© 2008 г.
К.А. ТАБАРОВСКАЯ
РОССИЙСКО-ШВЕДСКИЕ ОТНОШЕНИЯ НАКАНУНЕ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ (ЭКОНОМИЧЕСКИЙ АСПЕКТ)
В истории России и Швеции 1905 год стал рубежным. Россия проиграла войну Японии, ее армия и флот были расстроены, финансы подорваны, а во внутренней жизни наступила смута (выражение современников) - Первая русская революция. В том же 1905 г. была расторгнута уния между Швецией и Норвегией, существовавшая с 1814 г. Это стало не только сильнейшим ударом по самолюбию шведов, но главное - принципиально изменились геостратегическое положение страны и оценка идей панскандина-визма, которым в свое время увлекались шведские верхи. К ставшему уже традиционным страху перед восточным соседом, Россией, присоединилась тревога за западную границу королевства.
Расторжение унии и прекращение существования такого субъекта международного права, как Соединенные Королевства Швеция и Норвегия, позволили России поднять вопрос о пересмотре тех положений Парижского трактата 1856 г., которые ограничивали ее суверенитет над Аландскими островами1. Самостоятельные Швеция и Норвегия также нуждались в новых договорах. Начавшиеся консультации выявили различие в подходах великих держав к урегулированию этого вопроса. Россия желала исключить постороннее влияние на решение дел на Балтике. Великобритания настаивала на участии в переговорах стран, подписавших в свое время Парижский трактат, и Швеции, интересы которой непосредственно затрагиваются. Это заставило Россию снять Аландский вопрос с повестки дня. В результате 2 ноября 1907 г. Россия, Англия, Германия, Франция и Норвегия заключили договор об обеспечении независимости и территориальной неприкосновенности Норвегии. Швеция отказалась от подобных гарантий, усмотрев в них ущемление суверенитета и национального достоинства. А 23 апреля 1908 г. в Петербурге была подписана совместная декларация четырех Балтийских стран: России, Германии, Дании и Швеции о статус-кво в регионе. В специальном меморандуме оговаривалось, что декларация не касается свободного пользования правами верховенства четырех держав над своими владениями. Это сохраняло за Россией право добиваться отмены ограничения ее суверенитета над Аландами.
Собственно Аландский вопрос был единственным, по которому Россия и Швеция вели переговоры на официальном уровне и семейных встречах царствующих домов. Начиная с 1908 г. российская сторона неизменно подтверждала отсутствие у нее планов укрепления островов.
Примечательно, что подписание Балтийской декларации в Петербурге произошло одновременно с празднествами по случаю бракосочетания среднего сына шведского короля Густава V с кузиной Николая II. Официальное закрепление существующего положения вещей на Балтике совпало с неформальным выражением обоюдного стремления к добрососедству и сотрудничеству. Брак принца Вильгельма и Марии Павловны про-
Табаровская Ксения Андреевна - аспирантка Института всеобщей истории РАН.
1 России запрещалось строить на принадлежащих ей Аландских островах оборонительные сооружения. Группа Аландских островов находится всего в 37 км от шведского берега и в 186.6 км от Стокгольма, что при определенных обстоятельствах могло создать угрозу шведской столице.
длился около пяти лет и был расторгнут в начале 1914 г. По замечанию шведского историка Г. Оселиуса он совпал с периодом в развитии русско-шведских отношений от доброжелательных до напряженных2. Эта напряженность начала 1914 г. является, на наш взгляд, отражением общей нервозности накануне мировой войны вообще и обострения российско-германских отношений в частности. Вообще германский фактор в российско-шведских отношениях заслуживает отдельного исследования. Здесь же отметим, что отечественные дипломаты и военные атташе, аккредитованные в Стокгольме, неизменно подчеркивали пристальное и ревнивое внимание, с которым Берлин следил за развитием российско-шведских связей, и считали, что антироссийские "выходки" шведских правых в значительной степени инспирированы немцами.
Общий доброжелательный тон в отношении Швеции, к сожалению, не был подкреплен продуманной повседневной дипломатической работой. В 1905-1914 гг. на посту посланника в Стокгольме друг друга сменили пять дипломатов (Ф.А. Будберг, В.С. Сергеев, K.M. Нарышкин, А.А. Савинский, А.В. Неклюдов), из них двое серьезно болели и делами практически не занимались. В фондах Архива внешней политики Российской империи (АВПРИ) нами не обнаружены политические инструкции посланникам. Савинский вспоминал, что ему было вменено в обязанность поднять престиж русского представительства в Стокгольме - его предшественник Нарышкин жил в меблированных комнатах, почти никого не принимал, тяжело болел и в конце концов подал в отставку. Сменивший Савинского в начале 1914 г. Неклюдов явился в МИД за инструкциями и не услышал "ни слова о наших отношениях к Швеции или ее отношении к нам". Последними напутственными словами ему были: "Пишите нам"3. Между тем назначение состоялось, когда уже вполне отчетливо ощущалось приближение войны. И направлялся Неклюдов в страну, откуда только что был выслан наш военный атташе, подозреваемый в шпионаже, и откуда некоторое время назад уехала наша великая княгиня, решившись на редкий в королевский домах шаг - развод. (В Швеции распространялись слухи о непосредственной связи между этими событиями.) Но главное - Неклюдов ехал в страну, которую Генеральный штаб уже много лет числил среди возможных противников в предстоящей войне. Многолетний сотрудник МИД А.К. Бентковский объясняет такое положение вещей пристальным вниманием министра иностранных дел С.Д. Сазонова к вопросам "высшей политики" и пренебрежением к остальным4.
Вместе с тем начало XX в. отмечено взаимным интересом России и Швеции друг к другу5. Художественные и промышленные выставки, литературные переводы, гастроли русского балета в Стокгольме и постановки пьес Стриндберга в Петербурге помогали соседним странам узнать о каждой из них. Культурные и гуманитарные связи этого периода не раз становились предметом научного интереса, но торгово-экономические отношения двух стран изучены недостаточно6. Даже в таких обобщающих работах, как отечественная коллективная "История Швеции"7 и "Швеция и Россия в прошлом и настоящем" А.С. Кана8 упоминаются успехи шведской промышленности, но ни слова не сказано об экономических отношениях между нашими странами. Предлагаемая статья -попытка отчасти восполнить пробел, опираясь на материалы АВПРИ, Российского го-
2 Äselius G. The "Russian menace" to Sweden. Stockholm, 1994, s. 259.
3 Nekludoff A. En diplomats minnen 1911-1917. Stockholm, 1921, s. 152.
4 Научно-исследовательский отдел рукописей Российской государственной библиотеки, Бентковский А.К. ф. 218, < 558, Дневник, 1-й т., л. 124.
5 Кан A.C. Швеция глазами русских путешественников (1817-1917). - Новая и новейшая история, 1983, № 4; Чернышева О.В. Шведы и русские. Образ соседа. М., 2004.
6 Экономическое сотрудничество во время Первой мировой войны - тема одной из глав монографии И.Н. Новиковой «"Между молотом и наковальней". Швеция в германо-российском противостоянии на Балтике в годы Первой мировой войны» (СПб., 2006).
7 История Швеции. М., 1974.
8 Кан A.C. Швеция и Россия в прошлом и настоящем. М., 1999.
сударственного военно-исторического архива (РГВИА) и повременной печати обеих стран.
Главным торговым партнером и России, и Швеции накануне Первой мировой войны была Германия. В обеих странах дальновидные и здравомыслящие люди понимали, какими опасностями чреваты растущие объемы германских поставок. В России это осознание пришло после русско-японской войны. В первую очередь было обращено внимание на отечественное военное производство. Практические шаги в этом направлении стали возможны, когда улучшилось финансовое положение, но в целом ситуация оставалась неизменной. Одна из основных причин - неразвитость русского торгового флота, которая не позволяла переориентироваться на другие рынки и привязывала импорт и экспорт к сухопутным границам империи.
Швеция, переживавшая промышленный бум, искала возможности для сбыта своей готовой продукции, но германский рынок, заинтересованный в поставках шведского сырья, был закрыт для машин и оборудования. Емкость и близость российского рынка (очень важное обстоятельство для шведских пароходных компаний, имевших тогда небольшой опыт дальнего плавания) были настолько привлекательны, что заставляли забыть о вековых страхах и предрассудках в отношении восточного соседа. Эти настроения шведских правительственных и деловых кругов доходили в Россию только по каналам МИД. Других представителей империи в Швеции не было: ни Российской торговой палаты, ни торгового агента министерства промышленности и торговли - только миссия и генеральное консульство, в которых трудились дипломаты, а также 21 нештатное консульство в портовых городах, где служили исключительно шведские подданные. Последние не знали русского языка, но этого и не требовалось, так как обслуживали они моряков российского торгового флота - сплошь финнов, также не говоривших по-русски. Дипломатические представители аккуратно информировали МИД о бюджетах Швеции, росте ее внешней торговли, развитии энергетики и интересе к российскому рынку. Работать на расширение российского экспорта в Швецию они не могли, тем более что наши торговые и экономические интересы в этой стране ни разу не были сформулированы в официальной переписке того времени (по крайней мере той, что хранится в фондах АВПРИ и РГВИА). Российский МИД традиционно делил страны на великие и второстепенные. Швеция относилась к второстепенным державам и не привлекала специального интереса. Промышленники и предприниматели из России не были знакомы со шведским рынком, поэтому их предложения носили случайный характер.
После расторжения унии перед Швецией встала задача создать свою собственную консульскую службу, адекватную возможностям и потребностям страны. В двухсторонних российско-шведских отношениях настало время заключить новый торговый договор взамен устаревшего 1838 г., основанного на взаимности уступок. В 1895 г. министерство финанс
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.