РЕЦЕНЗИИ
РАННЕСРЕДНЕВЕКОВОЕ ОБЩЕСТВО СКВОЗЬ ПРИЗМУ СОЦИАЛЬНОЙ АНТРОПОЛОГИИ
Lozny L.R. PRESTATE SOCIETIES OF THE NORTH CENTRAL EUROPEAN PLAINS. 600-900 CE. N.Y.: Springer, 2013. 96 p. (Springer Briefs in Anthropology. Human Ecology)
Лозны Л.Р. ДОГОСУДАРСТВЕННЫЕ ОБЩЕСТВА СЕВЕРА ЦЕН-ТРАЛЬНОЕВРОПЕЙСКОЙ РАВНИНЫ. 600-900 гг. н.э. Нью-Йорк: Спрингер, 2013. 96 с. (Серия: «Краткие издания Спрингера по археологии. Человеческая экология»)
Книга Лудомира Лозны, польского археолога, уже много лет работающего в Городском университете Нью-Йорка (City University of New York), представляет собой попытку реконструкции форм социально-политической организации раннесредневековых обществ северной части Центральноевропейской равнины в их исторической динамике. Благодаря продуманности и логической стройности изложения и аргументации автору удалось в небольшой по объему книге представить широкую концептуально обоснованную панораму трансформации общественного строя на территории современных Северо-Восточной Германии и Северо-Западной Польши в период от падения Западной Римской империи до сложения в изучаемом им регионе первых государств в конце I - начале II тысячелетия. Колоссальный массив археологических данных в основном «спрессован» в таблицы и отражен в диаграммах и гистограммах, сопровождающихся краткими, но содержательными комментариями в Главах 2 и 3. Концептуальный подход к их анализу представлен автором во вводной Главе 1 и служит основой для четких обобщений в последней, четвертой, главе, тогда как в Заключении в основном определяются перспективы дальнейших исследований. Свой анализ Л. Лозны основывает на нескольких методических и методологических основаниях, среди которых наиболее важными представляются следующие три.
Во-первых, при анализе данных по раннесредневековой Центральной Европе Л. Лозны широко использует современную этнографическую литературу по народам самых разных регионов планеты - субсахарской Африки, Юго-Восточной Азии, индейцам Северной Америки и т.д. В самом деле: этнограф имеет преимущество перед археологом в том, что он
видит своими глазами то, что археологу приходится мысленно воссоздавать, интерпретируя следы деятельности людей в прошлом. Традиция привлечения этнографических материалов к реконструкции общества более отдаленных эпох существует столько же времени, сколько социальная антропология существует как научная дисциплина, поскольку такой подход всецело отвечал общим теоретическим постулатам однолинейного эволюционизма первых поколений антропологов1. Оставаясь преданным этой традиции, Л. Лозны, однако, избегает сомнительного для современной антропологии прямого уподобления обществ прошлого каким-либо этнографически известным социумам. Этнографические материалы он использует не для определения форм социально-политической организации обществ, изучаемых археологически, а для дополнительного обоснования своего общего теоретического подхода.
В частности, Л. Лозны обращается к примерам из этнографической литературы с целью показать, что кооперативное поведение (cooperative behavior), выражающееся в коллективном действии (collective action), характерно для многих обществ, так как оно способствует достижению и поддержанию благополучия всех членов социума. Теория коллективного действия, ныне становящаяся все более популярной в археологии2, -второй важный концептуальный аспект исследования Л. Лозны. Главной проблемой, которую поставило перед ним использование теории коллективного действия, естественно, стала необходимость дать объяснение с ее позиций тому факту, что, хотя кооперативное поведение вполне самодостаточно для обеспечения благополучия небольших общинных социумов, многие из них трансформируются в сложные общества. Для таких обществ же логично предполагать, что нарастание социальной иерархизации и концентрация власти и богатств в руках избранных должно постепенно подрывать склонность людей к кооперативному поведению и понижать общественную роль коллективного действия. Л. Лозны было особенно важно решить данную проблему, потому что от этого принципиально зависел успех его исследования, так как в самом начале книги он открыто декларирует, что ее предмет - «подъем социальной сложности» (P. 1). Также автор утверждает, что «тяга к коллективному действию не исчезла с нарастанием политической интеграции и возникновением иерархических структур, но была направлена на другие формы общинной деятельности...» (P. 83-84).
1 В частности, см.: Lubbock J. Prehistoric Times, as Illustrated by Ancient Remains and the Manners and Customs of Modern Savages. L., 1865. [Леббок Дж. Доисторические времена, или Первобытная эпоха человечества. М., 2011].
2 Blanton R E., Fargher L.F. Collective Action in the Formation of Pre-Modern States. N.Y., 2008; Iidem. Collective Action in the Evolution of Pre-Modern States // Social Evolution and History. 2009. Vol. 8. No 2. P. 133-166; Carballo D.M., Roscoe, P., Feinman G.M. Cooperation and Collective Action in the Cultural Evolution of Complex Societies // Journal of Archaeological Method and Theory. 2012. 28 July. P. 1-36. [Электронный ресурс]: http://link.springer.com/article/10.1007%2Fs108 16-012-9147-2 (просмотрено 14.08.2013).
Чтобы разрешить противоречие, Л. Лозны прибег к теории сложности (синергетике), и она стала третьим краеугольным камнем его исследования. В использовании этой теории Л. Лозны также следует перспективным современным тенденциям в археологии3. В этом случае главным вызовом для автора было то, что сам феномен сложности понимается в антропологии (частью которой в американской науке считается археология) и синергетике принципиально по-разному4. В антропологии со времен эволюционистов XIX в.5 ее принято понимать как сложность структурную: из чем большего числа компонентов - иерархических уровней социально-политической интеграции - состоит общество, тем оно сложнее, независимо от того, как эти уровни (структурные компоненты целого) взаимодействуют друг с другом. В синергетике же сложность понимается как «устойчивое неравновесие». Для антропологов увеличение сложности связано с нарастанием стабильности, понимаемой как способность обществ предотвращать перспективу своего распада: «Изменение в направлении нарастания сложности протекает потому, что более сложная организация позволяет поддерживать в системе более высокий уровень внутренней стабильности»6. Для синергетиков же системы, которые отстоят от точки распада или хаоса дальше, рассматриваются как менее сложные: «...именно на грани хаоса могут иметь место наиболее сложные виды поведения - достаточно упорядоченные, чтобы обеспечивать стабильность, и в то же время полные гибкости и неожиданности. Именно это и есть то, что мы понимаем под сложностью»7.
Вполне естественно, что Л. Лозны использует понятия «сложное общество» и, соответственно, «простое общество» так, как это принято в его научной дисциплине. Здесь он может показаться даже чрезмерно традиционно мыслящим, поскольку фактически приравнивает социальную простоту к эгалитарности, а сложность - к иерархичности (Р. 3), что едва ли оправданно при современном уровне антропологического знания8. В то же время, как и в случае с теорией коллективного действия,
3 См., например: Complex Systems and Archaeology / Ed. by R.A. Bentley, H.D.G. Maschner. Salt Lake City, 2003; Nonlinear Models for Archaeology and Anthropology / Ed. by C.S. Beekman, W.W. Baden. Aldershot, 2005; Bentley R.A., Maschner H.D.G. Complexity Theory // Handbook of Archaeological Theories / Ed. by R.A. Bentley, H.D.G. Maschner, C. Chippindale. Lanham, 2009. P. 245-270.
4 Бондаренко Д.М. Сложности со «сложностью»: гетерархия, гомоархия и категориальные расхождения между социальной антропологией и синергетикой // Общественные науки и современность. 2007. № 5. С. 141-149.
5 Claessen H.J.M. Structural Change. Evolution and Evolutionism in Cultural Anthropology. Leiden, 2000. P. 15.
6 Scott J. P. The Evolution of Social Systems. N.Y., 1989. P. 6.
7 Kauffman S. At Home in the Universe. The Search for Laws of Self-Organization and Complexity. N.Y., 1995. P. 87.
8 См.: Бондаренко Д.М., Гринин Л.Е., Коротаев А.В. Социальная эволюция: альтернативы и варианты (к постановке проблемы) // Эволюция: проблемы и дискуссии / отв. ред. Л.Е. Гринин, А.В. Марков, А.В. Коротаев. М., 2010. С. 120-159.
Л. Лозны концентрируется на использовании не антропологических по происхождению теорий не для «навешивания этикеток» на статичные социально-политические единицы в стиле «это племя, а это вож-дество», но для более эффективного изучения социальных процессов. В частности, основываясь на теории сложности, он утверждает, что «изменение культуры включает в себя определенный уровень случайности и проходит через стадию диссипации, которая возникает из нелинейных процессов в неравновесной системе (социальных группах)» (P. 4). Этот постулат становится основанием для давней идеи автора о том, что переход к социальной сложности - не «необходимость», а лишь «вероятность»9. Социальный процесс видится ему как сложное взаимодействие факторов стабильности и изменений.
В итоге Л. Лозны убедительно показывает, что на самом деле противоречия между коллективным действием, выражающим общие цели и интересы, и социально-политической сложностью, в ходе нарастания которой «общественно признанные способы управления» проходят путь от «коллективных децентрализованных (participatory polycentric) до централизованных» (P. 1), нет. В связи с этим Л. Лозны развивает идею о том, что к социально-политической сложности может приводить самоорганизация людей, столь необходимая для коллективного действия в простом обществе, в котором отсутствуют институализированные лидеры. Основываясь на многочисленных свидетельствах этнографов, он делает вывод, согласно которому, хотя в небольших простых обществах самоорганизация действительно происходит спонтанно, при переходе к сложному обществу «изменения в правилах кооперирования меняют межгрупповую социоэкономическую динамику и способствуют сложению новой структуры власти» (P. 3). Следует подчеркнуть, что
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.