ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ
2014 • № 6
НАЦИОНАЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ С.А. РОМАНЕНКО
Распад многонациональных государств Центральной Европы в ХХ веке: Австро-Венгерская империя
В статье на примере многонациональной Австро-Венгрии анализируется имперская система государственности с точки зрения ее устойчивости к кризисным ситуациям. Основной вывод: критический недостаток данной формы организации политического пространства - невозможность совмещать решение проблем социально-политической модернизации и этнокультурного прогресса живущих в ней народов.
Ключевые слова: империя, Австро-Венгрия, этническая гетерогенность, модернизация, реформы, кризис, распад государства.
The article on the example of the multinational Austria-Hungary analyzes the imperial state system with regard to its resilience to crisis challenges. The main conclusion: critical shortage of this political space organization form is it's impossibility to combine the solution to the problems of sociopolitical modernization and ethno-cultural progress of the peoples living the state.
Keywords: Empire, Austria-Hungary, ethnic heterogeneity, modernization, reform, crisis, dissolution of state.
На рубеже прошлого и нынешнего столетий в российском дискурсе стали модными дискуссии об империи как форме организации политического пространства государств с полиэтническим и/или поликонфессиональным населением. Это можно было бы приветствовать, если бы не два обстоятельства. Первое: неопределенность самого понятия "империя", которое с легкостью применяется, скажем, и к державе Карла Великого, и к США. Второе: вопиющий антиисторизм полемики - отдельные факты, выдернутые из жизни разделенных в пространстве и времени государств безосновательно проецируются на современную российскую действительность. В этой связи главная задача статьи - на примере империи недавнего прошлого (Австро-Венгрии) рассмотреть вопрос об устойчивости такого рода государственного устройства к неизбежным для любой страны кризисным вызовам.
Выбор Габсбургской империи в качестве объекта исследования неслучаен: ее исторический опыт во многом и релевантен с российским, и связан, если не сказать -переплетен. Российская империя как член Антанты (до октября 1917 г.) была внешним фактором, решавшим судьбу Австро-Венгрии. Взаимоотношения обеих держав в последней трети Х1Х-начале ХХ в. развивались от краха "Союза трех императоров", минуя попытку "австро-русской Антанты", к открытому конфликту и военному проти-
Романенко Сергей Александрович - доктор исторических наук, доцент Российского государственного гуманитарного университета, ведущий научный сотрудник Института экономики РАН.
востоянию. Окончательно характер отношений Санкт-Петербурга и Вены определили аннексия Боснии и Герцеговины и кризис 1908-1909 гг. Обе империи бесповоротно превратились в соперниц, используя в борьбе как независимые Балканские государства, так и разделенные их границами славянские народы. Самостоятельное значение, хотя и вплетенное в общий контекст внутриевропейских противоречий, имели межгосударственные австро-сербские отношения (см. [Судьба... 2006]).
Славяне Центральной Европы и Балкан на рубеже Х1Х-ХХ вв. были объектом соперничества России и Австро-Венгрии и как европейских империй, и как соседних государств. Для империи Габсбургов славянский вопрос (как внутриполитическая проблема отношения их национальных движений с династией и монархией с двумя центрами власти - Веной и Будапештом, а также между собой, так и как проблема стратегических меньшинств) постепенно становился одним из судьбоносных. По мере обострения отношений между двумя соседними империями Россия превращалась в идеологический и геополитический фактор самого существования Дунайской монархии, ибо значительную часть населения последней составляли славяне. Интересы и цели различных политико-идеологических течений национальных движений славян Австро-Венгрии в целом и южных в частности далеко не всегда и не во всем совпадали, а часто и прямо противоречили политике Российской империи и ее наследников -Временного правительства и большевистского режима (см. [Романенко, 2001; 2012]).
Политические классы, общественное мнение, научные и экспертно-аналитические сообщества обоих государств пристально следили за происходящим у соседа, учитывая как позитивный, так и негативный опыт друг друга. Россия, будучи "славянской империей" не только по составу населения, но и идеологически, объективно играла роль идеологического и геополитического фактора существования или распада дуалистической монархии, поскольку значительную часть ее населения составляли славяне, в том числе и южные. Однако настроения, интересы и цели национальных движений "австрийских славян" далеко не всегда совпадали с интересами России и целями ее внешней политики. Официальная Австро-Венгрия также в конце Х1Х-начале ХХ в. воспринималась соседями как "славянская империя" из-за этнодемографической структуры населения. Однако в отличие от России она не только не признавала этого, но и осуществляла политику, часто противоречившую настроениям, целям и интересам славянской части населения. Все же в разных ситуациях многие южнославянские политики поддерживали монархию против России (например, австро-венгерская аннексия Боснии и Герцеговины и кризис 1908-1909 гг.).
"Русский фактор" и "славянское сознание" были неотъемлемыми элементами идеологии, стратегии и тактики национальных движений Австро-Венгрии. Поэтому после начала Первой мировой войны без участия России решить судьбу - ни этнопо-литический "славянский" и "югославянский", ни геополитические - "адриатический" и "балканский" вопросы - было невозможно. Со своей стороны, Австро-Венгрия до Октября 1917 г. стремилась повлиять если не на целостность, то на границы России, а после Октября - и на ее судьбу как государства.
Важно подчеркнуть, что политике России императорской, постимперской и большевистской по разным причинам была присуща двойственность по отношению к крупному многонациональному государству в центре Европы. Будучи противником, а потом и врагом Австро-Венгрии, Россия, тем не менее, не всегда стремилась к ее распаду. Даже провозглашая лозунг освобождения "славянских братьев" или "пролетариев всех стран", Санкт-Петербург (Петроград), а затем Москва вовсе не были сторонниками непременного создания южнославянского государства (союза государств), ибо в любом случае оно (они) становилось независимым политическим актором. Об этом свидетельствуют концепции большевистских, меньшевистских и эсеровских публицистов и аналитиков периода Балканских войн и Первой мировой войны, а также политика большевиков по отношению к Австро-Венгрии и ее национальным движениям в период с октября 1917 г. до распада империи Габсбургов в октябре-ноябре 1918 г. [Романенко, 2014, с. 65].
Политика России по отношению к Австро-Венгрии после февраля 1917 г. определялась ожесточенной внутриполитической борьбой: между Временным правительством и большевиками до Октябрьского переворота, потом между большевиками и левыми эсерами; затем конфликтами внутри большевистской верхушки по вопросам войны и мира, мировой революции и революционной войны. Взгляд российских социал-демократов и коммунистов на Австро-Венгрию и национальные движения южных славян был ограничен и наследием отечественной имперскости, и классово-социальными схемами и стереотипами. Вследствие этого они в значительной мере не видели и не понимали различий в соотношении социального и национального между Россией и Австро-Венгрией, особенностей правовых и политических традиций и культур двух государств, истории межнациональных отношений.
После захвата власти в России в октябре 1917 г. большевики, воюя с Австро-Венгрией, а затем подписав с ней (как и с Германией, Турцией и Болгарией) 3 марта 1918 г. мирный договор в Брест-Литовске, мечтали об "освобождении" ее народов, то есть ее разрушении, и пытались наладить возможно более дружественные отношения с королевским правительством Сербии. Однако после фактически произошедшего на тот момент распада Австро-Венгрии Советская власть 3 ноября 1918 г. выдвинула лозунг фактического сохранения ее единого многонационального пространства, но не им-перско-монархического, а советского, федеративного. Этот лозунг, противоречивший настроениям большинства народов к тому моменту уже бывшей Дунайской монархии, был столь же политически неудачен, как согласие России в недавнем прошлом на аннексию Боснии и Герцеговины (1908 г.), на притязания Италии на побережье Адриатики (1915 г.) [Романенко, 2014, с. 65].
У двух соседних многонациональных империй - Австро-Венгерской и Российской - оказалась одинаковая судьба. Австро-Венгрия и Россия были не изолированными, а теснейшим образом связанными друг с другом мирами. Подавившись в августе 1914 г. "сербской косточкой", обе империи потерпели поражение в Мировой войне и прекратили свое существование. Но тут важно увидеть и различие. Во-первых, для Австро-Венгрии ее судьба была изначально связана с исходом войны. Для России поражение в ней а priori не могло привести к ее исчезновению с географической и политической карты. Во-вторых, в России после победы революции территориальная целостность бывшего государства через несколько лет была восстановлена почти в полной мере, а национальные движения потерпели поражение. Тут важнейшую роль сыграл субъективный фактор: наличие нелегальной революционной организации - партии большевиков во главе с В. Лениным, которая с помощью социальной демагогии сумела не только захватить власть, но и обещать народам России "решение национального вопроса". Сначала - на основах национального самоопределения вплоть до отделения, затем - в рамках восстановленного на основах "пролетарского интернационализма" многонационального государства.
Победа Антанты не могла в перспективе обеспечить сохранность многонациональной Дунайской империи. Впрочем, и победа в войне Четверного союза (Германия, Австро-Венгрия, Турция, Болгария) не обеспечивала ее сохранность, хотя только она могла дать империи Габсбургов шанс на выживание. О возможност
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.