ОБЗОРЫ И РЕЦЕНЗИИ
© Е.И. Филиппова. Рец. на: François Laplantine. Quand le moi devient autre. Connaître, échanger, transformer. Paris: CNRS éditions, 2012. 201 p.
Новая книга профессора антропологии университета Лион-2 Франсуа Лаплантина «Когда "Я" становится другим: Узнавать, взаимодействовать, изменяться», вышедшая в 2012 г. в издательстве Национального центра научных исследований Франции, продолжает размышления, начатые автором в его предыдущих публикациях. Размышления об идентичности и непохожести, гибридизации и метисации (Je, nous et les autres, Paris, le Pommier, 1999; Le métissage (в соавт. с А. Нуссом), Paris, éd. Téraèdre, 2009), о неразрывной связи между идеями и образами, познаваемым и ощущаемым (Sons, images, languages. Anthropologie esthétique et subversion. Paris, éd. Beauchesne, 2009 ; Le social et le sensible. Paris, éd. Téraèdre, 2005), а также о субъективности, не только признаваемой или принимаемой как данность, но возводимой в императив, неотделимой от ответственности и проявляющейся в отношениях (Le sujet. Essais d'anthropologie politique. Paris, éd. Téraèdre, 2007). Однако главный вопрос, интересующий автора в рецензируемой книге, - это вопрос о системах познания (régimes de connaissance), способных отразить сложные, противоречивые и изменчивые ситуации, новые, гибридные формы субъективности, свойственные современным обществам - обществам, обладающим удивительной способностью "становиться иными, чем они были прежде, не замещая в то же время одну культуру другой".
Первые две главы ("Сместить центр антропологии: способы познания и формы субъективности" и "Претензии на совершенство: сказываемое, невысказанное и запретное1") Ф. Лаплан-тин специально посвящает системам познания, в частности - языку и письменности. Философ по своему первому образованию, он уделяет особое внимание понятиям и аналитическим категориям, которые социальные и гуманитарные науки используют для описания и понимания обществ - но подходит к ним не отвлеченно, а вооружившись всем своим полевым опытом, отдавая предпочтение тому, что автор называет "этнографическим моментом антропологии" - длительному наблюдению и максимально возможно точному описанию2, которые должны предшествовать любой концептуализации. Он призывает "отказаться от соблазна поспешных обобщений, производящих мета-культуру, мета-историю, мета-язык"; считает необходимым "очистить научный язык от догматизма дефиниций - чтобы цемент идентификационных стереотипов не схватился". "Модели, - пишет автор, - следует принимать за то, чем они являются: теоретические, исторические конструкции, промежуточные, частичные, ограниченные, чья задача состоит не в том, чтобы соответствовать реальности, а в том, чтобы пытаться объяснить ее". Верный своей эпистемологической позиции, или оппозиции структурализму, нашедшей оригинальное воплощение в модальной антропологии3, Ф. Лаплантин противопоставляет установке на "овладение, контроль и доминирование", присущие тому, что он называет "сильным полюсом познания", -его "слабый полюс", где "находится место для осознания отсутствия, нехватки, неполноты и неоконченности" (в этом внимании к негативности он солидарен с Т. Адорно и Ж. Батаем).
Именно к слабому полюсу, по мысли автора, тяготеют антропология и искусство перевода. Или, вернее, антропология как искусство перевода. Позиция тем более непростая, что языки не тождественны друг другу, всегда существует некий зазор, не позволяющий "сказать в точности то же самое по-французски, по-английски, по-китайски или по-португальски", а это значит, что процесс перевода бесконечен, в нем не может быть окончательного результата. В то же время, языки и культуры принципиально переводимы, а значит, могут находить отклик друг в друге и трансформироваться друг в друга. Работа антрополога состоит не в бесстрастной фиксации или копировании, но в критическом осмыслении, в порождении беспокойства и замешательства, в сообщении сложности наблюдаемым социальным явлениям. Вместо естественного с позиций чисто информационного подхода желания "узнать больше" Ф. Лаплантин предлагает научиться "видеть иначе". Антропологическое наблюдение предстает в его концепции модальной антропологии как пульсация, чередование периодов погружения и впитывания с периодами отстранения и критического дистанцирования. Из этой пульсации рождается то, что автор называ-
Елена Ивановна Филиппова - д.и.н., ведущий научный сотрудник Центра этнополитических исследований ИЭА РАН; е-таП: elena_filippova89@yahoo.fr
ет транс-мыслью, делающей возможными транс-формацию и транс-культурацию (не путать с аккультурацией).
Посвятив почти два десятилетия изучению Бразилии, в последние пять лет Ф. Лаплантин расширил свое этнографическое поле, включив в него Китай и Японию. В обеих странах он провел по несколько месяцев, дополнив непосредственные наблюдения на месте подробным изучением литературы, кино и иных культурных форм. Результатом этих кратковременных, но глубинных погружений стали два эссе: "Другой Китай: Люди Пекина, наблюдатели и путешественники во времени"4 и "Токио, плавающий город: Городские сцены и постановки"5. Эти три поля, расположенные далеко от Европы, присутствуют и в рецензируемой книге.
Перемещаясь из Китая (глава 3) через Японию (глава 4) в Бразилию (глава 5), автор приглашает нас следовать курсом "равноправной антропологии". Он с сожалением констатирует, что европейские исследователи в области социальных и гуманитарных наук почти не знают работ своих "незападных" коллег, в то время как последние, напротив, давно включили в свой методологический багаж достижения европейской и североамериканской философии, антропологии, социологии. А между тем, в Китае, как и в Индии, Бразилии, Мексике, многих африканских странах (добавим от себя - и в России) существует антропология, работают университетские кафедры, публикуются труды, защищаются десятки диссертаций. Это удивительное безразличие и отсутствие интереса европейцев к считающейся "периферийной" науке Ф. Лаплантин рассматривает как "неявное, но реальное проявление неоколониального превосходства". Порвать с этой интеллектуальной гегемонией необходимо, но было бы ошибкой противопоставить однонаправленной, европоцентристской - или эгоцентристской - антропологии ее зеркальное отражение: японо-центристскую, китае-центристскую, вообще любую ино-центристскую антропологию.
Одним из методологических принципов должна стать так называемая культурная триангуляция (перспектива, открытая французским антропологом А. Ле Пишоном и У. Эко в их совместном международном проекте "Транскультуры"). Пора отказаться от асимметричных конструкций познания, по определению направленных из центра на периферию, в пользу совместного создания смыслов, которые не должны впредь навязываться доминирующей стороной. Необходимо критически пересмотреть целый ряд понятий, таких как заимствование, подражание, восприятие, замещение. Понять, что речь идет не просто об одностороннем влиянии или переносе неких (западных) моделей в другие общества, но о попытках примирения, переосмысления приспособления этих моделей к специфике данных обществ. Следует также избегать того, чтобы одно общество становилось точкой отсчета и мерилом для другого, а для этого предлагается прекратить мыслить в категориях бинарных оппозиций (восток-запад, север-юг и т.п.). Наконец, необходимо подвергнуть новой критике две мощных и соперничающих друг с другом политических и исследовательских парадигмы: французский универсализм, всеобщий, абстрактный и внеисторичный - и столь же монолитный американский дифференциализм. Нужно признать, что индивидуальный субъект в том виде, в каком он был исторически, философски, социологически и антропологически сконструирован старым европейским гуманизмом ("белый мужчина, гетеросексуал, всегда здоровый, в отличной форме, собственник материальных и нематериальных благ и ценностей, носитель смыслов"), отнюдь не универсален, его невозможно просто перенести в другие общества и другие эпохи. В этих обществах происходит сегодня на наших глазах переопределение субъективности, превращение тех, кто долгое время считались лишь объектами, в самостоятельных субъектов. В то же время, перед лицом этих изменений важно не поддаться соблазну абсолютизации различий, не зациклиться на вечном воспроизводстве комплекса жертвы у одних и чувства вины у других. Задача антропологии, убежден Ф. Лаплантин, состоит в изменении перспективы, в признании того, что господство единственной точки зрения таит в себе угрозу насилия (в частности, колониального). Поэтому следует сосредоточиться не на фиксации и воспроизводстве различий, а на демонстрации того, что в этих различиях нет ничего онтологического, они есть плод нашего восприятия.
Не могут считаться универсальными и метакультурными и "западные" аналитические категории, которые невозможно очистить от "речевых искажений мысли", по выражению Ф. Ницше. Европейские языки, и, в первую очередь, французский с его сложной морфологией, согласованием времен, определенными артиклями, придаточными предложениями, личными и притяжательными местоимениями, уже своим грамматическим строем предрасполагают к логической абстракции, отвлечению, извлечению; они заключают мысль в жесткие структуры, подобные "смирительной рубашке". Они прекрасно приспособлены для определений и классификаций.
188
Этнографическое обозрение № 3, 2014
Напротив, грамматика китайского или японского языков больше подходит для выражения переходных состояний, модуляций, градаций, трансформаций, нежели ясной определенности. Альтернатива (или-или) уступает здесь место чередованию6 (то (одно)-то (другое, прямо ему противоположное)). На эту особенность японского общества обращала внимание еще Р. Бенедикт, когда отмечала постоянное употребление самыми разными наблюдателями словосочетания «но в то же время» при попытке описания его характерных черт.
В обществах, пользующихся фигуральным письмом (l'écriture figurale Филиппа Дюбуа, концепт, восходящий к "Фигуре" Э. Ауэрбаха и развитый Ж.-Ф. Лиотаром в "Дискурсе и фигуре"), где доступ к смыслу
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.