ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ
2008 • < 1
РОССИЙСКИЙ ПОЛИТИЧЕСКИЙ ПРОЦЕСС
В.В. СОГРИН
Российская политическая элита и американский опыт
«"Работая над великой общенациональной программой, которая призвана дать первостепенные блага широким массам, мы действительно наступали кое-кому на "больные мозоли" и будем наступать на них впредь. Но это "мозоли" тех, кто старается достичь высокого положения или богатства, а может быть, того и другого вместе, коротким путем - за счет общего блага". Хорошие слова, жалко только, что не я их придумал - Франклин Делано Рузвельт, президент Соединенных Штатов Америки, 1934 год» [Послание... 2006]. В этом пассаже В. Путина, прозвучавшем 10 мая 2006 г. в его ежегодном программном обращении к Федеральному собранию, слышится отчетливый антиолигархический мотив, активно использовавшийся им после прихода к власти в 2000 г. Он звучал достаточно привычно. Непривычным было то, что антиолигархическая филиппика была почерпнута из идейного наследия американского президента 30-40-х гг. прошлого века Ф. Рузвельта. Было ли это случайностью? Почему спичрайтеры российского президента потратили усилия на поиск антиолигархического пассажа в бесчисленных речах президента США, а не какого-то иного, более близкого российской политической культуре авторитетного зарубежного политика?
Последующие события показали, что апелляция к Рузвельту была отнюдь не случайной. В начале 2007 г. идеологическое окружение российского президента провело громкую пропагандистскую акцию по установлению идеологического родства между Рузвельтом и Путиным, в ходе которой российский президент предстал нашим "собственным Рузвельтом". Речь идет о конференции, организованной в феврале 2007 г. в Москве по случаю 125-летия со дня рождения американского президента (к слову, в самих Соединенных Штатах эта дата осталась незамеченной). На конференции выступали и политики, и ученые, но первые были гораздо многочисленнее и заметнее. Самым влиятельным среди них оказался В. Сурков - заместитель главы президентской администрации, известный как главный идеолог Кремля периода президентства Путина. "Если в XX веке, - заявил он, - Рузвельт был нашим военным союзником, то в XXI веке он стал нашим идеологическим союзником" [Рузвельт... 2007].
Характеризуя Рузвельта, провозглашенного идеологическим союзником современной России, Сурков особо выделил следующие его качества: "На мой взгляд, Рузвельт стал олицетворением высшей власти народа, власти, неотчуждаемой большими деньгами и большими начальниками, он сам был властью, которая стремилась к свободе для всех, поощряя активных и защищая слабых". Сурков не преминул прозрачно намекнуть
Согрин Владимир Викторович — доктор исторических наук, профессор Московского государственного института международных отношений (У) МИД РФ, главный редактор журнала "Общественные науки и современность".
на связь пропагандируемой им самим идеи "суверенной демократии" с убеждениями того же Рузвельта. "Личная свобода и суверенитет были для Рузвельта взаимосвязаны", -объяснял Сурков аудитории, в которой абсолютно преобладали активисты молодежного движения "Наши". Ни Сурков, ни другие ораторы не скрывали, что видят в российском президенте Путине реинкарнацию Рузвельта. "Не будем скрывать, что сегодня, говоря о Рузвельте, мы имеем в виду Путина", - декларировал известный кремлевский по-литтехнолог Г. Павловский (Российская газета. 9 февраля 2007).
Никто из выступавших не усомнился в том, что Путин как идейный союзник Рузвельта использует его опыт в России. Но так ли это? Мое критическое отношение к конференции стало побудительным мотивом для написания данной статьи. Но работая над ней, я задумался о более широких проблемах. Одна из них состоит в осмыслении реального значения апелляций российской политической элиты (не только сегодняшней, но и ее предшественников) к американскому опыту. Другая заключается в очевидной антиномии отношения российской политической элиты к Соединенным Штатам: с одной стороны, она апеллирует к многочисленным примерам из американского опыта как к образцам для подражания, с другой - активно и целенаправленно насаждает в массах антиамериканизм, лепит из Соединенных Штатов образ врага. Как все это согласуется?
Россия и Соединенные Штаты давно проявляют интерес друг к другу. Посвященные в историю их отношений знают, что эти страны время от времени враждовали, подчас долго, но на протяжении большей части истории (правда, это относится к досоветской России) оставались в добрых отношениях. Более сложным было восприятие ими друг друга. Для оценки понимания американцами России, а русскими - Америки характерен ряд серьезных отличий, среди которых выделю одно принципиально важное. Американцы в подавляющем большинстве относились к России критически, видели в ней деспотическую или авторитарную страну, позаимствовать у которой практически нечего. Отношение же русских к Америке было всегда в высшей степени амбивалентно. Можно вспомнить немало российских интеллектуалов досоветской эпохи (самые громкие -А. Пушкин, В. Белинский, Д. Менделеев, естественно, все славянофилы), которые видели в Америке воплощение голого материального расчета и бездуховности [Курилла, 2005, с. 390; Куропятник, 1981, с. 45, 187]. Вместе с тем многие восхищались общественно-политическим устройством Соединенных Штатов, предлагали ему подражать. Среди них, в частности, русские западники, начиная с декабристов.
Но не только лидеры либеральной оппозиции видели в США образцы для подражания. Американскими общественно-политическими институтами восхищались и некоторые российские государственные деятели. Конечно, делать это открыто в православно-монархическом государстве было затруднительно, свои симпатии они выражали иначе. Так, А. Никитенко - высокопоставленный российский чиновник середины XIX в., просвещенный государственный деятель, действительный член императорской Академии наук - в своих дневниках, мягко говоря, весьма нелицеприятно отзывался о режимах Александра I, Николая I и даже Александра II, а образцовое общественно-политическое устройство видел в США: "В Северной Америке всеобщее равенство, всеобщая свобода; но законодательствуют, управляют и руководят всем лучшие, то есть люди, наделенные высшими способностями и умевшие развить их, поставить на высоту общих возвышенных видов и задач. Дровосек Линкольн, портной Джонсон (Э. Джонсон стал президентом США после гибели А. Линкольна. - B.C.), наборщик Франклин вышли из народа и на этом только основании принадлежали к массе, по дарованиям же своим и развитию они стояли неизмеримо выше ее. Дело в том, что там, то есть в Америке, всякому открыты пути быть и делаться тем, чем он может" [Никитенко, 2005, т. 3, с. 238].
Сколько в российской политической элите было людей, воспринимавших США подобно Никитенко, историкам предстоит еще выяснить, но очевидно, что они были. Как очевидно и то, что людей, считавших образцовым американский опыт, оказалось гораздо больше в рядах политической оппозиции. Ситуация резко поменялась в советский период. Оппозицию в СССР ликвидировали, а правящая элита сформировала из США образ соперника, переросший после Второй мировой войны в образ главного врага.
Представители советской политической элиты, симпатизировавшие общественно-политическому устройству США (это предположение носит гипотетический характер, поскольку реальное существование таких персон мне неизвестно), не могли доверить свои чувства даже личным дневникам. И тем не менее отношение советской элиты к США было двойственным. Ее представители, осуждая "реакционный" общественно-политический строй США, признавали вместе с тем передовой характер американской экономики, достижения которой вполне могли быть позаимствованы "самым прогрессивным в мире советским общественно-политическим строем".
Подобная амбивалентность в восприятии американских реалий порождала анекдотические суждения о США. Одно из них - знаменитый риторический вопрос главного советского политического обозревателя и "знатока" США брежневской эпохи В. Зорина: "Хороши американские дороги, но куда они ведут?". Еще лучше известно неоднозначное отношение к США Н. Хрущева. С одной стороны, он поставил исторической сверхзадачей "похоронить Америку", а с другой - выдвинул в качестве основополагающей цели своего правления "догнать и перегнать Америку". Открыто указать "взрывоопасному" вождю на очевидное противоречие никто не осмеливался, но авторы анекдотов "армянского радио" на это решились: "Если Америка катится в пропасть, зачем мы ее догоняем?".
"Догнать и перегнать Америку" экономически - по сути, Великая Советская Мечта. Она была сформулирована еще И. Сталиным, пестовалась Н. Хрущевым, была унаследована последним Генеральным секретарем и последним советским мечтателем М. Горбачевым. Но при Горбачеве происходит и радикальная трансформация отношения отечественной политической элиты к США и их опыту.
Горбачев на первом этапе своих реформ ставил целью "догнать и перегнать Америку" на основе социалистической модернизации. Это стало бы, по его мысли, доказательством того, что общественная собственность, руководящая роль КПСС и пролетарское государство способны обеспечить более успешное развитие общества, нежели частная собственность, буржуазная многопартийность и капиталистическое государство. Но все его командно-административные экономические и политические реформы с треском провалились, и уже в 1987 г. реформаторская стратегия была изменена, а новая ставка сделана на соединение социализма с рынком и демократией. В глазах некоторых то была попытка привить социализму западные ценности, но Горбачев и его идеологи пытались доказывать, что такие ценности присущи истинному социализму, который наконец-то и будет установлен в СССР. Эти идеологические манипуляции породили фантастические умозаключения о западных странах, в которых рынок и демократия существовали веками. Некоторые советские духовные гуру, среди них Ч. Айтматов, объявили развитые западные страны, сначала Швецию, затем Францию и Германию, наконец, США... воплощением подлинного социали
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.