В порядке постановки
УДК 338.43.021.8
РАЗВИТИЕ КОЛЛЕКТИВНЫХ ХОЗЯЙСТВ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
го только 3,0% составляют коллективные предприятия (против 6,3% в 1995 г.). На долю всех этих СХО приходится 46,5% общего объема валовой продукции сельского хозяйства. Остальной объем - это продукция индивидуальных хозяйств (ЛПХ или, как правильнее их называть, приусадебных семейных хозяйств), доля которых 44,0%, и крестьянских (фермерских) хозяйств, на которые приходится 9,5% валовой продукции отрасли.
Разумеется, помимо указанных 3% коллективных хозяйств коллективными можно называть и другие формы СХО, прежде всего отдельные сельскохозяйственные производственные кооперативы. Но с момента реорганизации их в 1992 г. сущность таких хозяйств не соответствует понятию, социальной природе коллективного хозяйства, типичным примером которого был советский колхоз. Его даже Ленин называл «богадельней». Правда, для престижа местных властей из них потом за счет административного перераспределения ресурсов создавались так называемые «маяки». Но в своей массе колхозы вместе с совхозами, несмотря на последующие капитальные вложения, не могли обеспечить продовольственной безопасности страны. Рос импорт, пустели прилавки магазинов. Сейчас в действующем аграрном экономическом законодательстве правовой статус коллективного хозяйства вообще четко не прописан и можно даже сказать отсутствует.
В начале нынешних рыночных реформ в Отделении экономики и земельных отношений Россель-хозакадемии, правда, был подготовлен проект закона «О коллективном сельскохозяйственном предприятии», но он не нашел поддержки в законодательных и властных структурах, в том числе по причине устремлений его разработчиков реанимировать прежний колхоз. Однако колхозная форма потом была все-таки «вписана» в Закон «О сельскохозяйственной кооперации» (1995 г.),
И.М. КУЛИКОВ, академик РАН, директор
(Всероссийский селекционно-технологический институт садоводства и питомниководства (ВСТИСП)
Вопрос об организационно-правовой форме хозяйства исторически являлся одним из основополагающих в построении эффективной системы ведения сельского хозяйства и целенаправленном проведении аграрной политики государства. Этот вопрос остается весьма актуальным для формирования рациональной социальной структуры отрасли. Правильное его решение в условиях рынка, важное также с точки зрения повышения ее конкурентоспособности, активизации стимулов непосредственных сельхозпроизводителей к высокопроизводительному труду, прежде всего связано с отношениями и формами собственности. Сама специфика, многообразие конкретных природных и экономических особенностей, многофункциональность отрасли в целом предполагают строго дифференцированные подходы к выбору как формы собственности, так и соответствующей организационно-правовой формы сельскохозяйственных организаций (СХО).
Сейчас в структуре СХО, входящих в систему МСХ РФ (в 2013 г. - 20,5 тыс. хозяйств), 13,9% занимают акционерные общества (АО), 49,4% - общества с ограниченной ответственностью (ООО), 27,0% - сельскохозяйственные кооперативы, удельный вес государственных предприятий равен 3,0%, прочих организаций - 5,3%, и все-
тем более, что тогда в стране(во всяком случае по названию, внешней вывеске) числилось более 4 тыс. колхозов, или 20,1% от общей численности СХО.
Но теперь в официальной от-ч е т но с т и кол хо з о в в о о б щ е н е т (хотя во многих случаях само название в ряде колхозов, реорганизованных согласно постановлению Правительства РФ от 29 декабря 1991 г., сохранилось). Коллективные предприятия, по данным за 2012 г.,в количестве немногим более 600 отражены в этой отчетности, но их роль в производстве продукции СХО ничтожна (менее 3%) и, как видно, имеет тенденцию к дальнейшему снижению. В этих условиях возникает принципиальный, теоретический, методологический и практический, в том числе правовой, вопрос о месте и роли коллективного хозяйства в общей социальной структуре аграрного сектора.
Представляется, что в этом плане нам следовало бы опираться на научное наследие А.В. Чаянова и современную, весьма широкую мирохозяйственную практику, которая, кстати, целиком основана на базовых положениях этого наследия и ориентирована на кооперативные формы, прежде всего вертикальные (обслуживающие) сельскохозяйственные кооперативы. В связи с этим следует напомнить одно из определяющих положений, изложенных в его известном труде «Основные идеи кооперации». Суть его заключается в том, что, в отличие от других форм сельскохозяйственных предприятий, в коллективном хозяйстве очень слаба «как воля организующая и предпринимательская, так и воля принуждающая». Вот почему в современном мире (разве что кроме израильских киббутцев, число которых также все более снижается) эта форма не нашла и не находит своего сколько-нибудь заметного применения.
Более того,крайне ограниченно распространение в мире и производственных сельскохозяйственных кооперативов вследствие наличия в них внутренних противоречий. Преобладают и играют определяющую роль в сельском развитии вертикальные (обслуживающие) кооперативы, в основе создания и деятельности которых как раз и лежат идеи А.В. Чаянова. Почему же мы до сих пор не можем так же широко и последовательно использовать идеи нашего выдаю-
щегося соотечественника применительно к нынешним условиям? У нас много говорят о его идеях, но не торопятся воплотить их в жизнь.
Что показывает зарубежная практика кооперативного движения? В скандинавских странах кооперативы производят и сбывают около 85% всего объема сельскохозяйственной продукции и осуществляют до 60% поставок производителям средств производства. Кооперативам принадлежат практически все предприятия молочной и подавляющая часть мясной промышленности. Их показатели в сравнении с другими формами СХО свидетельствуют о более высокой эффективности производства в кооперативах, не говоря уже об их огромной социальной роли.
В странах ЕС сельхозкооперативы обеспечивают производство около 2/3 всей продукции сельского хозяйства, осуществляя при этом ее сбыт и в огромных масштабах закупки техники, удобрений, строительных материалов и т.д. Кооперативы в США поставляют на рынок более 30% сельскохозяйственной продукции, в том числе 77% всего объема молока, 53% сахара, 32% хлопка, 26% овощей и фруктов, обеспечивая фермерам около 30% поставок средств производства.
При этом всюду в мире огромное значение придается государственной поддержке сельхозкооперативов, кооперативному законодательству, выработке отвечающих природе кооперативов организационно-управленческой системы и экономического механизма их деятельности в условиях рынка. Иными словами, успехи в развитии и эффективном функционировании этой организационно-правовой формы с ее активными социальными функциями объясняются наличием в указанных и многих других странах настоящей, всесторонне разработанной государственной кооперативной политики.
К сожалению, нам в этом отношении пока нечем похвастаться, и прежде всего нет прогресса в правовом обеспечении кооперативного движения на селе. Кооперативное законодательство, прежде всего Закон «О сельскохозяйственной кооперации» (1995 г.), несмотря на некоторые изменения в нем, характеризуется крайним несовершенством. Он противоречив, в должной мере не ориентирован на фактическое положение дел в части социальной базы коопера-
ции, несовершенен в части правового обеспечения, формирования и организационного построения рациональной кооперативной системы, ее структуры и т.д.
В указанном законе среди конкретных форм кооперации на первое место поставлен колхоз, а он уже вообще исключен из государственной статистической отчетности по типам СХО. Другая форма, так называемый «коопхоз», вообще повисла в воздухе. Хотели, видимо, придать закону новизну, оригинальность, но дело ведь не в новом термине, а в сути проблемы, правовом закреплении подлинных кооперативных принципов. А там явные нестыковки и неувязки. На это уже не раз указывалось во многих научных публикациях, прежде всего в крупной, удостоенной премии РАН имени А.В. Чаянова, специальной монографии «Сельскохозяйственная кооперация: теория, мировой опыт, перспективы возрождения в России» [1], а также в ряде статей в периодических изданиях.
Конечно, можно поставить вопрос о развитии и правовом обеспечении деятельности именно коллективных хозяйств, своего рода аналогов или прообразов тех же колхозов (тем более в указанном правовом акте они «узаконены»), как-то улучшив, усовершенствовав эту форму хозяйства. Но это предполагает разработку соответствующего специального закона. Такая попытка, как отмечалось, уже предпринималась в 1992 г., и вряд ли сейчас к ней надо возвращаться, наступать на те же «грабли», учитывая упомянутую оценку сущности и потенциала данной формы хозяйства А.В. Чаяновым и ее невостребованность в мирохозяйственной практике.
Период перехода к всесторонне развитой системе рыночных отношений, в которой каждый ее субъект, каждая форма хозяйства выступают равными партнерами, неизбежно связан с временным использованием и прежних форм, включая коллективное, обобществленное хозяйство. Многие нынешние хозяйства, имеющие статус производственного кооператива, члены которых являются формальными собственниками земли в форме условных долей, во многом и остались теми же коллективными предприятиями, с той же слабой организующей и предпринимательской волей. Здесь главный двигатель производства -
личный интерес - не находит своей полной реализации, во многом ограничен нормами «примерного» колхозного устава образца 1988 г. Отсюда неутешительные хозяйственные результаты.
Поэтому стратегическим курсом сочетания индивидуализма и коллективизма в хозяйственной деятельности является трансформация оставшихся коллективных форм, КФХ, приусадебных семейных хозяйств в последовательно кооперативные объединения. А это значит, что надо, наконец, всерьез заняться именно возрождением и созданием необходимых экономических условий для эффективного развития настоящей системы сельскохозяйственной кооперации, в том числе и в первую очередь упорядочением кооп
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.