0
1
о
СП»
ш с; ш
0 о. с
ш
1
.0
<
I-
<
Д. С. Львов,
доктор экономических наук, академик, руководитель секции экономики отделения общественных наук РАН
^^а годы реформ облик российской экономики неузнаваемо изменился. По существу это другая страна, другая Россия, нежели была еще пятнадцать лет назад. Сменилась политическая система. В середине восьмидесятых годов прошлого столетия был разрушен социализм. Страна приступила к строительству нового общественно-политического уклада и стала активно вписываться в мировую капиталистическую систему.
Россия:
границы реальности и контуры будущего*
На смену общественной (государственной) собственности пришла частно-корпоративная. Теперь господствующие высоты в экономике занимают предприятия частной или корпоративной форм собственности. По численности занятых и по объемам инвестиций в основной капитал на долю этих предприятий приходится соответственно 63 и 76%.
В стране осуществлены полномасштабные реформы банковской, бюджетной, налоговой, административно-управленческой систем. Обеспечена конвертируемость рубля. Сегодня Россия по накопленным золотовалютным запасам занимает одно из ведущих мест в мире. На протяжении последних лет Россия заканчивает бюджетный год с высоким профицитом. Из года в год устойчиво снижаются долговые обязательства России перед мировыми финансовыми организациями.
Созданы весомые предпосылки для развития предпринимательства и частной инициативы. Существенно изменилась и социальная структура общества: появился влиятельный слой новых собственников.
Существенные качественные сдвиги можно заметить и во многом другом. Но стоит только перевести разговор из институциональной плоскости в плоскость содержательного экономического анализа, как тут же обнаруживается, что нынешняя экономика России уступает своему дореформеному аналогу по многим важным для развития страны направлениям: по темпам экономического роста, качеству отраслевой структуры, эффективности используемого производственного аппарата страны, уровню заработной платы и дифференциации доходов населения, эффективности и качеству государственного управления, уровню социально-политической стабильности, масштабам криминализации и коррупции в экономике и во всей общественной жизни.
* Доклад на заседании Секции экономики ООН 14 ноября 2006 г. Москва, 2006.
УДК 339.97
Но самые тяжелые последствия либеральные реформы имели для социальной сферы. Сегодня в России образовалась «двухслойная» экономика. Одна экономика раскрывает как бы верхний, поверхностный слой, а другая отражает ее реальное внутреннее содержание. Эти две экономики удивительным образом не похожи друг на друга. Они представляют не одну, а как бы две России, проецируя на реальную жизнь два ее непохожих социально-экономических образа.
Как показывают исследования Института социально-экономических проблем народонаселения РАН, население «первой» России, на долю которого приходится не более 15% численности, аккумулирует в своих руках около 85% всех сбережений, 57% денежных доходов, 92% доходов от собственности и 96% всех средств, расходуемых на покупку иностранной валюты. Столь глубокого социального расслоения общества не знала ни одна из современных стран мира. Положение усугубляется еще и тем, что наряду с подушевой дифференциацией произошло не менее глубокое социальное расслоение экономического пространства России.
Сегодня разрыв между наиболее и наименее экономически обеспеченными регионами страны по показателю подушевого регионального продукта составляет 60-кратную величину, по объему инвестиций на душу населения — 150-кратную, по уровню потребления — 30-кратную, по уровню безработицы — 24-кратную и т. д.
Если сравнить эти данные с аналогичными показателями отдельных стран Европейского Союза, то они будут там в 10 и более раз ниже. Отсюда следует парадоксальный вывод: по-видимому, европейские государства имеют сегодня гораздо больше оснований считаться единой страной, чем отдельные регионы в границах единой России.
Одним словом, в выигрыше от рыночных реформ в конечном счете оказалась небольшая часть новых собственников, получивших бо-
гатства России и приближенных к власти.
Столь стремительное социальное расслоение не могло не вызвать социально-психологического шока у большей части населения России. И не случайно уже в первые годы экономических преобразований стал формироваться ранее неизвестный социальный фактор вживания в катастрофу. Его наиболее значимыми проявлениями стали такие два социальных феномена, как социальная апатия и социальная агрессия.
Непредвзятый анализ свидетельствует, что в результате серьезных ошибок, допущенных в процессе реформирования, у нас возникла крайне нерациональная хозяйственная система, функционирование которой качественным образом отличается от нормальной рыночной экономики. К числу наиболее очевидных проявлений аномальности нашего рынка относятся:
• глубочайший разрыв между производственной и финансовой сферами;
• значительное устойчивое превышение процентной ставки уровня эффективности применения капитала в производстве;
• принявшее характер эпидемии разграбление активов многих предприятий их управляющими и отдельными акционерами;
• недопустимо высокий уровень криминализации хозяйственной деятельности.
В этих условиях надеяться на то, что стандартные для рыночной системы меры экономической политики, снятие сохранившихся ограничений свободы хозяйственной деятельности, а также частные структурные реформы способны нормализовать ситуацию, означает заниматься самообманом.
Деформации сложившейся хозяйственной системы в России своими корнями уходят в грубые просчеты, допущенные при реформировании прав собственности, создании налоговой системы, сдерживающей экономический рост и усиливающей уровень социальной дифференциации населения, реализации предложенной Минфином и Центральным банком России денежной политики, ориентированной на бюджетный профицит и стерилизацию денежной массы, ориентации российской экономики на сырьевой экспорт и др.
Однако одной из корневых причин разрушения нашей экономики явилась реализованная модель
приватизации. В процессе ее осуществления были допущены две принципиальные ошибки.
Первая: одновременно с приватизацией воспроизводственных активов предприятий их новым хозяевам была предоставлена возможность приватизации и присвоения рентного дохода.
Вторая: новый «класс» менеджеров-директоров и управляющих акционированными предприятиями был, по существу, выведен из-под общественного контроля и юридической ответственности за эффективность использования принадлежащих этим предприятиям активов. Этому в немалой степени способствовало то, что один из стратегических собственников корпоративных предприятий — государство — устранился от управления принадлежащим ему имуществом.
Сложилась парадоксальная ситуация: собственник оказался вне управления принадлежащим ему имуществом. Но это обстоятельство, по-видимому, мало смущает наших реформаторов, твердо придерживающихся господствующего в современном экономическом мейнстриме убеждения, что передача госсобственности в частные руки и есть тот краеугольный камень, на котором сам собой воспроизводится рынок. Только частная собственность, утверждают они, может обеспечить существенный рост эффективности производства, создать подлинные стимулы к повышению его конкурентоспособности, к постоянному обновлению ассортимента выпускаемой продукции, расширению масштабов научно-технического прогресса. А самое главное — воспитать столь необходимое для рыночной экономики чувство хозяина.
К сожалению, это утверждение опровергают реалии экономической действительности. Чтобы убедиться в этом, следует проанализировать масштабные итоги приватизации в базовых отраслях российской экономики: в энергетике, нефтяной и газовой промышленности, угледобыче, лесном хозяйстве и деревообрабатывающей промышленности, в производстве строительных материалов, машиностроении и сельском хозяйстве.
Одной из фундаментальных причин провала либеральных реформ в России следует также признать стратегическую недооценку нашими реформаторами роли труда, и прежде всего его интеллектуальной составляющей. Традиционно наша страна отставала и отстает от
развитых стран по производитель- ^ ности труда. Но за годы реформ ^ это отставание не только не было о ликвидировано, но заметно усили- § лось. Так, если в начале 1990-х гг. ^ разрыв между нами и США составлял 4-4,5 раза, то теперь, в начале 2 нового столетия — 5,5-6 раз. Но ^ в данном случае дело даже не в о этом. Мы должны четко понимать, ^ что если по производительности ш труда мы отстаем от США в 5-6 раз, ^ то по заработной плате в 10-12 раз ^ и более. <
Наша заработная плата явля- £ ется низкой не абстрактно, а не- < допустимо низкой к нашей низкой производительности труда. Поэтому столь низкий уровень заработной платы в России никак нельзя оправдать постоянными ссылками на низкую производительность труда. При этом вполне уместным здесь было бы высказать одну принципиальную поправку. Дело в том, что наш ВВП при нынешней системе его расчетов занижен в 1,8-2,2 раза. Это идет и по линии чрезмерного укрепления рубля и заниженности объемов валового накопления, и по линии розничной продажи, платных услуг населению и др. Так что нынешние расчеты производительности труда по паритету покупательной способности заведомо дают заниженную оценку. А следовательно, и оцениваемое нами соотношение российской и американской производительности труда, по-видимому, следует признать заниженным как минимум в 1,5 раза. Все это дает нам основания считать, что сегодня у нас нет более важной задачи, чем удвоение или даже утроение средней заработной платы и, соответственно, размера пенсий и пособий. При этом такое увеличение следует рассматривать не как результат удвоения ВВП, а как необходимое его условие.
Другой, не менее острой, проблемой долгосрочного развития выступает проблема хронической диспропорциональности между первичным и перераспределенным доходом России. Дело в том, что в отличие от многих других стран основной вклад в прирост с
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.