бородкой не только слывет, но и и является в самом деле лучшим знатоком истории России среди своих норвежских коллег, и рецензируемая книга лишь подтверждает это.
После Первой мировой войны, поражения Германии и ее национального унижения Гитлер возмечтал в годы Веймарской республики воссоздать великую Германию в составе всей Восточной Европы и большей части СССР. Большевики же полагались на героические страницы русской национальной истории. Бухарин, диктуя своей последней жене А. Лариной прощальное письмо Сталину, выражал уверенность, что фильтр истории рано или поздно смоет грязь с его головы. В историю верил и Сталин: просматривая вслед за Молотовым и Ежовым очередной список людей, подлежавших расстрелу, он однажды заметил: «Через десять или двадцать лет никто не вспомнит этих негодяев», и Молотов тут же поддержал Сталина (с. 88). Сталин, кстати, предсказывал в разговоре с Коллонтай и кучу грязи на своей могиле; ветер истории, однако, по его убеждению, смыл бы и эту грязь (с. 289).
Нильсен приводит новейшую статистику сталинского террора: 2-3 млн умерших в течение 1930-х гг., из которых 1 млн казненных, остальные умерли в заключении от болезней и голода.
В книге «Все было не совсем так» Даниил Гранин справедливо заметил, что «Сталин остается главным душегубом человечества. Конкурентов вроде не видно». Вместе с тем директор Института всеобщей истории А.О. Чубарьян, вырабатывая новые стандарты, по которым будет писаться единый школьный учебник истории России, на вопрос, почему Сталин проводил репрессии, ответил: «Он ставил своей целью ликвидацию потенциальной пятой колонны в условиях нарастающей военной опасности», что по сути означает: Сталин уничтожал врагов, спасая страну. (Из «Особого мнения» на «Эхе Москвы» главного редактора «Новой газеты» Д. Муратова 9 июля 2013 г.)
Исходя из того факта, что споры о роли Сталина в истории по-прежнему актуальны в научных дискуссиях, в средствах массовой информации, в дружеских застольях, нередко в результате этой темы заканчивающихся размолвкой друзей, писать книги, подобные «Смерть решает все», необходимо и за границей, и в России - пока не исчезнет последний сталинист. Иностранные книги желательно переводить на русский язык - прекрасный язык, на котором палач по имени Сталин прямо или косвенно отдавал свои приказы убивать своих противников, соперников и ни в чем не повинных людей.
АНАТОЛИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ ЧЕРНОБАЕВ
доктор исторических наук, профессор Российской академии народного хозяйства и государственного
строительства, главный редактор журнала «Исторический архив» (Москва) Тел.: (499) 132-56-80; Е-mail: aa-istorik@yandex.ru
В рецензии отмечается, что идеологическое давление на историков в период творчества О.М. Медушевской повлияло на рост профессионализма ученого. Ольга Михайловна глубоко разрабатывала актуальные проблемы источниковедения, опираясь на документы древней и средневековой истории. В результате из-под ее пера вышли глубокие труды по методологии истории, а сам автор стал символической фигурой, объединившей «три ключевых периода российской историографии ХХ в.».
Ключевые слова: О.М. Медушевская, человек, изучение человека, историография.
ПРЕЕМСТВЕННОСТЬ И НОВАТОРСТВО РОССИЙСКОЙ ИСТОРИОГРАФИЧЕСКОЙ ТРАДИЦИИ ХХ- НАЧАЛА XXI в.
(Размышления о книге: Медушевская О.М. Пространство и время в науках о человеке: Избранные труды. М.; СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2013 (Серия - «НитапКав»). 463 с.)
В период радикальных социальных изменений в России начала ХХ в. и рубежа ХХ-ХХ1 вв. остро встала проблема сохранения научной преемственности школ и направлений в историографии. Как в начале века, так и в его конце нередко звучал тезис о кризисе исторической науки и необходимости начинать ее развитие чуть ли не с нулевой отметки. Обращает на себя внимание, что при внешнем различии аргументов критиков традиционных подходов с позиций «единственно верного» марксистского, или «классового» понимания истории, в одном случае, или пересмотра этого подхода с позиций универсальных ценностей, в другом, - речь шла о радикальном (революционном) отказе от предшествующей историографической традиции. Однако современное науковедение убедительно показывает, что преемственность есть основа развития науки. Даже в условиях радикальной смены научных парадигм, новая парадигма в снятом виде содержит вывод предшествующей, рассматривая его как частный случай, но не отменяя в принципе. Мой опыт изучения российской дореволюционной, советской и постсоветской историографии и ее виднейших представителей1 убеждает в том, что этот вывод вполне применим к исторической науке.
С этих позиций представляется актуальным обсуждение вклада переломных периодов развития историографии, связанных с поиском идентичности научного сообщества: в какой мере попытка слома традиционной классической исторической науки, предпринятая после Октябрьской революции, оборвала преемственность в ее развитии; можно ли говорить о преемственности научных направлений и школ в советский период или следует согласиться с выводом, что на новом этапе историческая
наука вообще не развивалась; в чем состояло новаторство, каков вклад в науку постсоветской историографии и можно ли рассматривать его вне предшествующего этапа исторической мысли? Думаю, что ответы на эти вопросы в определенной мере дает новая книга избранных трудов выдающегося российского ученого Ольги Михайловны Медушевской (1922-2007)2, материал которой позволяет осуществить реконструкцию преемственности научной мысли в длительной исторической ретроспективе хХ - начала XXI в. Эта книга продолжает ряд предшествующих публикаций ее трудов - последней прижизненной монографии «Теория и методология когнитивной истории» (2008) и «Теория исторического познания: избранные произведения» (2010)3. Работа по переизданию трудов ученой сопровождается активным освоением ее идей научным сообществом. В частности, об этом свидетельствуют опубликованные в журнале «Клио» материалы состоявшейся в Санкт-Петербурге 4-5 октября 2013 г. Всероссийской научной конференции «Академик А.С. Лаппо-Данилевский в истории науки и культуры (к 150-летию со дня рождения)»4.
В длительной историографической перспективе очевидна преемственность идей О.М. Медушевской по отношению к дореволюционной историографии. Действительно, вышедшая из среды потомственной русской интеллигенции, Ольга Михайловна была воспитана в ценностях и традициях дореволюционной эпохи, в ее семье революция и утверждение советской власти получали однозначную негативную оценку. С этим был связан круг чтения и выбор ею темы научной специализации - предельно отстраненной от политизированных дискуссий сталинского периода - изучение истории географических открытий под руководством
146
Рецензии научных изданий
А.И. Андреева, ученика А.С. Лаппо-Данилевского. В избранных трудах впервые публикуется кандидатская диссертация О.М. Медушевской «Русские географические открытия на Тихом океане и в Северной Америке (50-е - начало 80-х гг. XVIII в.)»5, защищенная в 1952 г. Диссертация отражает глубину источниковедческой и историко-географической школы данного периода, который известен гонениями политической власти на научную мысль. В книге опубликовано также первое научное произведение О.М. Медушевской - аспирантский доклад 1949 г. «Карта Московского государства и Сибири А.А. Виниуса»6, показывающий высокий уровень работы с источниками представителей старой школы. Именно в этот период в ходе развернутой идеологической кампании по борьбе с «низкопоклонца-ми перед Западом» от преподавания были отстранены сначала профессор А.И. Андреев, а затем и сменивший его В.К. Яцунский. Усиление идеологического контроля над исторической наукой затронуло, таким образом, и сферу историко-географических исследований, помешав О.М. Медушевской не только опубликовать диссертацию, но и вообще заниматься картографией Сибири XVIII-XIX вв.7 Вместе с тем отметим, что в ходе этих исследований у молодого ученого возник интерес к источниковедению как особой области знания, а также к «Методологии истории» А.С. Лаппо-Данилевского, на что ее внимание обратил Андреев8. Таким образом, прослеживается связь между идеями Лаппо-Данилевского и его школы (включая таких ярких ее представителей, как Н.Д. Кондратьев, П.А. Сорокин, С.Н. Валк, А.И. Андреев и др.) и формированием научных идей О.М. Медушевской. Если для большинства советских историков того времени эти идеи и имена ничего не говорили, то для Ольги Михайловны они стали отправной точкой движения вперед, знаменуя линию преемственности дореволюционной и советской историографии.
Новый этап творчества О.М. Медушевской приходится на время «оттепели» и последовавшие за ней 60-70-х гг. ХХ в. В это время она обратилась к систематическому изучению теоретических проблем источниковедения. Общий замысел ее исследований, как мы можем реконструировать его сегодня, состоял в построении единой теории источниковедения. Для этого предполагалось обобщить достижения русской классической науки (вклад В.И. Вернадского, А.С. Лаппо-Данилевского, А.А. Шахматова); рассмотреть достижения мировой науки (философии истории, структурализма, антропологии, лингвистики и проч.), а главное - решить проблему классификации источников русской истории и предложить ее доказательное обоснование.
Эти задачи в то время удалось решить лишь частично, в силу жесткого идеологического контроля всего, что связано с философией и методологией гуманитарного познания. Но и то, что было сделано, вело к содержательной трансформации изучения и преподавания истории. Так, во-первых, была выявлена особая проблемная область «теоретических проблем источниковедения» и начал последовательно обсуждаться вопрос о развитии теоретического источниковедения. Во-вторых, была поставлена проблема универсальности применения методов и инструментария источниковедческой критики в отношении источников различных периодов и происхождения, в том числе допустимости научного изучения трудов «классиков марксизма-ленинизма», решений партийных съездов и конференций, что ранее было абсолютно табуизировано. В-т
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.