© 2008 г.
П.П. ВЕЛИКИЙ
РОССИЙСКАЯ АГРАРНАЯ СОЦИОЛОГИЯ: ЭТАПЫ, ИМЕНА, ИДЕИ
ВЕЛИКИЙ Петр Панфилович - доктор философских наук, зав. лабораторией социальной структуры и социодинамики села Института аграрных проблем РАН (Саратов).
Социология деревни в России богата научными достижениями. С середины XIX века и до начала 30-х гг. XX века немало ученых свой интерес связывали с сельской тематикой. Хотя в дальнейшем почти на 30 лет сельская социология попала в полосу безвременья, это не означает, что и из пытливых умов совершенно исчезло осмысление аграрных проблем в аспекте, присущем социологии. Такие контаминации встречались в экономических и исторических работах А. Бутенко, В. Венжера, В. Данилова, П. Игнатовского, Г. Пруденского и других. Важную роль в подготовке условий для официального признания социологии в СССР сыграли публикации писателей и журналистов, пишущих о сельских проблемах. Точные диалоги и монологи сельских жителей, которые к настоящему времени обоснованы как качественные методы социологии, можно встретить в публикациях В. Овечкина [1], в последующие годы - В. Распутина, Ф. Абрамова, В. Белова, что было не только "литературой", но и материалами для глубинного осмысления проблем деревни [2]. Да и сами сельские социологи нередко вырастали из журналистов, как В.И. Староверов, о плодотворной научной деятельности которого мы скажем ниже.
Яркие, порой полные драматизма, картины жизни колхозников не могли не затронуть и первых социологов. Особо в этом ряду стоит имя Ю.В. Арутюняна, который непрерывно занимается сельской тематикой почти 50 лет [3]. Среди первых исследователей села следует назвать И.Т. Левыкина, Н.М. Блинова, В.Н. Ладенкова, Г.И. Шмелева, которые уже более широко по сравнению с предшественниками использовали социологические методы [4].
В СССР в прикладную социологию пришли специалисты различных областей науки - экономики, демографии, педагогики, особенно истории, они постепенно осваивали методы новой для них науки. Примером этому служит книга, изданная в 1965 г. под эгидой Института философии АН СССР, "Копанка - двадцать пять лет спустя", в которой сделана попытка сравнить социокультурную ситуацию в молдавском селе, опираясь на сопоставимые данные с интервалом в 25 лет [5]. В то же время многие актуальные вопросы - самоуправление, демократия, распределение и оплата труда, конфликты интересов, то, что действительно волновало крестьян, искусственно в духе времени элиминировалось из анализа.
Глубинное изучение сельских реалий началось с исследований творческого коллектива новосибирских специалистов под руководством Т.И. Заславской и с небольшим временным интервалом В.И. Староверовым. Т.И. Заславская обоснованно для своего времени избрала темой исследования - миграцию сельского населения [6]. Этот процесс в 1970-е гг. набирал темпы; пустели села и деревни, а промышленные предприятия и стройки вбирали всех желающих. После десятилетий искусственного сдерживания колхозников в местах рождения и проживания появилась возможность поиска лучшей доли, и многие сельчане этим воспользовались. Ехали к тем, кто либо раньше был мобилизован из сел для учебы в ФЗУ и обустроился в городе, либо туда,
где можно было относительно быстро получить квартиру. Нередко одна за другой снимались и уезжали целые деревни.
Московские аграрные социологи связаны с именем В.И. Староверова, работавшего в Институте конкретных социологических исследований АН СССР, а ныне - в ИСПИ РАН [7]. Наибольшая исследовательская активность московской школы приходится на 19771987 гг., когда реализовались Всесоюзные проекты. Благодаря его научно-организационным усилиям в сельскую тематику включились: К. Исаев в Киргизии, Н. Цуркану - в Молдавии, С.Э. Крапивинский - в Волгограде, В.А. Зубков - в Саратове, А.В. Воронцов в Ленинграде и многие другие, создавшие впоследствии свои научные направления [8].
К концу 1970-х гг. не осталось ни одной сферы сельского бытия, которая не попала бы в поле зрения не только социологов-аграрников, но и ученых отраслевых знаний -урбанистов, демографов, культурологов (В. Виноградский, В. Трушков, Л. Борисова), исследователей свободного времени (В. Патрушев, В. Артемов, В. Болгов), аграрных социально-экономических отношений (В. Никифоров, В. Островский, В. Самсонов и
др.) [9].
Активно велись исследования в Краснодарском крае, Орловской, Иркутской, Тюменской, Свердловской областях, Алтайском и Красноярском краях. Поскольку село -открытая система, нередко наступающая на город и пригород, где образ жизни гораздо ближе к сельскому, чем к городскому, то сельские проблемы изучались исследователями социокультурных проблем города. Кроме того, село было и остается пространством и исследовательским полем для отраслевых социологий - культуры, образования, молодежи, управления и др.
На мой взгляд, причины роста кроются не только в саморазвитии сельской социологии, но и в том, что социологией труда была доказана актуальность социального планирования. Планы социального развития вначале промышленных организаций, затем городов и территориальных общностей стали показателем стремления решать актуальные проблемы сельской жизни.
Трудно назвать регион, где бы ни разрабатывались подобные планы на уровне сельскохозяйственных предприятий, сельских регионов, областей и краев. Были разработаны методические рекомендации по социальному планированию не только в столицах, но и областных центрах (Краснодар, Красноярск, Омск, Самара, Саратов, Волгоград (Сталинград), Уфа). Теоретические и методологические основы социального планирования на селе получили глубокое обоснование в работах Н.А. Аитова, Ж.Т. Тощенко, П.П. Великого, Л.Н. Когана.
В 1980-е гг. сложились основания сельской социологии, чему способствовали эмпирические исследования, проведенные в разных аспектах и направлениях как социологами академических центров, так и региональных вузов. Было признано, что деревня является одним из основных исходных компонентов социума. Если ее рассматривать в проекции институализации, то в ней мы найдем все, что присуще данному обществу: сходную с другими общностями социальную структуру, инфраструктуру образования, культуры. В то же время и социологи, и экономисты фиксировали отставание развития технико-технологической базы труда, бытового обслуживания, уровня образования сельского населения, что давало повод использовать в методологии идею стирания существенных различий между городом и деревней, зачастую понимаемую довольно примитивно. И агропромышленная интеграция и условия жизни оценивались с позиций исследователей, экстраполировавших на село комфорт городских условий. Многим казалось, что в крупном селе сельчанам жить лучше, количество социальных благ с укрупнением сел возрастает. Кстати и статистика подтверждала то, что на единицу населения крупных сел приходится больше и мест в клубах, и тротуаров, и бытовых учреждений. Отсюда оставался один шаг до рокового вывода, что мелкие села неперспективны и в сельском расселении излишни, а большие (в силу директивных мер должны расти) являются перспективными. Эту идею питал господствующий в обществе этос манипулирования огромными массами людей, готовностью их окликаться на призывы осваивать целину, ехать на далекие стройки и т.п. Идеологи, проектировщи-
ки и исполнители проекта ликвидации "неперспективных" деревень пришли в неописуемое недоумение, когда жители их вместо переезда на благоустроенные центральные усадьбы вообще стали покидать сельскую местность. Этот печальный методологический просчет послужил уроком для многих: нельзя осмысливать деревню на базе одного-двух элементов или комплексов этой социально-территориальной общности, нужно учитывать всю их совокупность, используя конкретные исследования, чтобы не навязывать сельчанам умозрительные схемы переустройства жизни, идущие вопреки их культуре, традициям. Появились работы, в которых переосмысливались многие проблемы адаптации крестьян к коллективистскому порядку жизни и того, что ждет деревню при реализации иной политики (П. Симуш, С. Никольский, А. Хагуров) [10].
С таким багажом социология села встретила перестройку, а затем и рыночные реформы, с парадоксальными ситуациями, которые не укладывались в рамки прежних парадигм.
С начала рыночного режима имел место некоторый всплеск внимания к сельской тематике, частично реализованный в исследовательских проектах Т. Шанина. Исследователи, используя качественные методы (тогда новые в сельской социологии) выявили через изучение семейных историй много фактов крестьянской жизнестойкости: сельскому населению пришлось вернуться к неоархаике, формам выживания, подзабытые за время колхозного, относительно благополучного бытия [11].
Усилилась критика последствий аграрного реформирования, хотя ученые исходили из разного понимания происходящего: для одних это драма завершения социализма, не успевшего реализовать свой созидательный потенциал, для других - неизбежный эволюционный этап, но протекающий в форме анархии [12].
Далеко не везде вместо колхоза или совхоза появилось хозяйство (крупхоз по Т. Шанину), т.е. АОО, ТОО, сельскохозяйственный производственный кооператив, а если и появился, то оказался по объему производства и численности персонала равным какой-нибудь полеводческой бригаде прежних коллективных хозяйств. Следование нормам рыночной экономики неизбежно должно было привести к отказу поддерживать социальную инфраструктуру села, что и произошло.
Возникли конфликтные ситуации на почве того, что большая часть сельского сообщества осталось и без работы и без надежды хоть какой-то поддержки своего семейного хозяйства, ставшего порой единственным источником выживания. Все эти факты фиксировались и анализировались исследователями З.И. Калугиной, В.А. Артемовым, С.Н. Семеновым, П.П. Великим, В.И. Староверовым, A.M. Сергиенко, И.Е. Ильиным и другими [13]. Л.В. Бондаренко организовала мониторинг социально-трудовой сферы села, в котором участвуют социологи 18 регионов страны. В.В. Пациорковский исследует социальную эффективность новых экономических укладов в аграрном секторе, рассматривает проблемы
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.