В ПОМОЩЬ САМООБРАЗОВАНИЮ
В. Ф. РУСЕЦКИЙ
Мозырь, Республика Беларусь
Речевые ошибки как языковое явление
«Борьба» с речевыми ошибками, которую ведут и школьные учителя, и вузовские лекторы, и ученые мужи на научных конференциях и страницах специальных и популярных изданий, подчас вызывает вопрос: а так ли страшны речевые ошибки? Ну, в самом деле, напишем мы малако или молоко, произнесем обеспечйние или обеспйчение, инциндент или инцидент, — разве одна или даже несколько речевых ошибок не позволят понять общий смысл высказывания?
Кроме того, возникает по меньшей мере еше два вопроса: если борьба с речевыми ошибками ведется регулярно, постоянно, активно, то почему они по-прежнему сохраняются как один из непременных элементов речи, почему не «искореняются»? Почему самые разные люди в самых разных ситуациях допускают те или иные ошибки, почему некоторые ошибки носят регулярный характер и допускаются большйм числом носителей языка? Второй вопрос заключается в том, что если ошибки являются непременным атрибутом речевой практики, стоит ли относиться к ним столь непримиримо и столь активно вести с ними борьбу, не проще ли успокоить себя ставшей расхожей фразой «без грамматической ошибки я русской речи не люблю», сославшись на священный авторитет А. С. Пушкина? В чем же тогда заключается основная негативная роль речевой ошибки?
Проблеме речевых ошибок посвящена обширная и разносторонняя литература. В рамках культуры речи как
раздела лингвистики сформировалось целое направление, именуемое языковой критикой. Периодически б жанре «заметок пуриста» появляются работы, авторы которых энергично протестуют против тех или иных «неправильностей» или пытаются их осмыслить в рамках складывающейся речевой практики1. Другое направление связано с теоретическим осмыслением речевых ошибок как проявления мыслительных и речевых способностей человека2. Наконец, в методике преподавания русского языка разрабатываются технологии обучения, направленные на преодоление ошибок в речи учащихся3.
Речевая ошибка, действительно, представляет собой неотъемлемый элемент речевой деятельности по целому ряду причин.
Устойчивость и регулярность проявления речевых ошибок обусловлена, с одной стороны, самой языковой системой, прежде всего такой ее особенностью, как наличие вариантов, а с другой — особенностями индиви-
1 См., например: Григорьев В. П. Поэтика слова. - М., 1979; Чуковский К. И. Живой как жизнь// Чу ко вс к и й К. И. Собр. соч.: В6т. — М., 1966 -Т.3.
2 См.: Красиков Ю. В. Теория речевых ошибок (на материале ошибок наборщика). — М., 1980: Мурашов А. А. Культура речи. — М.; Воронеж, 2003.
3 См.: Демидснко Л. П. Речевые ошибки. — Минск. 1986; Русецкий В. Ф. Работа над ошибками: Из опыта обучения студентов-филологов нахождению и исправлению речевых ошибок // Народная асвета. — 1997. — № 9;
Це й тл и н С. Н. Речевые ошибки и их предупреждение. — М., 1982.
дуального усвоения языка каждым его носителем и условиями речепроизводства, его живым характером, который неизбежно влечет несовершенство, шероховатости, приводящие к возникновению ошибок.
Сама языковая природа нормы обусловливает возникновение речевых ошибок. Существование языковых вариантов рассматривается лингвистами как проявление динамического характера нормы. Но, понимая, что наличие нескольких вариантов одной и той же языковой единицы есть проявление «живой жизни» языка, те же самые лингвисты вынуждены давать оценку, расставлять по полочкам существующие варианты. И никак не скажешь: вот здесь пока «растет» будущая норма, поэтому такой вариант не стоит сопровождать запретительными пометами. С другой стороны, как побороть личное негативное отношение к варианту, который явно побеждает в общественной речевой практике, активно вытесняет старый, словарный, нормативный, «правильный»?
И новым поколениям лингвистов не останется ничего иного, как исправлять нормативные рекомендации вслед за речевой практикой. И так же, как непривычные современному уху музыка и скрыпка пушкинской эпохи, будут удивлять будущие поколения устаревшие нормы звонит, обеспечение... «Но, очевидно, одной логики мало для принятия или непринятия того или иного языкового явления. Существуют и другие критерии, которые сильнее всякой логики»4. Эти критерии — сила привычки, вкус, традиция.
И если в языке существует способ разграничения слов с помощью ударения {атлас, ирис и др.), то почему не допустить, что когда-нибудь такое разграничение возникнет относительно омонимов в слове квартал. Но до тех пор, пока оно не будет узаконено в словарях, преподавателям культуры речи и школьным учителям рус-
* Чуковский К. И. Указ. соч. — С. 31.
ского языка придется методично поправлять все новые и новые поколения учеников и студентов.
Различия между вариантами порой носят столь неявный характер (например, семантическое и формальное сближение паронимов или причина, по которой следует писать стеклянный, оловянный, деревянный, но ветреный), что с легкостью приводят к контаминации, лежащей в основе значительной части речевых ошибок5. Подобные различия требуют зачастую не только знания общего правила, но и запоминания каждого конкретного случая (ср. различного рода исключения из правил). Порой эти ошибки можно выявить только при специальном анализе речевых употреблений. Так, отсутствие унификации и четких формальных критериев в слитном-дефисном-раздельном написании сложных прилагательных ведет к тому, что стихийно в общественной языковой практике, прежде всего в официальной и научной документации, в языке газет и журналов, норма эта просто игнорируется. Каждый пишет в соответствии со своим разумением. А если учесть, что компьютерная проверка орфографии чаще всего также игнорирует такие случаи или предлагает неприемлемые варианты написания (пользоваться орфографическим словарем продвинутый владелец ноутбука не станет), то целый участок правописной системы оказывается в настоящее время абсолютно нерегламентированным.
Это те ошибки, которые «провоцируются» самой языковой системой как совокупностью средств выражения человеческой мысли. Однако язык представляет собой еще и индивидуальную речевую способность, уровень овладения которой (включая и систему норм) у разных людей в разные периоды жизни различен.
Значительную роль в формировании индивидуальной речевой культуры, а следовательно, и в наличии устойчивых речевых ошибок играют закрепив-
5 См.: М у р a in о в А. А. Указ. соч. — С. 82.
шиеся в детстве варианты, которые приобретают характер «естественной» нормы, того, что обычно называют материнским языком. Эти нормы, усваиваемые ребенком в самом раннем возрасте преимущественно от матери и небольшого круга ближайших родственников, воспринимаются человеком как незыблемые до тех пор, пока не придут в столкновение с системой норм внешнего мира. И вот взрослый человек вдруг со стыдом понимает, что слово дерматин не имеет внутреннего звука [н], с которым он его произносит; произносит потому, что усвоил это употребление в детстве от малограмотной бабушки, а потом, используя его только в бытовых ситуациях, не удосужился установить литературную норму.
В рамках разговорной речи складывается особое положение, при котором целые пласты языковых средств функционируют вне воздействия системы установленных в литературном языке норм. Это прежде всего касается так называемой бытовой лексики, которая употребляется почти исключительно в ситуациях бытового общения. Распространенность подобных явлений приводит к тому, что определенная группа норм существует только в качестве словарных фактов: тефтели, кулинария, фольга. С другой стороны, есть так называемые «книжные» части речи: краткие прилагательные, при чаем я и т. д. Школьные учителя хорошо знают, что усвоение норм, связанных с этими формами, осложняется тем, что для речевой практики учеников они мало характерны. Закрепленность тех или иных языковых единиц за разговорной (или, наоборот, преимущественно за книжной) разновидностями речи приводит к снижению их употребительности и соответственно к недостаточной частотности в речевой практике для формирования устойчивых норм.
Кроме того, разговорная речь в целом дает человеку определенную степень свободы, позволяя ему ослабить ортологический самоконтроль, разрешая не следовать каждый раз самым строгим образом литературной нор-
ме. В результате 65-летний профессор-литературовед признается: «Я только относительно недавно узнал, что норма произношения щавель. Родом я из Воронежской области. У нас все говорили щавель».
Определенные речевые ошибки могут быть обусловлены тем, в какой форме преимущественно осваивается язык. Если человек изучает язык только по книгам и учебникам, то произносительные нормы остаются за рамками его коммуникативной практики. Известно, что А. С. Пушкин именно так освоил английский язык: путем чтения книг. Знающие разницу между английским правописанием и ироизношением легко поймут, как могло выглядеть в таком случае чтение Пушкиным текста вслух. В наши дни у носителей русского языка причина многих ошибок в произношении и постановке ударения связана с игнорированием в современном русском правописании различий между буквами е и ё: в письменных текстах обычно отсутствует буква ё. Для многих, особенно тех. для кого русский язык не является родным, это создает дополнительную проблему при усвоении норм произношения слов афера, жёлчь, опека, тапёр, свёкла, шофёр и г. д. В этой области лежит и тог барьер, который приходится преодолевать каждому ребенку, освоившему в дошкольном детстве родной язык в устной форме: обучение правописанию связано для него с переходом к новой форме речи.
Очевидно, что даже самые эффективные методики, даже самые прилежные ученики, даже самые опытные учителя никогда не смогут достичь ситуации, при которой речевые ошибки исчезнут, поскольку они обусловлены природой языка и речи.
Итак, ошибки в речи неизбежны и закономерны. В чем же заключается основной вред, приносимый ими. почему учителя, преподаватели, редакторы, специалисты в области культуры речи уделяют столько сил и внимания тому, чтобы отслеживать любы
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.