Повесть о битве на Скорнищеве в летописании ХУ-ХУ1 веков
© Н. В. ТРОФИМОВА, доктор филологических наук
В летописях ХУ-ХУ1 веков под 1371 или 1372 годом помещена небольшая повесть о битве между войсками Дмитрия Московского и Олега Рязанского. Битва эта произошла из-за того, что Дмитрий отказался вернуть Рязани Лопасню, обещанную Олегу за помощь во "второй Ли-товщине", ссылаясь на то, что Олег не принял участия в сражении. Тогда рязанский князь захватил Лопасню, а московский отправил против него войско во главе с Дмитрием Боброком-Волынским [1. С. 58].
Ранняя редакция повести в кратком варианте содержится в Симео-новской и Рогожской летописях, а в более пространном - в Софийской I и Новгородской IV. Летописцы сообщают о выходе против рязанцев московских воинов во главе с Дмитрием Волынским и сборе большого войска Олегом. Автор Рогожского летописца кратко охарактеризовал рязанцев: "Рязанци же сурови суще..." [2. С. 98], а в Софийском своде описаны враги московского войска, с помощью трех определений и глагольного трехчлена: "тогда рязанци сурови человеци и сверепии и лю-дие высокоумни суще, възнесъшеся мыслью и възгордешася величанием, и помыслиша высокоумием своим." [3. С. 440. Курсив здесь и далее наш. - Н.Т.]. Эта авторская характеристика в обоих сводах дополнена прямой речью рязанцев, в которой они преувеличивают слабость противников, предлагая вместо оружия взять с собой только веревки, чтобы вязать пленных: "не емлите с собою доспеха, ни щита, ни копиа, ни иного оружиа, но токмо емлите с собою едины ужища кождо вас, имъ-
же вы есть вязати Москвичь, понеже суть слаби и страшливи, и некреп-ци" [2. С. 98-99; ср.: 3. С. 440].
Результат битвы - поражение рязанцев - комментируется летописцами с помощью трех цитат. В Рогожском летописце они следуют за сообщением о победе москвичей, а в Софийской летописи предваряют описание битвы, продолжая мысль о том, что Бог покровительствует смиренным, а не уповающим на силу: «яко же рече Соломон: "Господь гордым противиться, а смереным дает благодать". И в Евангелии рече: "Всяк възносяися смериться, а смиряяся възнесется". И Давид пророк рече: "Не спасеться царь многою силою, ни исполин, ни храбор не спа-сеться множьством крепости свое"» [2. С. 99; ср.: 3. С. 440].
Обе ранние редакции повести отражают московскую позицию по отношению к междоусобной битве: москвичей летописцы называют "наши", подчеркивая их упование на "Бога, Иже не в силе, но в правде, дает победу и одоление" [2. С. 99; 3. С. 440], а рязанские воины получают характеристику гордецов, унижающих воинские качества противников, за что они и наказаны поражением.
Большая распространенность второго текста создается не расширением фактических данных, а увеличением количества приемов экспрессивного стиля. Помимо уже упомянутых случаев можно отметить, что в Софийской I летописи описание битвы содержит два синонимичных оборота с эпитетами вместо одного, приведенного в Рогожской: "И бысть им бой" [2. С. 99] - "И бысть им брань люта и сеча зла" [3. С. 441]. Хотя эпитеты, использованные вторым летописцем, вполне традиционны, а сами обороты представляют собой варианты формулы начала битвы, они делают более выразительным фрагмент Софийской летописи по сравнению с Рогожской.
В последующей традиции переработка летописцами текста повести шла по двум направлениям. В Московской Академической летописи, которая в этой части отражает текст Ростовского владычного свода [4. С. 724-732], и в сокращенных сводах (Московских 1497 и 1518 гг., Владимирском), Тверском сборнике, общерусском провинциальном Устюжском летописце по списку Мациевича, местном Архангелогородском летописце редакторы в разной степени уменьшают ее объем. В Московских сводах из текста исчезают приемы экспрессивного стиля, снимаются библейские цитаты, сохраняется лишь основная событийная канва.
В Московской Академической летописи хвастливая речь рязанцев снята полностью, а в устюжских летописях редакторы заменяют ее сообщением: "Рязанцы же гордомыслении не хотеша с собою сабель и копеи имати, хотеша ремение и взенцы имать" [5. С. 33, 74]. Для характеристики рязанцев устюжские летописцы вместо ряда эпитетов используют только один выразительный гордомыслении.
В описании сражения, помимо формулы начала битвы, использовавшейся в предшествующих сводах, в Московской Академической ле-
тописи редактор вводит формулу бегства рязанцев "в мале дружине" [6. С. 534], а устюжский летописец начало битвы определяет сочетанием, не встречавшимся в других сводах в этой повести: "Бысть им сеча люта".
Таким образом, в этих сводах повествование обретает более объективный характер, лишенный ярких характеристик противоборствующих сторон, минимально используются изобразительные средства.
В летописном своде 1497 года (как и в своде 1518 г.) редактор сохранил событийную канву повести, сократив не только прямую речь (она здесь звучит так: "Не емлем никоего оружия, но ужища чим москвичь вязати" [7. С. 76]), но и цитату, и все авторские размышления о ходе событий. Он отказался и от приемов экспрессивного стиля, характеризовавших противников, которые вступили в битву. В результате повесть превратилась в расширенную погодную запись, передающую только основные события похода. Такой рационально-деловой подход к фиксации событий был характерен для сокращенных сводов в целом.
В Тверском сборнике вместо повести появляется единственная фраза: "На зиму поиде князь великий Дмитрей на Олега рязанского, и съг-на его с Рязаны, а посади Пронскаго Володимера" [8. С. 431]. На таком сокращении рассказа могла сказаться местная позиция летописца: в эпоху описанной битвы московский князь соперничал с тверским в борьбе за великое княжение, и подробное описание его победы, вероятно, не привлекало тверского летописца.
В целом появление сокращенных редакций повести вызвано, очевидно, отдаленностью события от пишущих по времени и, в общем, незначительностью его для последующей истории Руси.
В пространных московских летописях (Великокняжеском 1479 г., Воскресенском и Никоновском сводах) находим прямо противоположную тенденцию.
Если автор Софийского свода расширил отрицательную характеристику рязанцев в сравнении с Рогожской летописью, то редактор Московского свода усилил эту характеристику, добавив к ряду эпитетов еще один: палаумные людища [9. С. 255]. Примечательно, что экспрессия выражена и существительным с помощью суффикса, имеющего увеличительное значение, и прилагательным с оценочным смыслом. В сцену битвы, помимо существовавших ранее, редактор ввел формулу судьбы побежденных - "Рязанци же побегоша, мнози же от них избиени быша, а инии изъимани" (Там же). С помощью постепенного накопления воинских топосов форма повести становится все более традиционной.
Еще одно изменение связано, видимо, со стремлением редактора к строгой логике повествования. В Рогожском своде рассуждение о том, что Бог наградил москвичей за смирение, а рязанцев наказал за гордость, следовало за сообщением об исходе битвы и было оторвано от
характеристики враждующих сторон. В Софийском своде это отступление, сопровождаемое тремя цитатами о смирении и гордости, переставлено и следует непосредственно за характеристикой рязанцев и москвичей, предваряя повествование о битве. Редактор Московского свода предложил третий вариант расположения фрагментов. Он продолжил рассуждение о смирении и гордости, прямо определив ход событий: "Бог... призре на смиреных смиреным оком" (Там же), и снял цитату из Притч Соломона. Тем самым он кратко и логично подытожил характеристику героев и связал ее непосредственно с ходом событий. Две оставшиеся цитаты (из Нового Завета и Псалтыри) летописец перенес в конец текста, как было в Рогожском своде, и дал с их помощью характеристику участников битвы, введя ее словами: "О таковых бо рече Господь." (Там же).
Таким образом, в Московском своде 1479 года перестановки придают тексту логическую последовательность, а стилистические изменения направлены на четкую расстановку акцентов в характеристиках героев и отчетливое выражение авторской позиции.
Продолжение той же работы находим в Никоновской летописи. Хотя она ближе всего стоит к редакции Московского свода 1479 года и Воскресенской летописи, редактор еще больше усилил негативную характеристику рязанцев, подчеркнув их гордость: "Рязанци же люди су-рови, сверепы, высокоумни, горди, чаятелни, вознесшися умом и воз-гордешеся величанием, и помыслиша в высокоумии своем палоумныя и безумныа людища, аки чюдища..." [10. С. 16]. Выразительность характеристики достигается не только длинным рядом синонимов и тавтологическими повторами (высокоумни - в высокоумии - вознесшися умом, горди - возгордешеся), но и морфологическими рифмами, которые создаются рядом стоящими словами (палоумныя и безумныа; людища, аки чюдища), а также появлением второго слова с увеличительным суффиксом в сравнении.
Параллельно с усилением характеристики врагов редактор подчеркивает смирение русского войска.
В Никоновской летописи редактор расширил перечисление небесных покровителей, на помощь которых уповали московские воины; дважды пространно выразил мысль о покровительстве Бога смиренным, в том числе с помощью цитаты из Псалтыри, которой не было в других вариантах текста; наконец, ввел два глагола-антонима, выражающих активное действие. Благодаря этому авторская мысль оказалась воплощена отчетливо и эмоционально.
Сходные дополнения введены в речь рязанцев, решающих не брать с собой оружия, перечень видов которого увеличен по сравнению с предыдущими вариантами повести: "не емлем собе ни щит, ни копии, ни иного которого оружья" [9. С. 255] - "не емлите с собою доспехов, ни щитов, ни копей, ни сабель, ни стрел" [10. С. 16], воинам предлагается
взять лишь "едины ужища" [9. С. 255; веревки, канаты. - Н.Т.; 11. С. 1167], в Никоновской летописи "взени [веревки, арканы. - Н.Т.; 12. Вып. 2. С. 151] едины, и ремение [ременный бич, кнут, ременная плеть. -Н.Т.; 12. Вып. 22. С. 141], и ужища" [10. С. 16], чтобы вязать москвичей. Редактор Никоновского свода не следует за предшественниками, у которых эта дета
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.