Статьи
© 2012 г. А.В. ВОРОБЬЕВ *
РАЗБОЙНЫЙ ПРИКАЗ В XVI - НАЧАЛЕ XVII ВЕКА: ЭВОЛЮЦИЯ, РУКОВОДСТВО И АДМИНИСТРАТИВНАЯ ПРАКТИКА
Формирование ядра приказной системы центрального управления Русского государства приходится на первую половину XVI столетия. Именно тогда наряду с Казенным, Конюшенным, Поместным, Посольским, Разрядным, Ямским, приказами Казанского дворца и Большого прихода появился и Разбойный приказ, который просуществовал до 1701 г. История изучения этого учреждения невелика. По данной теме мы не найдем ни одной монографии, ни даже статьи, не считая заметок энциклопедического характера. Поэтому неудивительно, что сведения о Разбойном приказе можно почерпнуть только из работ, посвященных другим проблемам и лишь косвенно затрагивающих его деятельность.
Указанная историографическая лакуна отчасти объяснима крайне скудным комплексом материалов, доставшихся нам от канцелярии приказа. Причин этому несколько. Еще С.Б. Веселовский отмечал, что архивов таких судебных приказов, как Разбойный, «совсем не сохранилось», потому что «различные судебные дела быстро утрачивали свое практическое значение». Историк оценивал эту потерю как «очень тяжелую» для нашей исторической науки1. Безусловно, большой урон документации приказа наносили губительные пожары (прежде всего 1547 и 1626 гг.) и плохие условия хранения. Переезд приказа на новое английское подворье во второй половине 1670-х гг. также привел к утрате части его архива, который потом искали в других центральных учреждениях2. 2 ноября 1701 г. Разбойный приказ, называвшийся тогда Сыскным, был упразднен указом Петра I, а все заключенные и подследственные, вместе с текущим делопроизводством, были переданы в другие ведомства3. Скорее всего, большая часть документации, которая не относилась к текущей, была тоже распределена между приказами, а возможно, некоторая ее часть утерялась. Таким образом огромный архив Разбойного (Сыскного) приказа был «распылен» между иными учреждениями. Но все же это не является непреодолимым препятствием для того, чтобы рассмотреть функционирование Разбойного приказа в XVI - начале XVII в. (от времени первого упоминания о боярской комиссии по разбойным делам в 1539 г. до завершения Смуты) и попытаться выявить место этого учреждения в общей системе центрального управления.
Основной функцией Разбойного приказа являлся контроль над местными губными органами и другими его агентами, осуществлявшими борьбу с преступностью, и обеспечение их необходимой нормативно-правовой базой. Помимо этого, служащие приказа могли заниматься и другими делами. Например, случалось, что его дьяки и подьячие разбирали местнические споры. Уже после Смуты, в 1630-1640-х гг. Разбойный приказ участвовал в писцовом описании Москвы, а также рассматривал спорные дела в том случае, если судей другого приказа подозревали в пристрастности. Думается, что подобная практика выполнения отдельных поручений берет свое начало еще в XVI в.4 Поскольку каждое из центральных и местных учреждений обладало определенными судебными функциями, в том числе и по делам, которые по сегодняшним меркам ква-
* Воробьев Александр Владимирович, аспирант Института российской истории РАН, ведущий специалист Российского государственного архива древних актов.
лифицировались бы как уголовные, необходимо четко определить те рамки, в которых действовал приказ. Первоначально в ведении этого учреждения были исключительно разбойники и «ведомые лихие люди» (профессиональные преступники и рецидивисты), однако вскоре к ним были присоединены и тати (воры). Считается также, что приказ занимался и «убийственными делами». Это полностью верно лишь для более позднего периода - приблизительно со второй четверти XVII в. А в XVI - начале XVII в. Разбойный приказ занимался лишь теми убийствами и поджогами, которые были совершены «ведомыми лихими людьми», а также в результате разбоя или татьбы.
Впервые бояре, «которым разбойные дела приказаны», упоминаются в 1539 г. в двух губных грамотах, выданных одновременно на Белоозеро и в Каргополь5. Очевидно, что боярская комиссия могла появиться раньше ее первого упоминания. Н.Е. Носов указывал, что сама губная реформа началась ранее 1539 г., так как первые губные грамоты ясно упоминали о повсеместном существовании такого рода учреждений6. С.М. Каштанов утверждал, что возникновение этой боярской комиссии можно отнести как минимум к 1531 г., когда она упоминается в жалованной грамоте Корнильеву Ко-мельскому монастырю7. Впрочем, А.К. Леонтьев отметил, что бояре, упоминаемые в данной грамоте, выполняли лишь «кратковременные поручения по разбору судебных исков и дел, не подведомственных юрисдикции иммунистов или судебной админист-рации»8. В пользу точки зрения Леонтьева свидетельствует то, что выражение «что есми бояром своим приказал обыскивати лихих людей, татей и розбойников» из грамоты Корнильеву Комельскому монастырю в документах XVI в. присутствует только в жалованных грамотах монастырям. Ни в одном из известных источников по истории губной реформы и Разбойного приказа оно не встречается, вместо него есть иная формулировка - «к нашим бояром, которым розбойные дела приказаны». Наконец, в жалованной грамоте Новодевичьему монастырю 1573 г. сразу после вышеназванного выражения идет важное уточнение, подтверждающее мнение Леонтьева: «и на которых будет слово лихое взмолвят в татьбе и в розбое, и яз сам царь и великий князь по тех людей пошлю или мой дворецкий, а сужу яз сам царь, и великий князь, или мой дво-рецкой Болшого Дворца»9. Таким образом, между обеими боярскими комиссиями есть громадная функциональная разница, которая не позволяет их отождествить. Известно, что боярская комиссия по Разбойным делам осуществляла контроль над губными органами. Кстати, именно поэтому Разбойный приказ в одном из наказов назван Губной избой10. Эта комиссия, в отличие от бояр, упоминаемых в грамоте Комельскому монастырю, крайне редко вмешивалась в сам процесс судопроизводства, отданный всецело губным старостам, от которых практически всегда требовали судить оперативно, не докладывая в Москву и не «обсылаясь» с комиссией. Поэтому у нас нет оснований считать, что боярская комиссия возникла раньше 1539 г. - времени первых известий о появлении губных учреждений.
Нерешенным остается вопрос о том, когда боярская комиссия по разбойным делам стала Разбойным приказом. В историографии утвердилось мнение, что он существовал уже ко времени составления Указной книги Разбойного приказа 1555-1556 гг. По мнению Носова и Леонтьева, приказ оформился значительно раньше, хотя они не указали точной даты и не выдвинули соответствующих критериев. Леонтьев обратил внимание на то, что первое упоминание о Разбойной избе относится к декабрю 1552 г.11 В 1598 г. ясельничий М.И. Татищев в местнической челобитной на думного дьяка Василия Яковлевича Щелкалова указывал, что его отец служил подьячим в Разбойном приказе. Между тем известно, что Яков Щелкалов был дьяком уже в 1549 г., а значит подьячим в Разбойном приказе был еще раньше12. Разбойная изба фигурирует также в описании событий 1550 г. в житии Адриана Пошехонского, созданном в самом начале 1570-х гг.13 Последние два источника, однако, упоминают о существовании приказа ретроспективно и потому не могут служить решающим аргументом для ответа на вопрос о времени его образования.
Вопрос о дате перерастания боярской комиссии в приказ невозможно решить, не определив предварительно критерии, которые отделяли бы эти структуры. Хорошо
известно, что одним из важнейших признаков существования любого, а тем более государственного учреждения, является наличие развитого и устоявшегося делопроизвод-ства14. Именно этот критерий представляется нам основным. Одной из особенностей сохранившихся губных грамот является неустойчивость их формуляра15. Кардинальное изменение в делопроизводстве боярской комиссии произошло около 1549 г., когда был выдан первый известный наказ губным старостам Кирилло-Белозерского монастыря. Кроме того, за 1550-1551 гг. известны еще два подобных акта по Белозерскому уезду16, в которых обнаруживается полное единообразие формуляра и норм. Наказы губным старостам, вне зависимости от территории (что хорошо видно и по документам 1555-1556 гг.), были практически стандартны17. С началом унификации в делопроизводстве совпала смена главы боярской комиссии по Разбойным делам (около 1548 г. ее покинул И.Г. Морозов18), а также прошедший в феврале 1549 г. «Собор примирения», на котором был принят известный приговор о неподсудности детей боярских кормленщикам. Таким образом 1548-1549 гг. можно считать временем фактического появления Разбойного приказа. В дальнейшем текущие преобразования не затрагивали основ работы приказа, сформировавшихся к концу 1540-х гг.
Едва ли может быть решен однозначно вопрос о том, из какого учреждения - Дворца или Казны - вырос Разбойный приказ19. Предтеча приказа - боярская комиссия, которой были поручены разбойные дела, судя по актовому материалу конца 15301540-х гг., не имела собственных дьяков, а ее делопроизводители совмещали работу в ней со службой в других приказах. Все известные нам дьяки, которые трудились в боярской комиссии, были дворцовыми, однако это не значит, что дьяков и подьячих из иных приказов там не было. Согласно большинству губных грамот, учреждаемые органы были подчинены той же самой боярской комиссии. Исключение составляют три документа. По губной грамоте, выданной Вятской земле в 1542 г., губных старост контролировали дворецкие; в Вельской губной грамоте те же должностные лица ведались казначеями20. Третий случай - совершенно особый: в грамоте, выданной кн. И.В. Шуйским, он обозначил себя как главу губных учреждений, что, конечно, было формальностью и частью той кипучей деятельности которую он развил, пытаясь, как заметил М.М. Кром, «держать под личным контролем все нити внутреннего управления, а также дипломатию»21. Во всех трех актах сохраняется единство формуляра и основных правовых норм. В свете этих данных напрашиваются два вывода: 1) казенные дьяки также могли принимать участие в работе комиссии, 2) даже если г
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.