93 Там же. Л. 23.
94 Там же. Оп. 1. Д. 216. Л. 5.
95 Санкт-Петербургский государственный университет: Летопись... С. 96.
96 СПФ АРАН. Ф. 3. Оп. 9. Д. 276. Л. 1,2; Там же. Д. 236. Л. 7.
97 Там же. Д. 324. Л. 40.
98 Смагина Г.И. Сподвижница Великой Екатерины.
99 Сохранившиеся приходо-расходные книги по строению гимназического дома фиксируют, что в 1794 г. работы велись с 20 апреля до 17 декабря, незначительные доделки продолжались также с 28 мая по 13 сентября 1795 г. (СПФ АРАН. Ф. 3. Оп. 1. Д. 2170, 2171).
100 СПФ АРАН. Ф. 3. Оп. 1. Д. 486. Л. 146.
101 Там же. Д. 491. Л. 254, 456; Оп. 9. Д. 614. Л. 10.
102 Там же. Оп. 9. Д. 516. Л. 1.
103 Там же. Оп. 1. Д. 487. Л. 189.
104 Там же. Оп. 9. Д. 554. Л. 18.
105 Там же. Ф. 3. Оп. 1. Д. 489. Л. 24.
106 Там же. Оп. 9. Д. 525. Л. 8.
107 Там же. Оп. 1. Д. 489. Л. 76.
108 Там же. Ф. 929. Оп. 1. Д. 242. Л. 56; ф. 3. оп. 9. Д. 882. Л. 31.
109 Материалы по истории Санкт-Петербургского университета. С. 214-215.
110 Кулакова И.П. Московский университет в историко-культурной среде XVIII века. Дис. ... канд. ист. наук. М., 2002. С. 7.
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА ЖУКОВСКАЯ
кандидат исторических наук, доцент кафедры истории России до XX в. исторического факультета Санкт-Петербургского государственного университета (Санкт-Петербург) Тел.: (812) 328-94-48; E-mail: tzhukovskaya@yandex.ru Автор статьи на основании осуществленных и неосуществленных проектов высших учебных заведений в Петербурге исследует вопрос об изменении модели университета вообще и идеального высшего учебного заведения для столицы империи, который дискутировался в годы реформ Александра I. К1819 г. модель высшей педагогической школы окончательно сменялись моделью университета в Петербурге.
Ключевые слова: история России первой четверти XIX в., история высшей школы, история Петербургского университета и его предшественников, устройство и реорганизация университета.
ПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫЕ СТРАТЕГИИ В СФЕРЕ ПРОСВЕЩЕНИЯ И ИДЕЯ УНИВЕРСИТЕТА В ПЕТЕРБУРГЕ (1803-1819)*
I I елью настоящей статьи является исследование
I I наиболее противоречивого этапа развития
LJуниверситетской системы в дореформенной России, который, по существу, определил специфику «национальной» модели университета на два века. Колебания правительственной политики в этом вопросе наглядно проявились в отношении столичного университета, статус и назначение которого в первые десятилетия XIX в. несколько раз пересматривались. В результате создание в Петербурге «полноценного» университета де-юре отодвинулось до 1819 г. Поскольку эта коллизия продолжает порождать среди исследователей взаимоисключающие суждения относительно «даты основания» Петербургского университета, изучение конкретно-исторического контекста его преобразований в 1800-1810-х гг. на документальном материале представляется необходимым.
Проблему трансформаций 1803-1819 гг., сталкивающихся друг с другом проектов, а значит, векторов развития высшего учебного заведения столицы следует разобрать внимательно, поскольку она сложнее, чем кажется на первый взгляд. За каждым из проектов стоял автор или группа, сложившаяся в составе министерства и его подразделений (Департамента народного просвещения, Главного правления училищ). Общественная инициатива и активность самого ученого сообщества в вопросе местоположения и устройства университетов также оказывали в эти годы определенное влияние на судьбу проектов, но не в случае с Петербургом. Иначе не мог бы возникнуть университет в Харькове, а устройство Дерптского уни-
* Статья подготовлена при поддержке финансирования по проекту НИР СПбГУ «История Санкт-Петербургского университета в контексте истории Российского государства и общества», рук. проф. А.Ю. Дворниченко.
верситета было бы иным. Намерения и действия власти в отношении столичного университета вписывались в общий сценарий реформы системы просвещения, предпринятой Александром I. Стержнем этого сценария было создание сети университетов, которые одновременно с задачами распространения университетского знания, развития науки, подготовки специалистов для государственной службы выполняли функции руководства общим образованием в отведенных им территориальных рамках учебных округов. Каждый из шести университетов империи, действовавших в рассматриваемый период (не считая Абосского и Варшавского, не включенных в систему учебных округов), имел свои особенности, связанные с его культурно-историческим обликом, территориальным положением, историей возникновения, сферой влияния. Эти особенности не мешали объединению всех шести университетов в систему, связанную множественными нитями взаимодействия. С.-Петербургский педагогический институт, открытый в 1804 г., встраивался в эту систему с самого начала реформ, но наделялся при этом особыми функциями.
Сделаем ряд принципиальных оговорок. Во-первых, в фокусе нашего внимания будут не только реализованные, но и нереализованные проекты в отношении Петербургского университета, а также опыт организации университетов в других городах империи, поскольку все они были частью единого плана. Центральной мыслью и главным итогом его воплощения, как многократно отмечено исследователями, был перенос европейских университетских традиций и институтов на российскую почву1.
Во-вторых, определение особенностей адаптации университетской идеи и жизнеспособности произведенных заимствований невозможно без анализа повседневной жизни университетской корпорации в ее взаимодействии
с властью, администрацией учебных округов, российским обществом и европейским академическим сообществом. Без этого обоснование принадлежности российских университетов общеевропейскому университетскому пространству, как и определение их национальной (территориальной) специфики, останется в области умозрительных конструкций. Поэтому помимо различных проектов реформ, текущего законодательства, отражающих изменение определенных университету правовых рамок, для нас важны повседневные практики жизни университетского сообщества и его взаимоотношений с властью и обществом, правовые прецеденты, корректирующие юридические нормы. Повседневная жизнь корпорации и реальное управление университетом отражены в делопроизводстве, к которому исследователи, к сожалению, обращаются не столь часто, как это необходимо.
Заметим, что место Петербургского университета или его непосредственного предшественника - Педагогического института, существовавшего в 1804-1816 гг. как «отделение университета», встроенного в систему учебных округов империи, в новейшей литературе определяется не вполне адекватно его назначению и деятельности. Этот перекос можно связать с предубеждением историков (в первую очередь, московских), принципиально рассматривающих деятельность Петербургского университета только с 1819 г. В то же время реализация Педагогическим институтом как отделением университета своей миссии и повседневная жизнь этого учебного заведения сами по себе почти совсем не исследованы, хотя отражены в разнородном и обширном архивном материале. Однако фонд Педагогического института (1804-1819) существует отдельно от фонда университета в составе ЦГИА СПб (Ф. 132), он практически не вводился в оборот не только при составлении общих исто-риописаний университета, но и при издании справочных указателей по университетским архивам.
«Превращения» Петербургского университета в годы реформ 1800-1810-х гг. до сих пор не имеют однозначного объяснения в историографии. О противоречивости и странности многих правительственных решений в отношении столичного университета писали его историки С.В. Рождественский, С.Б. Окунь, современные авторы3. Но даже С.В. Рождественский, подробно изложивший предысторию преобразования Главного педагогического института в университет, строил свои аргументы только на материалах министерского архива, почти не обращаясь к делам канцелярии попечителя округа и к текущему делопроизводству Педагогического института.
Попытаемся с привлечением архивных материалов и результатов новейших исследований по другим университетам связать противоречивые на первый взгляд колебания правительства в вопросе о том, быть ли в Петербурге университету и какому именно, которые окончательно разрешились только в 1819 г.
Исследование адаптации европейских (не только немецких, но и австрийских и польских) образовательных традиций и организационных форм в российских условиях наиболее эффективно как компаративное, тем более что данный период в истории Московского, Харьковского и Казанского университетов уже получил исчерпывающее отражение в современной литературе4. Мы же сфокусируем внимание на особенностях развития Петербургского университета в период его «реорганизаций» (до 1819). Хотя этот период можно считать завершенным для столичного университета только с распространением на него устава Московского (январь 1824 г.), а по большому счету, после отстранения Д.П. Рунича и назначения попечителем К.М. Бороздина (август 1826), когда прекратилось прямое попечительское управление и университет был уравнен с другими в административном отношении и, по крайней мере, формально, в корпоративных правах.
Весьма продуктивны в отношении Петербургского университета сопоставления нереализованных проектов, обозначавших магистральные и «боковые» направления реформ, с действующими законоположениями, как и сопоставление повседневной деятельности столичного Педаго-
гического института/университета первой четверти XIX в., с повседневностью других университетов, строившихся синхронно с ним (Казанского, Харьковского).
Российские университеты в 1800-х гг. были наделены чрезвычайно широкими правами, но при этом их утилитарное назначение долго оставалось преобладающим: удовлетворять потребностям всех родов государственной службы, не исключая военную, в образованных людях. Наличие установки на стремительное реформирование «всех частей управления», принятое в начале реформ Александра I в Негласном комитете, как раз и объясняет форсированное насаждение новых университетов в 1802— 1804 гг. Помимо «внутреннего» курса для собственных студентов, университеты (и Педагогический и
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.