Путь через столетие. Философский подвиг Теодора Ойзермана
И. Т. КАСАВИН
Биографическое предуведомление
Человеческая жизнь протекает в многообразии ситуаций, в котором трудно заподозрить какое-либо единство. Оглядывая прожитые годы, человек иной раз поражается, что все это множество событий, реальных и приснившихся, полузабытых и сомнительных, прошедших искус пересказов и интерпретаций, сохранивших непосредственность переживания, все же относится к одной и той же, его собственной жизни. Нужна дистанция, взгляд со стороны, чтобы в хитросплетении жизненных эпизодов обнаружить судьбу.
Кстати, судьба, в сознании древнего грека (и человека древнейших эпох вообще, для которых столь значимо это понятие), выпадает не каждому. Она, во-первых, производна от предсказания оракула, задается тем самым изначально и известна заранее. Во-вторых, судьба всегда героична, она отделяет простого человека от героя. Что бы она ему ни сулила, герой следует своей судьбе, несет свой крест. В-третьих, судьба трагична, поскольку обрекает на испытания, в которых и разворачивается характер героя. И высшее среди них - это героическая смерть.
Пытаясь обозреть столетний путь Теодора Ильича Ойзермана, невольно вспоминаешь великий роман Василия Гроссмана. Быть может, жизнь и судьба Т.И. Ойзермана когда-нибудь станут предметом историко-биографического исследования; наша же задача сегодня скромнее. Я намечу некоторые ключевые моменты, как сегодня говорят, "точки бифуркации", определившие интеллектуальную эволюцию философа.
Теодор Ильич Ойзерман родился 14 мая 1914 г. в селе Петроверовка Херсонской губернии, откуда семья вскоре перебралась в Новомосковск, небольшой городок под Днепропетровском. Его отцом был директор частной школы, глубоко верующий человек, а после революции - директор народной школы-интерната, руководитель отряда еврейской самообороны в годы гражданской войны. Мать работала учительницей в той же школе (оба преподавали математику). Тодик - так звали мальчика в семье - рано пристрастился к чтению и глотал запоем приключенческую литературу из городской библиотеки. Это негативно влияло на его школьное прилежание: Фенимор Купер и Майн Рид вытесняли изучение таблицы умножения. Когда же мальчика оставили на второй год в первом классе, родители взялись за него всерьез. Отец объяснил, что сын директора школы не может не быть отличником, а мать, бывшая блестящим методистом, продемонстрировала ему всю
© Касавин И.Т., 2014 г.
прелесть математических операций. Это сработало: Тодик стал учиться. Потом отец внезапно умер, заразившись тифом в командировке, так и не приобщив сына ни к идишу, ни к иудаизму. Поскольку мать к религии относилась индифферентно, мальчик остался практически за пределами собственно еврейской традиции. На похороны отца, который был известным в городе человеком, пришло свыше тысячи жителей. Вскоре после этого мать, Тодик и его маленькая сестра Вера переехали в Днепропетровск.
До четвертого класса мальчик не демонстрировал особых школьных успехов. В то время он уже писал стихи и прозу, безуспешно пытаясь публиковать свои по-детски незрелые сочинения. Потом случился поворот. Он стал свидетелем героического спасения собачки во время днепровского ледохода и написал об этом проникновенный рассказ, который очень понравился школьной учительнице. С тех пор мальчик окончательно решил посвятить жизнь литературе.
В двенадцать лет он даже прошел своеобразную интеллектуальную инициацию - изучил диалоги Платона. Помню, что когда я в том же возрасте тоже часами просиживал с книгой в руке, Теодор Ильич попытался устроить такую же инициацию и мне. Однако он испытал явное разочарование, потому что я тест не прошел - одолеть Платона мне тогда не удалось.
Атмосфера того времени, когда формировались интеллектуальные интересы молодого Ойзермана, была пронизана духом коллективной работы - на заводе, стройке, поле, даже за письменным столом. Литературные объединения, организатором и участником которых он был, уже тогда высвечивали зарождающийся талант стилиста и полемиста. Итак, его ждет судьба великого писателя - вот как представлял свою будущую жизнь двенадцатилетний школьник, запомнивший мамину расшифровку его имени с греческого -"Божий дар".
Но не только литература занимала его свободное время: здесь нужно отметить еще одну особенность - многообразие интересов. Мальчик проводил дома физические эксперименты, конструировал фотоаппарат, работал на биологической станции, увлекался гипнотическими опытами, изучал эсперанто, постигал искусство живописи, обожал пешие походы и, конечно, не мог оторвать глаз от "живых картин" Мэри Пикфорд и Дугласа Фер-бенкса в первых кинотеатрах двадцатых годов.
Целеустремленность, как правило, трудно совместима с широтой интересов. Однако уже в четвертом классе маленький Теодор продемонстрировал ее в полной мере: он всерьез взялся за литературное самообразование и учебу. Он решил не просто стать отличником, но даже первым учеником в школе, и ему это удалось. В 1929 г. Ойзерман окончил школу-семилетку с высшим баллом по успеваемости (98%), но в его характеристике стояла формулировка: "к советской власти относится враждебно". Таково было возмездие за неортодоксальные стишки в школьной стенгазете и самовольный поход на Днепрогэс, приведший к пропуску одного учебного дня. Путь в техникум был закрыт. Однако дальнейшее образование не прельщало начинающего писателя: он должен был приобщиться к социалистической индустриализации, чтобы приобрести необходимый жизненный опыт. Поэтому вместе со своими друзьями он поступил в фабрично-заводское училище Днепропетровского паровозоремонтного завода и гордился тем, что ходит в рабочей спецовке, находится среди рабочего класса, главного класса, как учили в школе.
Итак, обширность интересов, нерелигиозное воспитание, литературные пристрастия, способность целеустремленно трудиться, воодушевленность официальной идеологией на фоне первых столкновений с ее бездушной практикой - вот с каким багажом ученик котельщика и внештатный сотрудник заводской многотиражки "Паровозник" вступал во взрослую жизнь. Впереди были первые публикации в толстых московских журналах, обучение на рабфаке, поступление на философский факультет ИФЛИ, успехи и разочарования на литературном поприще и окончательный выбор научно-преподавательской стези. Т.И. Ойзерман следовал своему призванию не столько благодаря, сколько вопреки окружающей социальной реальности. Ни годы культа личности, ни потрясения великой войны, ни трудности адаптации к мирной жизни не свернули его с избранного пути.
2 Вопросы философии, № 5
33
Этапы философской эволюции
Как случилось, что Ойзерман, начавший жизнь освоением рабочей профессии, мечтавший стать писателем, оказался на философском факультете ИФЛИ? О подлинных мотивах этого события судить трудно. Ясно, что Москва открывала перед молодым человеком из глубинки много возможностей. Не последнюю роль могло сыграть относительно комфортабельное студенческое общежитие (всего четырнадцать коек в комнате!). Уход из котельного цеха можно было оправдать и тем, что настоящий писатель не только должен знать жизнь, уметь описывать быт, но и постигать глубинные причины явлений, т.е. быть хотя бы отчасти ученым, философом. Так или иначе, но это произошло: отныне девятнадцатилетний Ойзерман, уже объявленный чуть ли не врагом народа, живет на передовой идеологического фронта и учится профессии, которая, по словам одного его приятеля, "опаснее, чем истребительная авиация". И вот, по истечении восьмидесяти лет, мы обращаемся к осмыслению пройденного им пути. При всей условности такого рода типологий рискну выделить пять периодов, которые прошла мысль Ойзермана в контексте многообразных социальных реалий.
Первый этап можно обозначить как восторженно-апологетический. Он характеризуется, с одной стороны, увлеченным изучением и изложением произведений классиков марксизма, а с другой - конфронтацией этой интеллектуальной работы с окружающей реальностью. Восторженность позволяла воспринимать действительность как нечто не вполне реальное, как кажимость, случайное искажение подлинного бытия. Так прошло десятилетие 1936-1946 гг., отмеченное работой в журнале "Большевик", популярными статьями в ряде партийных журналов, агитационно-пропагандистской работой в блиндажах и окопах Второй мировой войны. "Учение Маркса всесильно, потому что оно верно" - вот идеологическое кредо этого этапа эволюции Ойзермана; кредо, которое будет в далеком будущем подвергнуто беспощадному критическому анализу. Однако оно помогало выжить в условиях социального абсурда, когда друзей беззаконно бросали в застенки и приходилось каяться за поступки, которые даже не замышлял.
После войны наступил второй этап, связанный с отказом от романтических иллюзий - реальность категорически им противостояла. Напрашивался вывод о радикальном разрыве между марксистской теорией и ее политической практикой, но, не будучи высказанным, он не вполне доходил до сознания. Альтернативой политическому диссидентству была избрана работа: реальное исследование истории марксизма и его предпосылок. Чтение лекций по истории марксистской философии в Московском университете совмещалось с работой над многотомной "Историей философии", статьями о Канте, Фихте, Шеллинге и Гегеле. Шел процесс осмысления предмета, который на долгие годы определит теоретические интересы ученого. Это был вопрос: как и почему так случилось, что Маркс и Энгельс стали марксистами? Откуда быть пошли их идеи? Сама постановка вопроса о том, что в какой-то момент основоположники могли не быть таковыми, что случившееся - исторический, контингентный, в определенной степени случайный факт, уже было достижением, которое в условиях агонии сталинизма рисковало дорого обойтись автору. На факультете активизировались начетчики и невежды, тешившие свое тщеславие доносами в ЦК и лично Сталину и тормозящие всякую научную работу. Обострялась и общая политическая ситуация в стране. Однако Ойзерман избежал судьбы многих своих современников и защитил докторскую диссертацию в 1951 г. (о том, как все это в ка
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.