65 ЛЕТ ПОБЕДЫ
Российские
латиноамериканисты — герои Великой Отечественной войны
Материал посвящен воспоминаниям ныне здравствующих ученых-латиноамери-канистов об их участии в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.
Ключевые слова: Великая Отечественная война, ученые-латиноамериканисты.
Всё дальше уходит в историю Великая Отечественная. Уже 65 лет минуло после ее победного завершения. Немалая роль в завоевании победы принадлежит нашим старшим коллегам-латиноамериканистам. Их вклад и в науку трудно переоценить. Большинства уже нет с нами, но хотелось бы всех назвать поимённо: Владимир Михайлович Мирошевский — историк, один из зачинателей отечественной латиноамериканистики, работал в Институте марксизма-ленинизма, преподавал в МГУ. Погиб в московском ополчении в 1942 г.; директор Института Латинской Америки АН СССР (1966—1993), член-корреспондент АН СССР Виктор Вацлавович Вольский, Герой Советского Союза, это звание получил за участие в Ясско-Кишинёвской операции; д-р ист. наук, профессор Института общественных наук Борис Тимофеевич Руденко; зав. сектором стран Латинской Америки Института всеобщей истории АН СССР, д-р ист. наук, проф. Николай Матвеевич Лавров; зав. сектором культуры ИЛА, д-р ист. наук Владимир Александрович Кузьмищев; литературовед, писатель, канд. филол. наук Лев Самойлович Осповат; зав. сектором Андских стран ИЛА, канд. ист. наук, радиожурналист Юрий Александрович Зубрицкий; ответственный секретарь журнала «Латинская Америка» (1973— 1990) Борис Семенович Волов; Михаил Сергеевич Кузнецов, аспирант Московского городского педагогического университета, сразу после защиты диссертации по Мексике в 1941 г. ВакиВяольс ки й' 1945 г" Чехосло- ушел на фронт добровольцем, погиб в 1942 г.
С читателями журнала своими воспоминаниями делятся ныне здравствующие наши замечательные коллеги. Дай Бог им здоровья на многие годы!
МОИСЕЙ САМУИЛОВИЧ АЛЬПЕРОВИЧ, доктор исторических наук, старший научный сотрудник Института всеобщей истории РАН
Начну с того, каким образом я стал латиноамериканистом. На первое место надо, пожалуй, поставить влияние моего учителя В.М.Мирошев-ского. Я встретился с ним впервые весной 1939 г., когда он приступил к чтению лекций на III курсе исторического факультета МГУ, где я учился. Нарисованная им красочная картина событий, столь не похожих на все изучавшееся ранее, своеобразное переплетение социальных, политических, экономических, национальных, региональных противоречий, живые портреты и запоминающиеся характеристики исторических персонажей захватили меня новизной и необычностью.
Не могу не отметить и другое обстоятельство: внимание к Латинской Америке, особенно среди студенческой молодежи, объяснялось тогда в известной мере и резким ростом интереса к Испании и к испаноязычному миру вообще в связи с гражданской войной 1936—1939 гг.
...Итак, выбор был сделан. Решив специализироваться по латиноамериканской истории, я прослушал специальный курс Мирошевского и его лекции по историографии и источниковедению стран Латинской Америки. Но тут я вынужден оторваться от этой благополучно-идиллической картины.
.Утром 22 июня 1941 г. в читальном зале Фундаментальной библиотеки по общественным наукам на улице Фрунзе, где я безмятежно занимался, сдав накануне последний госэкзамен, меня, как и всех, кто там находился, ошеломила чудовищная весть о нападении на нас гитлеровской Германии.
С 1 июля вместе со многими моими однокурсниками я уже трудился на строительстве оборонительных сооружений: сперва в Смоленской, потом в Брянской и других областях, а в середине октября 1941 г. был призван в ряды Красной Армии, естественно, в качестве «рядового необученного». В начале 1942 г. наша 146-я стрелковая дивизия была переброшена под Москву, где развертывалось гигантское зимнее контрнаступление войск Западного фронта. В марте мы, в том числе и батарея 76-мм пушек 698-го стрелкового полка, где я тогда служил, приняли «боевое крещение» в упорных боях на Вяземском направлении. Ну, а дальше были еще три года войны — на Западном, 2-м Прибалтийском, 1-м Белорусском фронтах: в Латвии, Польше, Восточной Померании. И, наконец, мне посчастливилось участвовать в историческом Берлинском сражении.
Завершающей стадией операции были, как известно, бои за правительственный квартал, где находились рейхстаг, имперская канцелярия, министерства пропаганды и иностранных дел. Этот район входил в полосу 3-й ударной армии, в штабе которой я тогда состоял в должности начальника следственной части разведотдела. 30 апреля после взятия рейхстага бои переместились в район имперской канцелярии,
куда подошли и войска соседних с нами армий — 5-й ударной и 8-й гвардейской.
Напомню, что на рассвете 1 мая к командующему 8-й армии генералу Чуйкову был доставлен начальник германского генерального штаба сухопутных сил генерал Кребс, передавший письмо Геббельса и Бормана на имя И.В.Сталина, где сообщалось о смерти Гитлера и их желании вступить в переговоры. О нем было доложено маршалу Жукову и передано в Москву. В ответ советское командование потребовало безоговорочной капитуляции, но гитлеровцы отказались, и после временного затишья вечером 1 мая бои возобновились. Никакой уверенности в правдивости сведений о смерти Гитлера в тот момент, разумеется, не было: это вполне могло быть дезинформацией со стороны нацистской верхушки.
Между тем в ночь на 2 мая при попытке прорыва вражеской группировки из имперской канцелярии в полосе нашей армии в числе других был захвачен в плен немолодой человек в солдатской шинели, оказавшийся вице-адмиралом Фоссом — личным представителем командующего военно-морским флотом гросс-адмирала Дёница при ставке Гитлера. Командование приказало мне немедленно допросить его. Фосс сообщил о самоубийстве Гитлера (указав точное время: 30 апреля, 15 час. 30 мин.) и о сожжении трупов его и Евы Браун. У Фосса был изъят документ, направленный 1 мая Геббельсом и Борманом Дё-ницу с извещением о смерти Гитлера и назначении гросс-адмирала его преемником на посту главы государства. Фосс заявил также, что в составе группы, предпринявшей неудачный ночной прорыв, находился Борман, Геббельс же якобы отказался в нем участвовать и остался в имперской канцелярии.
Утром 2 мая группе офицеров разведотдела 3-й армии было приказано приступить к поискам нацистских главарей — живых или мертвых, либо их следов в имперской канцелярии. Вскоре туда с той же целью прибыли представители разведки и контрразведки 79-го стрелкового корпуса, в полосу которого непосредственно входила канцелярия. Недалеко от запасного выхода из фюрер-предкера мы обнаружили обожженные трупы мужчины и женщины — предположительно Геббельса и его жены. Их перевезли в тюрьму Плетцензее, где размещался отдел контрразведки 79-го стрелкового корпуса. Утром 3 мая в одном из подземных убежищ имперской канцелярии были найдены трупы шести детей с признаками отравления, а также труп генерала Кребса.
В тот же день было проведено их опознание, для чего привлечены вице-адмирал Фосс, техник гаража имперской канцелярии Шнайдер и повар Ланге, хорошо знавшие Геббельса и его семью. Сперва мне пришлось тщательно и придирчиво допросить их, что было делом весьма сложным, учитывая крайнюю подавленность, нервозность и тяжелое
М.С.Альперович, май 1945 г., Берлин
психическое состояние Фосса. Затем состоялась формальная процедура опознания в присутствии группы генералов и офицеров во главе с начальником управления контрразведки СМЕРШ 1-го Белорусского фронта генерал лейтенантом Вадисом, и результаты ее были зафиксированы в специальном акте. Его подписали 13 человек — главным образом контрразведчики. От войсковой разведывательной службы были начальники разведотдела штаба 3-й армии и ваш покорный слуга.
Однако следов Гитлера обнаружить не удавалось. Вечером вместе с начальником контрразведки 79-го корпуса и Фоссом мы опять отправились в канцелярию. Провели там довольно много времени, но ничего не нашли. Выйдя наружу, приблизились к сухому бассейну, где лежало много трупов. И тут Фосс, подойдя к одному из них, воскликнул: «Да вот же он!», но вскоре сам усомнился. И все же, когда на следующий день в воронке близ выхода из бункера были обнаружены сильно обгоревшие мужской и женский трупы, на них не обратили особого внимания и опять закопали. Вспомнили о них лишь после того, как вечером 4 мая выяснилось, что найденный накануне труп — вовсе не Гитлер. Рано утром 5 мая контр-разведчики 79-го корпуса потихоньку (так как канцелярия тем временем уже перешла в полосу 5-й ударной армии) снова извлекли оба трупа и доставили их в отдел контрразведки 3-й армии...
Конец войны застал меня в северо-восточном пригороде Берлина — Бу-хе. Очень хорошо помню слова приказа, изданного по штабу армии 8 мая 1945 г.: «В связи с окончанием военных действий в Европе с сего дня светомаскировку отменить».
Прослужив после войны еще около полутора лет в составе Группы советских оккупационных войск в Германии, в августе 1946 г. я демобилизовался, а в ноябре того же года был зачислен в аспирантуру Тихоокеанского института АН СССР, возобновив прерванные войной научные занятия.
Последние годы, среди прочего, занимаюсь «Предтечей» независимости Латинской Америки Франсиско де Мирандой. Думаю, что понимание его наследия помогает современным россиянам развивать отношения с нынешней Венесуэлой и другими странами Латинской Америки*.
ВИКТОР ПЕТРОВИЧ БЕЛЯЕВ, кандидат исторических наук, член Союза журналистов, не одно десятилетие проработавший старшим научным сотрудником ИЛА
...Лето 1941 г. Я заканчиваю 1-й курс Московского института истории, философии и литературы. На 24 июня назначен последний экзамен, мой любимый предмет — история античной литературы.
В воскресенье 22 июня я по радио услышал выступление Молотова, извещавшего о нападении Германии. Я поспешил выйти на улицу. Подлинность и страшная неотвратимость этого события вскоре стали очевидны. В четвертом часу появились группы людей, провожающих то ли добровольцев, то ли тех, кто уже получил повестки. К военкомату с гар-
* Напомним, что в мае 2000 г. Моисей Самуилович Альпе
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.