Пространство как текстообразующая категория
и. а. гулова (Анализ стихотворения В. Ходасевича Москва «Вдруг из-за туч озолотило...»)
Ключевые слова: поэтическая ретроспектива; категория пространства; субъект речи; тема творчества; ритмическая форма; содержательный план.
Вся образная система стихотворения В. Ф. Ходасевича «Вдруг из-за туч озолотило...» связана как с классическими произведениями русской поэзии, так и с поэтическим опытом ХХ в. Важную роль в тексте играет категория пространства в сочетании ее содержательных планов: пространства реальности, творческого пространства и пространства литературного, реализующихся в сложной взаимосвязи с доминирующим пространством духа.
Творчество В. Ф. Ходасевича занимает особое место в литературном процессе ХХ в. Оно не только отразило многие особенности современного автору поэтического языка1, но и более других обращено к классическому наследию.
В этом смысле безусловный интерес представляет написанное зимой 1923 г. стихотворение «Вдруг из-за туч озолотило...», которое вошло в цикл «Европейская ночь»2 и является, пожалуй, самым «светлым» его текстом. В записях поэта сохранена довольно прозаичная бытий-но-временная привязка стихотворения: «В очень ясный день, часа в 3. 28 февр<-аля>. Вернувшись с прогулки перед ужином» [Ходасевич 1977].
Вдруг из-за туч озолотило И столик, и холодный чай. Помедли, зимнее светило, За черный лес не упадай! Дай посиять в румяном блеске, Прилежным поскрипеть пером. Живет в его проворном треске Весь вздох о бытии моем.
Трепещущим, колючим током С раздвоенного острия Бежит - и на листе широком Отображаюсь... нет, не я:
1 «С первой минуты он производил впечатление человека нашего времени, отчасти даже раненного нашим временем, - и, быть может, насмерть» (Н. Берберова).
2 В. В. Набоков высоко оценил этот цикл, считая, что в нем «...горечь, гнев, ангелы, зияние гласных - все настоящее, единственное.».
Гулова Инга Алексеевна, кандидат филол. наук, доцент кафедры русского языка МГЛУ.
Лишь угловатая кривая, Минутный профиль тех высот, Где, восходя и ниспадая, Мой дух страдает и живет.
Текст диахронически ориентирован на Золотой век русской поэзии. Это проявляется уже в выборе размера - четырехстопного ямба, который Ходасевич активно использовал и которому посвятил свое последнее стихотворение. Поэтическая ретроспектива текста проявляется в интертекстуальности. В частности, его принято соотносить с «Последней любовью» Ф.И. Тютчева, но, как кажется, стихотворение в большей степени обращено к пушкинским произведениям, что закономерно, учитывая ту искреннюю увлеченность творческим наследием великого предшественника, которую переживал поэт. И наконец, к классическим образцам нас отсылает характер образной системы стихотворения.
В то же время реализация текстовых составляющих явно связана с поэтическим опытом ХХ в. Дж. Малмстад писал: «Ходасевич прекрасно понимал, что глубочайшими корнями своей поэзии он коснулся «правды» символизма (его субъективизма, идеалистических воззрений на искусство и приверженности к преображению действительности в творческом акте)» [Малмстад 2001: 10].
Главенствующее положение в стихотворении занимает категория пространства. Специфика его воплощения определяет развитие образной системы и композицию текста.
Исходное четверостишие (первая композиционная часть) характеризуется подчеркнуто подвижной точкой зрения субъекта речи. Быстрая смена планов (дальний - средний - крупный - дальний) передается через фиксацию разных составляющих пространства, формирующих его как трехмерное и конкретное. Четкость его контуров обеспечена контрастностью изображения. Различия черного и золотого усилены зеркальным размещением тематически связанных туч (оттенки темно-серого) - озолотило и, соответственно, светило - черный. Избранная цвето-световая палитра направлена на формирование и закрепление представлений о разного рода границах, естественных или созданных человеком. Внешние границы обозначены четким контуром туч и леса на фоне заходящего солнца, т.е. даны явно, а внутренние либо подразумеваются (комната, окно), либо воспринимаются как условные - столик.
Представленное через переходы «там» - «здесь» - «там» сужающееся и расширяющееся пространство объединяет тематические линии человека и природы. Характер их связи обнаруживается в лексической презентации внутритекстового адресата и в типе отношений, в которые вступает с ним субъект речи.
Выбор номинации для риторического обращения светило, в соответствии с литературной традицией, отсылает к переносной характеристике адресата как «источника чего-то ценного, высокого, жизненно необходимого» (ср. пушкинское Когда же на закате Последний луч зари Потонет в ярком злате <...> Мой гений невидимкой Летает надо мной. («Городок» («К***») [Пушкин 1961].
Смысловая двуплановость свойственна каждому слову первой строки3. Этим устанавливается перспектива развития текста в целом.
Итак, для реализации образа светила (строки 1-6) последовательно использует-
3 «„одна и та же поэтическая строка получает в тексте разные прочтения в зависимости от того, какое именно направление связи учитывается» (Н. А. Николина).
ся трехударная ритмическая форма, поэтому передвижение ударения в первой стопе первой строки становится значимым. Форсированное таким образом единственное текстовое наречие Вдруг не только создает эффект непосредственного развертывания лирической ситуации, но и ориентирует на восприятие ее как вспышки вдохновения, творческого озарения. Этому словоупотреблению соответствуют традиционный образ туч и бессубъектное метафорическое использование озолотило в значении «обогатило, щедро одарило».
Переход от внешнего мира к внутреннему сопровождается отказом от изъявительного наклонения. Императивность риторического восклицания развивается по нарастающей: от призыва Помедли к требованию о предотвращении предполагаемого и закономерного действия не упадай!
Однако столь четко заданный посыл не имеет дальнейшего развития. В начале второй строфы модальность изложения изменена - диагонально размещенное Дай посиять... и следующее за ним поскрипеть являются уже просьбой, свидетельствующей о зависимом положении субъекта.
Эта эмоциональная нестабильность передается архитектонически: расположение императивов напоминает сходящую «на нет» волну, как бы исчезающее отражение:
Ломедли
Не упадай!
Дай иосиять
иоскрипеть.
Здесь левая глагольная часть дает представление о времени, свете и звуке, причем троекратно использованный префикс подчеркивает временную ограниченность. По стилистической окрашенности левая часть противостоит архаичной правой части, выдвигающей на передний план восприятия вертикальную пространственную ось; ср.: В последний раз зову Тебя: явись На пиршество ночного вдохновенья. В последний раз: восхить меня в ту высь, Откуда открывается паденье... («В последний раз зову Тебя: явись.»).
Вторая и третья строфы (вторая композиционная часть) ориентированы на экспликацию темы творчества, что отражается в метонимической конкретизации и сужении пространства. Оно развертывается однонаправленно при явном доминировании горизонтальной составляющей, которая дана перифрастически в динамике и звуке: поскрипеть пером, проворный треск, Бежит - и далее проявляется буквально: на листе широком.
Инверсия этого определения особо значима на фоне многочисленных препозитивных эпитетов. Она закрепляет представление об одномерном плоскостном пространстве и усиливает образную оп-позитивность. Ряд тематически соотнесенных традиционных перо - острие -лист ретроспективно противостоит открытому ряду однородных дополнений столик, с его окраской разговорности и значением уменьшительности (ср. устойчивые представления о столе как атрибуте поэтического творчества) и чай, которые в контексте выступают как детали типизации быта4.
В целом эпитеты второй строфы объединяет принадлежность к тематическому полю «Человек». Все они обладают положительной оценочностью, чем существенно отличаются от узуальных определений первой строфы. При сопоставлении вертикально организованных рядов холодный, зимнее, черный и румяный, прилежный, проворный явственно проступают расхождения реального возраста и осознания себя в процессе творчества. Метаморфозы вдохновения условны, о чем свидетельствуют и временная ограниченность, переданная префиксом по-, и модальные колебания в цепочке императивов, и звукопись первой строфы, когда доминирующие, равномерно распределенные, «легкие» озолотило - столик - холодный - помедли - светило -
4 Ср.: Писатель. <...> Я изнываю от жела-
ния работать - а сам вот сижу с вами и попиваю чай', а также: Если б маленький домишко, Да вокруг него садишко, Да в погожий бы денек Попивать бы там чаек... («НЭП») - и пушкинское: Оставя книг ученье, В досужий мне часок У добренькой старушки Душистый пью чаек. («Городок»).
лес переплетаются с «тяжелыми» и «темными» туч - чай - черный, и привлечение традиционных образов заката и зимы. Возможно, мы сталкиваемся здесь с трагическим предвидением автора, предвосхитившим его уход из поэзии.
Тема творчества проявляется в стихотворении через свет и звук. Плеонастические посиять... в блеске, а также поскрипеть, треск указывают на традиционный мотив творчества как горения. Его воплощение в подчеркнуто обыденном ключе выдвигает на передний план восприятия строку Весь вздох о бытии моем. Экспликация лирического субъекта сопровождается переходом к четырех-ударной форме, представленной в развитии от метрического стандарта к варианту с перемещенным ударением. Акцентуация определительного местоимения в аллитерированном Весь вздох укрупняет представления о предельности, исчерпанности. Это усиление субъектности развивается привлечением стилистически высокого бытие и инверсией о бытии моем, переместившей местоимение в сильную позицию конца строки и строфы.
В третьей строфе происходит возврат к трехударной ритмической форме, что обособляет строку С раздвоенного острия. Ее двухударность поддерживает образную составляющую, за которой проступает пушкинское И жало мудрыя змеи..А Вариации образа раз
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.