КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Проблемы и дискуссии в философии России второй половины ХХ в.: современный взгляд. Под. ред. В.А. Лекторского. М.: Политическая энциклопедия, 2014. 470 с. (Философия России второй половины ХХ века).
Стремление осмыслить наше (сравнительно) недавнее философское прошлое, оценить наследие, которое получено современной российской философией от философии в СССР, вполне естественно и закономерно. Без осмысления этого наследия трудно, а может быть, даже невозможно понять природу и своего рода траектории развития отечественной философской мысли, характер эволюции и причины многообразия нашего научного сообщества. Тождественны ли понятия "советская философия" и "философия в СССР"? Заключалась ли оригинальность советской философии только в том, что было в ней как раз "несоветского"? Какие проблемы и дискуссии, а также персоналии являлись ключевыми в плане ее развития?
Именно на эти вопросы прежде всего предлагают определенные ответы авторы данной книги. Нельзя не заметить, что несколько ранее в серии "Философия России второй половины ХХ века", к которой принадлежит и настоящее издание, уже увидели свет книги, посвященные конкретным мыслителям. Тем не менее к идеям многих из них в рецензируемой книге обращаются вновь - уже под углом зрения как бы "общих проблем" философии этого периода, вопросов, которые, по справедливому выражению В.А. Лекторского, "не канули в Лету" (с. 6).
Оценки состояния философии в СССР едва ли не противоположны: если К. А. Свасьян не видит в ней фактически ничего кроме "метастаз марксизма" и подобия "теологии" (см. с. 67, 60), то М.Н. Эпштейн подчеркивает тот факт, что "традиция российского мыслительства не прерывалась даже в самое тяжелое для нее время", а в 1960-1980 гг. происходит "третье философское пробуждение" (см. с. 75-80), причем в отечественной философии были (и остаются) представленными все основные направления мировой философской мысли. "Наряду с догматиками и приспособленцами, - замечает В.А. Лекторский, - творили выдающиеся умы, яркие личности" (с. 24). Об уникальном характере советского марксизма говорят и иностранные авторы книги, например, Д. Бэкхёрст.
Лично мне точка зрения В.А. Лекторского, М.Н. Эпштейна и Д. Бэкхёрста кажется существенно более соответствующей реальному положению дел. И в её пользу собственно говорит всё содержание книги: читатель может увидеть, как буквально из-под глыб в СССР пробивалась живая мысль, которая искала непростые пути обхода и преодоления идеологических догм.
В СССР образ института науки был безусловно позитивным, важным элементом коммунистической идеологии являлось рационалистическое отношение к миру, вполне допускающее "островки идейной независимости" и позволяющие философии не изменять своей природе и, по выражению Б.И. Пружинина, "жить вопреки".
Думается, что это были прежде всего зерна свежей мысли, актуальные проблемы и оживленные дискуссии. Вспомним, что с 1967 г. в Политиздате выходила серия книг "Над чем работают, о чем спорят философы". Философы и работали, и реально спорили. Общество "Знание" выпускало брошюры серии "Новое в жизни, науке, технике", включая "Философию". Издавались серии "Философия и естествознание" (издательство "Мысль"), "Общественные науки за рубежом". Надо иметь в виду, что все эти издания выходили тиражами в десятки тысяч экземпляров. Сейчас, в эпоху (пока) нестесненных идеологическими скрепами философских штудий, о таких тиражах философской литературы нельзя даже мечтать. Под эгидой Института философии АН СССР регулярно собирались "Всесоюзные школы молодого философа". Философская жизнь кипела. И подогревали ее совсем не идеологические источники, а реальный интерес к традиционным философским проблемам.
Если в первые десятилетия советской власти идеологический пресс действительно навязывал философам милитаристско-инквизиторский стиль рассуждений - они "воевали" с идеологическими противниками, "разоблачали" ревизионистов с позиций абсолютных истин марксизма-ленинизма, то к середине ХХ в. произошли качественные изменения: стал безусловно доминировать аналитический и исследовательский
компонент. В марксизме, "вылитом из единого куска стали", казалось бы не допускающем внутри своей целостности даже намеков на плюрализм и многообразие, стали обнажаться отдельные траектории развития, не просто не совпадающие друг с другом, а в определенном смысле даже альтернативные. С поверхностной точки зрения это обстоятельство заметить сложно, но углубление в сущность советской философской мысли данный факт обнажает вполне рельефно. Неслучайно М.Ф. Быкова вспоминает высказывание А.В. Гулыги, который размышлял в 1974 г. о ситуации в советской философии и указывал на наличие в ней кантианцев (имея в виду, в частности, себя), гегельянцев (Э.В. Ильенкова), экзистенциалистов (П.П. Гайденко, Э.Ю. Соловьева), множество позитивистов и даже платоника (А.Ф. Лосева). Но все они, по его мнению, тем не менее являлись марксистами (см. с. 192). Вспоминаю случай из своей жизни. Когда в 1980 г. на кафедре философии Казанского университета обсуждалась рукопись моей первой книги, то я случайно услышал вопрос заведующего кафедрой (истматчика, защитившего докторскую по специальности "научный коммунизм"), человека, между прочим честного и порядочного, к одному из рецензентов, представителю философии естествознания - не является ли книга "позитивистской". Рецензент, уже имевший собственный опыт оценок со стороны истматчиков, прекрасно понимал, что утвердительный ответ может поставить крест на издании и потому постарался убедить заведующего, что в рукописи представлена вполне марксистская позиция. Позитивизм и неортодоксальная философия марксизма в концептуальном плане не были отделены непреодолимой стеной.
Даже в случае, казалось бы, убежденных марксистов - Э.В. Ильенкова, М.А. Лифшица, Г.С. Батищева, Д. Лукача - следует, как справедливо замечает Ю.В. Пущаев, говорить об "ортодоксальных еретиках" в том смысле, что их следование духу Маркса было максимальным, насколько это допускала Realpolitik того времени в сфере культуры (см. с. 425-426). Ортодоксальные марксисты продолжали искренне верить в идеи Маркса, Энгельса, Ленина, но процесс их интерпретации и переинтерпретации не мог не приводить к нахождению новых смыслов, которые уже выходили за границы жесткой ортодоксии.
В книге показывается, что тектонические сдвиги в отечественном марксизме связаны с первыми работами в середине 1950-х гг. А.А. Зиновьева и Э.В. Ильенкова, которые в начале своей творческий жизни занимались проблемами диалектической логики и тем самым в конечном счете проблемами мышления и выбора наиболее эффективного философского метода.
Позже их концепции радикально разошлись, но стартовали они от одного основания. Этот старт К.А. Свасьян характеризует как "попытку оживления трупа" (с. 65). Однако ни в тот момент, ни в более позднюю эпоху советского марксизма последний никак не достиг состояния "трупа". "Труп" никак не мог бы породить чрезвычайно актуальные для современной (и будущей) науки идеи Л.С. Выготского, А.Р. Лурии или И.Е. Орлова. Стоит напомнить, что новаторские разделы современной так называемой культурной нейропсихологии базируются на концепции Л.С. Выготского и А.Р. Лурии, а в современной неклассической логике в качестве одного из ее родоначальников называется И.Е. Орлов. Все эти мыслители, между прочим, сознательно и последовательно придерживались марксистской парадигмы.
Философам в СССР даже в период третьего пробуждения приходилось платить высокий "идеологический налог" (термин В.Н. Поруса). Как мне рассказывали Б.В. Бирюков и М.М. Новоселов, активно работавшие в редакции пятитомной "Философской энциклопедии" (1960— 1970) и "Философского энциклопедического словаря" (1983), дело доходило до того, что в этих солидных изданиях цитаты классиков марксизма-ленинизма вставлялись техническими работниками в оригинальные статьи помимо воли авторов. В любом случае зачастую они носили "церемониальный характер".
Многие авторы рецензируемой книги показывают, что преодоление марксистской ортодоксии происходило по траекториям, связанным с анализом сферы "чистой мысли", истории философии и/или философских вопросов естествознания. Между тем я напомнил бы о постановлении ЦК ВКП(б) декабря 1946 г. "О преподавании логики и психологии в средней школе", которое приоткрыло окно для исследований в области формальной логики, абсолютно нейтральной относительно господствующей идеологии. Здесь выдающуюся роль сыграла С.А. Яновская, которая благодаря своему авторитету и энергии отстаивала право на исследования, считавшиеся в ортодоксальном марксизме "позитивистскими". Сторонники диалектической логики долго, вплоть до конца 1970-х гг. не могли смириться с существованием формальной логики1. Между
1 Например, даже в конце 1979 г. был осуществлен мощный "наезд" на логические исследования в СССР. Тогда в журнале "Коммунист" появилась пространная статья (как это часто бывало в таких случаях) совсем неизвестного автора, уже в который раз в духе большевистского максимализма провозглашавшего классовый подход и партийность в логике. В статье говорилось, что за любыми утверждениями,
тем это был еще один не просто островок - континент! - независимой, совершенно свободной от идеологического пресса мысли.
В книге значительное внимание уделяется особенностям становления и развития дея-тельностного подхода, который являлся весьма оригинальной концепцией в контексте новаторских произведений отечественной философии. Между тем, вспоминает В.А. Лекторский, "он принимался в штыки официальной советской философией" (с. 252). Но как раз деятельно-стный подход оказывается той оригинальной концепцией, которая привлекает внимание многих зарубежных исследователей философии в СССР.
Советские философы учились не только эзопову языку, но и методам искусного обхода официальных ограничений на свободу философского дискурса и аргументативные практики. Так, И.С. Алексеев, не скрывавший того факта, что он убежденный последователь Н. Бора, в книге "Концепция дополнительности" (М., 1978) предложил едва л
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.