ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ
2005 • < 3
ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО И ПРАВОВОЕ
ГО СУДАРСТВ О
В.В. ЛУНЕЕВ
Права человека и преступность в глобализирующемся мире
Права человека и преступность
Эффективность реальной защиты прав и свобод граждан государством в криминальной сфере крайне низка и весьма эфемерна. Этому способствуют два обстоятельства. Во-первых, нарушения законности со стороны правоохранительных органов. Во-вторых, во время предварительного следствия и суда обвиняемый или подсудимый -это как бы "слабая" сторона, "жертва" перед сильной системой уголовной юстиции, а в нашей стране общественное мнение очень часто, если не всегда, оказывается на стороне "слабого". Страдания потерпевшего от преступления в это время почему-то забываются. В значительно большей мере у нас проявляется озабоченность нарушением часто малозначительных прав подозреваемых, обвиняемых, подсудимых и осужденных, права которых постоянно расширяются, а права правоохранительных органов сужаются.
В России, да и в других странах мира преступные проявления, как правило, не включаются в статистику нарушений прав и свобод человека. Жертвы самых опасных преступлений (терроризм, убийства, бандитизм, торговля людьми и т.д.) не попадают в сферу внимания правозащитников. А вот если будут допущены те или иные нарушения в отношении субъектов этих преступлений, то страна может попасть в черный список государств-нарушителей прав человека. Например, если при задержании террориста ему не полностью были разъяснены его права или он был допрошен в отсутствие защитника - это уже грубое нарушение прав подозреваемого, и его признательные показания в этом случае не имеют доказательного значения. В результате происходит явный перекос: нарушение прав обвиняемого в преступлении может быть использовано в ущерб системной и объективной оценке обстоятельств преступления, направленной на установление истины по делу.
Объяснение такого перекоса лежит не в сущностной плоскости, а в формальной. В Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (1950 г. с последующими поправками и протоколами), которая была принята почти два года спустя после Всеобщей декларации прав человека ООН, говорится, что правительства, подписавшие Конвенцию, обеспечивают каждому человеку, находящемуся под их юрисдикцией, определенные права и свободы. Посягательство на большинство этих прав и свобод при определенных условиях может квалифицироваться как преступление или
Лунеев Виктор Васильевич — доктор юридических наук, профессор, заведующий сектором уголовного права и криминологии Института государства и права РАН.
административное правонарушение. Тогда почему же не все преступления, попирающие права и свободы, значатся в числе учтенных нарушений прав и свобод человека?
Первое предположение. Значительное число преступлений против личности и ее конституционных прав и свобод совершается "свободными" частными лицами, а нарушения прав и свобод предполагает их попрание представителями государства. Но это объяснение выглядит не очень корректно. В числе таких преступников немало государственных служащих, например коррупционеров различных мастей, хотя коррупция - "взаимовыгодная сделка". Например, право на образование, реализуемое путем взяточничества: взяткодатель получает свое, а взяткополучатель - свое. Но по сути право на образование нарушается как для поступившего в вуз за взятку, так и для не поступившего абитуриента, на место которого незаконно приняли взяткодателя.
Второе предположение. Преступление или иное правонарушение может считаться нарушением прав и свобод человека, если оно "санкционировано" государством. Например, нарушение права на жизнь путем применения смертной казни к осужденному, которая в стране не отменена и ее применение не приостановлено. Но абсолютное число нарушений прав и свобод совершается вопреки конституционным и другим правовым установлениям, и за эти нарушения предусмотрена та или иная ответственность. Тем не менее традиционные нарушения прав и свобод человека, как они выборочно понимаются международными правозащитными организациями, предъявляются в виде прямых обвинений государству. А массовая преступность против личности и ее конституционных прав расценивается как нежелательная стихийная реальность в том или ином государстве или в мире в целом.
А если к проблеме прав и свобод человека подойти не формально и политически выборочно, а по существу (для пострадавшего малозначимо, кто у него отнял собственность или жизнь близкого человека - террорист от религии или от власти), то многие международные оценки по соблюдению прав человека в тех или иных странах выглядели бы совсем по-иному.
Юридическая и фактическая неопределенность в этом вопросе и наличие двойных стандартов позволяют использовать права и свободы человека в международных политических целях, тогда как необходима объективная и дифференцированная оценка соблюдения прав и свобод человека в каждой стране и в мире в целом. Если, например, сравнить число нарушений прав человека и преступлений в СССР в относительно либеральные брежневские годы с преступностью и нарушениями прав в США, то сравнение было бы далеко не в пользу США. В СССР регистрировалось в те годы около 1,5 млн преступлений (500-600 преступлений в расчете на 100 тыс. населения), а в США - 12-14 млн (5-6 тыс. преступлений на 100 тыс. населения), причем в СССР учитывались все виды преступлений (более 200), а в США только 7-8 так называемых "серьезных" деяний.
Права человека и безопасность
В России и в некоторых других странах в настоящее время никто не чувствует себя в безопасности. Проблема эта становится мировой. Тем не менее гармоничного соотношения прав человека и его безопасности, свободы человека и его безопасности современная цивилизация до конца не выработала. История этого соотношения уходит в века. Человечество слишком долго и трудно двигалось к желанной свободе под лозунгом "свобода или смерть", чтобы, оказавшись в ловушке современных императивов, легко отказаться от нее или снизить уровень своих "свободных" предпочтений.
Один из авторов Декларации независимости и Конституции США Б. Франклин писал, что пожертвовавший свободой ради безопасности не заслуживает ни свободы, ни безопасности. Эти бескомпромиссные слова были сказаны почти 300 лет тому назад в годы становления дикого капитализма и образования первой в мире страны мигрантов, любой ценой искавших золото и свободу.
На землю США (если ие считать войны за независимость) никогда не ступала нога вражеского солдата, тогда как американские солдаты оставили свои следы на всех континентах. Ныне это самое сильное, самое вооруженное и самое защищенное государство в мире, претендующее на роль единственной мировой сверхдержавы и гегемона нового типа. "Гегемония стара как мир. Однако американское мировое превосходство отличается стремительностью своего становления, своими глобальными масштабами и способами осуществлений", - пишет 3. Бжезинский [Бжезинский, 2000, с. 13]. Но несмотря на все эти превосходства, необходимой защищенности граждан от преступности, в том числе и террористической, в США никогда не было со времен их образования. Эта страна всегда была и остается одной из самых криминальных [Crime... 2001; Кларк, 2002]. Со времен Франклина преступность там возросла в сотни раз. И это - своеобразная плата за соответствующий уровень свободы.
Общеизвестно, что свобода - непреходящая социальная ценность. Тем не менее ее не следует оценивать однозначно в различных условиях жизни и деятельности людей: в зависимости от характера условий она может служить и добру, и злу. Например, давно установлено, что чем шире свобода, тем выше уровень преступности, и наоборот. Подобную закономерность можно наблюдать в США, Канаде, в странах Западной Европы, где наряду с высоким уровнем демократических свобод существует один из самых высоких уровней преступности (в среднем от 6 до 8 тыс. учтенных преступлений на 100 тыс. жителей)1. А в социально защищенной Швеции этот коэффициент много лет держится на уровне 12 тыс. преступлений на 100 тыс. населения. Среди развитых демократических стран исключение в криминологическом отношении составляет Япония, где преступность исторически ниже европейской в 4-6 раз [Лунеев, 1997]. Эта страна сумела войти в западную демократию и сохранить традиционные устои, внутри своей социальной группы каждый японец придерживается определенного кодекса поведения. Кроме того, рост преступности здесь сдерживают и другие факторы - этническая однородность, процветающая экономика, запрет на свободную продажу огнестрельного оружия, эффективная полицейская структура и т.д. Однако происходящее в последние годы размывание многовековых традиций ведет к росту преступности.
Между тенденциями социально-экономического развития и динамикой преступности, к сожалению, нет скорых, жестких и прямых корреляций. Научно-технический прогресс, социально-экономическое и нравственно-правовое развитие общества имеют разные скорости и сложную корреляцию. Более того, с развитием общества социальные, экономические, политические и психологические противоречия криминогенного характера, к сожалению, не уменьшаются, а даже возрастают. Поэтому самый высокий реальный и особенно учитываемый общий уровень преступности, как это ни парадоксально, существует в самых богатых, экономически, социально и демократически развитых странах.
Одна из самых устойчивых и относительно сильных отрицательных связей наблюдается между уровнем социально-правового контроля в обществе и государстве и состоянием преступности. Причем контроль по своему содержанию может быть разный (политический, социальный, производственный, религиозный, семейный и т.д.). Американский криминолог Ф. Адлер в книге о нациях без преступности на основе данных ООН Первого обзора преступности в мире (1970-1975 гг.) отобрала 10 стран с относительно низким уровнем преступности - Швейцарию и Ирландию, Болгарию и ГДР, Коста-Рику и Перу, Алжир и Саудовскую Аравию, Японию и Непал. Эти страны по своей причинно-криминологической характеристике были самыми
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.