СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ
В.Н.Шкунов
Развитие торгово-экономических отношений Российской империи с государствами Латинской Америки в XIX — начале ХХ вв.
Статья посвящена истории торгово-экономических отношений Российской империи с государствами Латинской Америки в XIX — начале ХХ в. Приведены примеры взаимовыгодного торгового сотрудничества отечественных купцов и предпринимателей с латиноамериканскими партнерами. Особое внимание уделено проблемам государственно-правового регулирования внешнеторговых связей.
Ключевые слова: Россия, Латинская Америка, внешняя торговля, экспорт, импорт.
Товары из Латинской Америки были известны в России издавна. Они ввозились реэкспортом из Европы и пользовались большим спросом. У некоторых из них специфические названия, поэтому в настоящее время их сложно идентифицировать. Так, в 1671 г. в архангельский порт было доставлено 6 176 пуд. и 5 280 шт. так называемого бразильского дерева1. В следующем году в этот же порт через Европу было привезено 10 кип, 2360 пуд. и 11 925 шт. бразильского, фернамбукового и синего дерева и, по всей видимости, другими суднами дополнительно поступило 5 кип, 1 000 пуд., 472 шт. бразильского, фернамбукового и синего дерева2. В 1673 г. отмечена доставка 9 837 пуд. и 643 шт. с фернамбуковым деревом3.
Можно предположить, что под названием «бразильское дерево» понимали палисандро Рио или «бразильское железное дерево» (Caesalpinia echinata). Это дерево на спиле имеет буровато-красный цвет. Краска, произведенная из него, использовалась для работы с тканями и бумагой, а его древесина высоко ценилась как прекрасный материал для изготовления музыкальных инструментов.
Владимир Николаевич Шкунов — доктор исторических наук, доктор педагогических наук, ведущий научный сотрудник Поволжского филиала Института российской истории РАН (orientru@mail.ru).
С другой стороны, российские товары в первой половине XIX в. можно было встретить в самых разных уголках Латинской Америки. Наши негоцианты проявляли повышенный интерес к рынкам этого макрорегиона. Особенно заманчивым представлялось освоение латиноамериканских рынков руководителям Российско-американской компании. Посланник в Мадриде Дмитрий Павлович Татищев (1767 —1845) в письме императору Александру I от 13 марта 1817 г. отмечал, что испанский король Фердинанд VII был заинтересован в восстановлении своего флота на российских верфях. И поскольку такое намерение было очень серьезным, дипломат полагал, что российская сторона могла бы добиться серьезных уступок от испанцев «в виде прав на наибольшее благоприятствование в Гаване, в Веракрусе или в портах на побережье материка»4. Д.П.Татищев считал, что активное участие в торговых связях России с народами Южной и Центральной Америк могли бы принять финляндские деловые люди. Он напомнил императору, что «торговый флот этой провинции (Финляндии. — В.Ш) часто посещает порты Средиземного моря, поэтому рейсы дальнего плавания ему были бы не в диковинку, и торговля с Новой Испанией открыла бы перед ним гораздо более широкие горизонты»5. В декабре 1816 г. в порт Рио-де-Жанейро прибыли торговые суда Российско-американской компании «Кутузов» и «Суворов» под началом капитана I ранга Леонтия Андриановича Гагенмейстера (1780—1833). Известный российский путешественник впоследствии писал, что «торговля наша с Бразилией никогда не будет важна, доколь иностранным купцам не воспрещено будет иметь там на кораблях своих самовольно употребляемый российский флаг и доколе россияне не воспользуются тем же правом, какое имеют англичане, которые платят там пошлины только по 15%, между тем как все другие обязаны платить по 25%»6. Сам капитан осуществил ряд торговых сделок, находясь в Перу. В порту Кальяо с «Кутузова» были проданы железо, гвозди, полотно, снасти, смола, воск, ружья и прочее на общую сумму 21 090 пиастров7. Но сдерживающим фактором на пути развития торговых связей России с народами Южной Америки тогда были высокие таможенные пошлины (до 25—30%).
В июне 1819 г. российский посол в Лондоне Христофор Андреевич Ли-вен (1774—1838) направил на имя императора Александра I послание короля Гаити Генриха I (Анри Кристофа, 1811—1820), который предлагал дружбу российской стороне и выражал намерение развивать торговые отношения. Король отмечал, что за время после достижения независимости в Гаити стали процветать торговля и ремесла, а «труд почитается как источник всех богатств» . Однако позиция Санкт-Петербурга в этом случае оказалась очень осторожной и взвешенной, с оглядкой на мнение Парижа и Лондона.
В первой четверти XIX в. расширился ввоз кубинского сахара в Россию. Его доставкой занимались европейские торговцы. Однако пошлины на него в российских таможнях были разными: так, испанцы пользовались таможенными преимуществами перед англичанами; для первых действовали более низкие пошлины. Павел Гаврилович Дивов (1763—1841), сенатор, а в 1820 г. временно управляющий министерством иностранных дел, в переписке с Карлом Васильевичем Нессельроде (1780—1862) упоминал о беседах с английским послом Чарльзом Бэготом (1781—1843) по поводу просьб британского кабинета о снижении пошлин в России на кубинский сахар9. В апреле 1822 г. интерес к развитию торговли с Россией проявляли
власти Республики Колумбия. Российский посол в Париже Карл Осипович Поццо-ди-Борго (1764—1842) получил от колумбийского государственного деятеля Франсиско Антонио Сеа (1766—1822) письмо с приложенной нотой, в которой содержалось официальное предложение по вопросу установления прямых торговых отношений.
Следует отметить, что стремление российских властей к расширению торговых связей с государствами Латинской Америки особенно отмечено в первой половине 20-х годов XIX в. Об этом свидетельствуют многочисленные дипломатические документы того времени. Освободительная борьба народов и провозглашение независимости стран в это время вызывали повышенный интерес к региону. Россия, естественно, не оставалась в стороне от событий, происходящих в Новом Свете. Генеральный консул России в Филадельфии Федор Архипович Иванов (1787—?) оценивал освобождение испанских колоний как явление «благотворное» и способное оказать хорошее влияние «на состояние национальной промышленности Рос-сии»10. В письме управляющему министерством иностранных дел К.В.Нессельроде от 16 июня 1822 г. он писал: «Развитие колоний, главными отраслями хозяйства которых являются земледелие и добыча благородных металлов, приведет к повышению спроса на наше железо и к увеличению его потребления; изделия наших полотняных мануфактур также найдут лучший сбыт; доныне их весьма охотно приобретали жители о. Куба. Торговый флот Соединенных Штатов, в свою очередь, лишь выиграет от оживления нашей внешней торговли, занимаясь перевозками наших товаров в колонии и товаров последних к нам»11.
Несомненно, что рынки этого макрорегиона были привлекательны для отечественных торговцев. Нередко они на свой страх и риск отправлялись в дальние торговые путешествия, смутно представляя себе, что их ждет в далеких краях. Так, в 1828 г. на Кубе начал торговую деятельность российский подданный Александр Людерт, основавший в Гаване Торговый дом «Людерт и Бауер». В процессе работы (по всей видимости, он был не один) А.Людерт столкнулся с некоторыми препятствиями, вызванными отсутствием на Кубе российского консульства и потребностью в официальной защите своих прав и интересов. Вот почему он обратился к министру финансов Егору Францевичу Канкрину (1774—1845) с просьбой учредить в Гаване российское консульство, «которое могло бы иметь тщательное наблюдение за ходом торговли тамошнего края, а равно и за продажей там российских товаров»12. Прошение было рассмотрено в Санкт-Пе-тербурге, а Людерту направлен ответ с предложением стать российским консулом на Кубе. После назначения купца А.Людерта вице-канцлер Нессельроде в своем докладе императору Николаю I просил о разрешении назначить вице-консулов в главных морских портах Кубы. Свое предложение он мотивировал тем, что «торговые сношения и других портов сего острова с Россией могут также принести нам ощутительную пользу»13. Из доклада понятно, что Людерт и его торговый дом торговали также с государствами Европы и Соединенными Штатами.
Российский посланник в Мадриде Петр Яковлевич Убри (1774—1848) после учреждения в Гаване российского консульства в письме, адресованном министру иностранных дел Испании Мануэлю Гонсалесу Сальмону (1778—1832) от 15 апреля 1830 г., отметил, что «поскольку российское
торговое мореплавание неуклонно расширяется, и императорский флаг произвел выгодное впечатление в самой Гаване», было бы целесообразно, по его мнению, «создавать подобные учреждения в других владениях его католического величества»14. Это письмо свидетельствовало о росте интереса к Латинской Америке. Косвенным подтверждением того, что торговый дом «Людерт и Бауер» был не единственным на рынках Кубы и других испанских владений является и другое наблюдение П.Я.Убри, который отметил, что многим российским мореплавателям услуги оказывает торговый дом «Pasley Little et Co», действовавший на Канарских островах15. Российский посланник в Мадриде по собственной инициативе поручил управляющему этим торговым домом Жану Голлуэ осуществлять «заботу о российских консульских интересах в Тенерифе» и намеревался ходатайствовать о назначении его российским консулом на Канарских островах.
Торговые интересы Российской империи простирались в это время и на другие уголки Латинской Америки. Тот же Н.Я.Убри в депеше от 24 февраля 1829 г. упоминал о том, что испанское правительство объявило Кадис открытым городом, а также об утверждении новых правил выдачи консульских экзекватур в Пуэрто-Рико16.
В рассматриваемый период Санкт-Петербург стремился упрочить и торговые связи Российской империи с Бразилией. С инициативой о заключении первого торгового договора с этой южноамериканской страной выступил в 1828 г. первый российский посланник Франц Францевич Борель (1775—1832). Однако непризнание Россией независимости Бразилии и противоречия с португальским королевским двором сдерживали заключение договора.
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.