ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ
2004 • < 5
РОССИЙСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ
Я.Г. ШЕМЯКИН, О.Д. ШЕМЯКИНА
Россия-Евразия: специфика формообразования в условиях цивилизационного пограничья
Статья 2*
Амбивалентность византийского влияния
Византия, как и Россия, принадлежала к тому особому цивилизационному типу, который условно называют "пограничными цивилизациями"1. Как уже указывалось, главным фактором, определяющим их специфику, является сложное и противоречивое взаимодействие качественно различных традиций. Но для развертывания процесса формообразования в цивилизационном "пограничье" ключевое значение имеет создание именно таких форм, которые должны обеспечить символические и институциональные предпосылки подобного взаимодействия. Поэтому не случайно, что особую роль в воспринятой Русью части византийской традиции приобретали как раз те духовно-символические формы, которые воплотили в себе специфику "пограничности", опыт контакта разнородных культурных начал.
Исторический облик Византии в решающей степени определило многоплановое и многослойное взаимодействие античного наследия и христианства. Тексты, в которых подобное взаимодействие проявились особенно ярко, нашли широкий и живой отклик в духовном космосе наследницы Византии - новой, формирующейся на просторах Древней Руси "пограничной" цивилизации. Речь идет не только о собственно греческих произведениях, но и о южнославянских, в первую очередь болгарских, текстах [Древняя... 1997; Громов, Мильков, 2001; Мильков, 1999]. Особое значение для развертывания процесса формообразования имело содержащееся в них "оправдание материи", тварного мира, утверждение его самостоятельной онтологической значимости наряду с духовной реальностью. Эта тенденция противоречила установкам на "умаление плоти", утверждение безусловного примата духовного над материальным (которое, в силу своей неизбывной греховности, онтологически ущербно), свойственного господствовавшей в восточном христианстве мистико-аскетической традиции.
* Статью 1 см. "Общественные науки и современность". 2004. № 4.
1 О "пограничности" как определяющей характеристике византийской социокультурной общности см. [Аверинцев, 1997, с. 262].
Шемякин Яков Георгиевич — доктор исторических наук, заведующий отделом научных энциклопедических изданий Института Латинской Америки РАН.
Шемякина Ольга Дмитриевна — старший лаборант археографической лаборатории исторического факультета Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова.
"Шестоднев" Иоанна экзарха Болгарского
Недоверие к материальному миру, объективно сближавшее христианских мистиков как с официально отвергаемым ими манихейством, так и с платонической оценкой мира вещей, подверглось критике в произведениях, авторы которых испытали заметное влияние античной культуры. Особенно характерен в этом плане "Шестоднев" Иоанна экзарха Болгарского, одна из авторитетнейших на Руси компиляций, являющая собой с содержательной точки зрения симбиотическое соединение античного наследия и различных христианских традиций. Как отмечает В. Мильков, для данного памятника характерны резкое размежевание с "дуалистическим" мировосприятием (противопоставлявшим духовное и материальное начала)2, "установка на гармонизацию духовного и материального начал и признание высокого онтологического статуса физической природы. Материальный мир зависит от идеального первоначала, но в силу особой, отличной от духовной, субстанциональности обладает самоценностью" [Громов, Мильков, 2001, с. 494]. Обосновывая подобную позицию, автор "Шестодне-ва" опирался на Василия Великого - одного из главных представителей каппадокий-ской школы христианского богословия, творчество которых представляет собой, по нашему убеждению, высшее выражение творческого синтеза античного наследия и христианской традиции [Флоровский, 1992, с. 57-188; Культура... 1984, с. 69-70].
Полемические выпады против сторонников уничижения всего плотского постоянно встречаются в тексте "Шестоднева". Вот типичный пример: "Бог заранее знал, что умы скверных манихеев (задумали) извратить веру и охулить все созданное, ибо они (манихеи) учат, что создания злого творца злы. Поэтому Он заранее обличал их заблуждение и безумство, а тому, что Он сам дал бытие и повелел быть на пользу и на благо людям, Он прежде воздал хвалу, (сказав), что оно имеет хорошие сущность и порядок. Пусть затворятся все уста, которые возводят неправду на могущество Бога, повелевшего (так)". Аналогичные тенденции прослеживаются в таком известном памятнике отечественной письменности, как "Палея Толковая" (время появления - не позднее XIII в., первые списки датированы XIV в.). Для ее автора характерно восхищение великолепием природы как творения Божия: "Все творение составлено Божи-ей благодатью и познаваемо ради человека" (цит. по [Громов, Мильков, 2001, с. 474, 562, 567]).
Следует особо подчеркнуть, что речь идет о произведениях, получивших весьма широкое распространение на Руси. Пик популярности "Шестоднева" пришелся на XV-XVI вв., а с XVII в. данный памятник вошел в число тщательно сохраняемых старообрядцами книг и даже был любимым чтением Аввакума [Громов, Мильков, 2001, с. 418-422]. Интересно, что произведения, подобные охарактеризованным, были популярны, несмотря на общее преобладание в духовной атмосфере Руси (начиная примерно с середины XI в.) мистико-аскетического направления.
"Диалектика" Иоанна Дамаскина
Следует отметить, что в ортодоксальном православии Византии имелось влиятельное течение, сторонники которого в значительной мере делали ставку на рационализацию веры и в связи с этим считали возможным и даже необходимым обращение к "эллинской мудрости" - наследию античной философской мысли. Самым известным представителем этой тенденции был Иоанн Дамаскин - один из основателей средневековой схоластики, являвшийся авторитетом для всего христианского мира, как восточного, так и западного. С XIII-XIV вв. на Руси появляются переводы его "Диалектики" - части фундаментального труда "Источник знания", предвосхитивше-
2 Мильков считает подобное восприятие характерным для ортодоксального христианства вообще, что не вполне правомерно.
го обобщающие произведения ("суммы") западных схоластов. В последующие века эта книга получила еще более широкое распространение: от ХУ-ХУШ вв. сохранилось 150 ее списков, «что позволяет считать "Диалектику" одним из основных руководств для древнерусского читателя по философии и логике» [Мильков, 1997, с. 357-358].
"Дамаскиновская" линия представлена и такими произведениями, как "Изборник 1073 г.", поучения Кирилла Туровского и "Послание Владимиру Мономаху" митрополита Никифора. Для этого направления древнерусской мысли было типично совмещение "мистического благоговения перед горними сферами" и "интереса к миру земному", который, в качестве "творения Божия", имел собственный онтологический статус и обладал (в определенной мере) собственной ценностью [Мильков, 1997, с. 361362]. Мистическая и схоластико-рационалистическая тенденция в произведениях Да-маскина как бы уравновешивают друг друга в рамках противоречивого симбиотичес-кого единства эллинского философского наследия и постулатов христианской веры, прежде всего - аристотелианской культуры рассудочных дефиниций и культовой мистики [Аверинцев, 1997, с. 40, 43, 50, 57, 108, 112, 322; Культура. 1989, с. 38-43].
В "Диалектике" содержится одно из самых подробных в истории определений философии, включающее шесть дефиниций. Его стоит привести целиком, ибо оно оказало значительное влияние на складывание форм осмысления коренных проблем бытия на Руси. По сути, как справедливо подчеркивает Мильков, оно задавало основные параметры мировосприятия грамотного человека на протяжении ряда веков [Мильков, 1997, с. 358]. Вот это определение: "Философия есть познание сущего в качестве сущего, то есть познание природы сущего. И еще: философия есть познание Божеского и человеческого, то есть видимого и невидимого. Далее, философия есть попечение о смерти, как произвольной, так и естественной, ибо. смерть двояка: во-первых, естественная, то есть отделение души от тела, во-вторых, произвольная, когда мы презираем жизнь настоящую и устремляемся к будущей. Далее, философия есть уподобление Богу. Уподобляемся же мы Богу через мудрость, то есть истинное познание блага, и через справедливость, которая есть нелицеприятное воздаяние каждому должного, и через кротость превыше справедливости, когда мы делаем добро обижающим нас. Философия есть также искусство искусств и наука наук, ибо философия есть начало всякого искусства, и через нее бывают изобретаемы всяческое искусство и всяческая наука. Далее, философия есть любовь к мудрости; но истинная. Премудрость - это Бог, и потому любовь к Богу есть истинная философия" (цит. по [Культура. 1989, с. 41]).
Налицо, говоря словами С. Аверинцева, "механическая рядоположенность категориально-онтологического, мистико-аскетического и утилитарно-энциклопедического подхода к назначению философии". По сути же дела, перед нами - противоречивое симбиотическое единство разных пониманий философии. И хотя в духе византийской ортодоксии упор сделан на отождествлении философии с Богопознанием, принципиально важно: по-первых, что признается возможность рационального пути познания Бога; во-вторых, что утверждается способность человека уподобиться Богу, то есть создать такие формы жизни и мысли, которые в той или иной мере соответствуют Божественным принципам мироустройства; в-третьих, что достаточно четко проводится мысль, согласно которой познание мира человеком посредством "всяческих наук и искусств", опирающихся на философское умозрение как на свой фундамент, возможно, более того, необходимо с точки зрения христианской веры, ибо познаваемая реальность есть Божие творение, и, познавая его, люди познают тем самым Всевышнего. Иоанн Дамаскин, вслед за Филоном и Климентом Александрийским уподоблял богословие царице, а прочие науки во главе с философией - служанкам. Тем не менее научному познанию им был отведен свой, вполне определенный онтологический уровень. Так, в полемике
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.