические цели и задачи, стоящие перед КНР в настоящее время. Они были официально озвучены на XVI съезде КПК в 2002 г.: "продолжение дела строительства и модернизации, завершение дела объединения Родины, защита мира во всем мире и стимулирование всеобщего развития''2.
На современном этапе внешнеполитическая доктрина КНР находится в стадии постепенного обновления и приведения в соответствие с изложенными выше основными стратегическими задачами развития. В современной доктрине КНР сочетаются старое и новое видение китайским руководством мира и места в этом мире Китая.
Согласно новым представлениям, мир воспринимается как потенциально враждебный, хотя — в отличие от маоистского периода — и не несущий непосредственной угрозы безопасности Китая. При этом необходимо оговориться, что такой подход находит свое отражение в китайской официальной политологии, но не транслируется через доктриальные издания "Белых книг'' Госсовета КНР. Впервые об отходе от концепции неизбежности новой мировой войны заявил Дэн Сяопин в 1986 г.: "Раньше мы считали, что мировая война неизбежна, сейчас наша точка зрения изменилась; судя по тенденции в развитии международных отношений, мир можно отстоять, но, разумеется, для этого надо проделать определенную работу''3. В итоге прежний стратегический принцип "постоянной готовности к широкомасштабной войне по отражению нападения'' был изменен на принцип "военного строительства в мирное время''. Согласно оценке Дэн Сяопина на рубеже XX и XXI вв., в связи с отсутствием неизбежности возникновения новой мировой войны Китай впервые в новейшей истории получил возможность сосредоточить усилия на модернизации экономики и одновременно по мере ее развития укреплять национальную оборону.
Новые представления китайского руководства о мире стали активно формироваться после того, как в 1999 г. КПК приступила к разработке концепции участия страны в экономической и политической глобализации. Экономической стратегии, направленной на превращение Китая в страну "глобальной экономики'', соответствует и его новый внешнеполитический курс.
Главным идеологическим императивом внешнеполитической доктрины КНР стало "зигзагообразное развитие мира в сторону многополярности''4. Согласно китайским оценкам, современная международная обстановка в сфере военной безопасности характеризуется развитием сложных и противоречивых тенденций, среди которых можно выделить движение к многополярному миру и экономическую глобализацию при сохранении "несправедливого и неразумного старого международного политического и экономического порядка''5.
Подобная точка зрения получила развитие в китайской концепции "трех неизменных и трех новых изменений'' (саньгэ бу бянь, саньгэ синьдэ бяньхуа)6. В качестве "трех неизменных тенденций'' китайские аналитики выделяют'': сохранение идеи "мира и развития'' как важнейшей направляющей в международных отношениях; продолжение движения к многополярному миру и нарастание темпов экономической глобализации; сохранение тенденции к ослаблению международной напряженности. "Три новых изменения'' отражают растущую озабоченность увеличением разрыва между развитыми и развивающимися странами; активным проникновением гегемонизма и методов силовой политики в международные отношения, возрастанием тенденции к военному вмешательству.
Необходимо отметить, что впервые на официальном уровне термин "гегемонизм'' был озвучен в октябре 1995 г. Цяо Ши, занимавшим в тот момент пост председателя ВСНП Китая: "Гегемонизм и силовая политика сохраняются в современном мире. Народы Китая...и других азиатских стран, тесно объединенные между собой и прогрессирующие в своем развитии, могут и должны сами защитить себя против гегемонизма и силовой политики''7.
В связи с этим Китай в своих официальных программных документах декларирует задачу борьбы с гегемонизмом, в частности, в "Белой книге'' по национальной обороне КНР, изданной в 2002 г., указывается, что "Китай будет неуклонно и настойчиво добиваться нового видения безопасности, выступая против гегемонизма, силовой политики и терроризма во всех их формах''8.
Очевидно, что понятие гегемония относится к действиям США на международной арене. Как отмечает в упоминавшейся выше монографии Ли Эрбин: "направление использования США своего лидирующего положения на мировой арене, завоеванного ими после "холодной войны'', а также реакция на это КНР являются основными факторами, определяющими развитие китайско-американских отношений в начале XXI в.''. При этом он же утверждает, что "американское стремление к однополярности в стратегии и политике во многих сферах встречает трудности. В обозримом будущем тенденция к многополярности станет более явной. Как представляется, к 2020 году новый мировой порядок на основе многополярности в основном сформируется''9.
Таким образом, в доктринальных подходах Китая США рассматриваются как враждебная сила, превосходящая его на сегодняшний день в военном отношении. По словам бывшего председателя Центрального военного совета (ЦВС) КНР Цзян Цзэминя "ныне и в ближайшей перспективе невозможны серьезные изменения в ситуации, когда "Запад остается сильнее, а мы слабее''; попытки и политические заговоры враждебных нам сил на мировой арене, направленные на то, чтобы "вестернизировать'' нас и "разделить'' нас, также не могут прекратиться, и на протяжении длительного времени будут предприниматься попытки проникновения, просачивания в наши ряды этой разлагающей идеологии''10.
Пекин отдает себе отчет в том, что США направляют свои усилия на сохранение своего статуса единственной сверхдержавы современного мира, который может быть ими утерян в процессе общего изменения международной обстановки в сфере безопасности, характерной чертой которой становится постепенная утрата их лидирующих позиций в мировой экономике и связанных с этим привилегий. Усиление КНР становится вызовом для США, а значит, Вашингтон будет последовательно сдерживать рост экономического, политического и военного влияния Китая всеми возможными средствами. Именно в этом контексте Пекин справедливо расценивает наличие американского военного присутствия в АТР как проявление долговременной стратегии, призванной обеспечить доминирующее геостратегическое положение США посредством сдерживания роста совокупной мощи Китая. Как часть этой стратегии Китай рассматривает укрепление американо-японского альянса, решение США о базировании тяжелых бомбардировщиков, крылатых ракет и атомных подводных лодок на острове Гуам, а также развертывание американской системы противоракетной обороны театра военных действий (ПРО ТВД) с возможным включением в зону ее действия Тайваня11.
Китайские лидеры сознают, что в обозримом будущем Китай будет не в состоянии конкурировать с США в сфере военной мощи, и стремятся при осуще-
ствлении программы модернизации оборонного потенциала страны сосредоточить усилия на отдельных приоритетных направлениях, которые могут стать эффективными средствами сдерживания военного потенциала США в условиях так называемой ассиметричной войны. Политико-дипломатическая парадигма действий КНР в области военной безопасности также направлена в первую очередь на сохранение возможности свободного маневра и противодействие попыткам США контролировать процесс усиления политического, экономического и военного влияния Китая на международной арене. Ядерная политика Китая как составная часть национальной оборонной политики формируется в соответствии с этой задачей.
Военная доктрина Китая выражена в стратегии "активной обороны'', она строится на принципе, выраженном в "Белой книге'' по национальной обороне Китая: "оборона, самооборона и ответный удар по противнику''12.
О
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.