ЯЗЫК И КУЛЬТУРА
А. в. ЗЕЛЕНИН
Санкт-Петербург | РусСКОЯ ЛвНЬ
Представления о лени имеют давнюю культурную традицию, уходящую корнями в глубь веков. Еще в древней славянской мифологии домовые делились на тех, кто помогает человеку в работе (спорынья < спорый «быстрый, проворный» и спех < спешить «поспевать, успевать делать вовремя»), и тех, кто отвращает от работы (лень — состояние усталости, утомления, вялости, дггеть — крайняя степень лени, бездеятельности, полного нежелания работать). Такая персонификация качеств, поведения или состояния человека в образе неких мифических существ, управляющих человеком, неслучайна, поскольку рационального объяснения психических процессов у тогдашнего человека не
было. Именно к языческому периоду и персонифицированным образам духов восходят такие выражения в русском языке, как лень одолела, лень нашла, лень накатила, лень напала и т. п. Отголоски двух «типов» лени (мягкой вялости и полного нежелания двигаться) сохранялись в глубинах русского сознания долго. В. И. Даль отмечал в своем Словаре оба термина. Ср. приводимые им примеры: Лень, лежа на печи, замерзла. Лень прежде нас родилась. Такая отеть берет, что не глядел бы на работу. Экая отеть шатается, дармоед этакой! Одну из старинных пинежских сказок писатель С. Писахов назвал так: «Лень да Отеть». Лень зачастую «нападала» на человека не в одиночку, а в паре с Дрё-
мои. Дрёма «■отвечала» за сон человека, «насылая» либо бессонницу, либо, наоборот, необоримое желание сна. Поэтому существование в русском языке словосочетания лень беспробудная является отражением языческих представлений о совместной «борьбе» с человеком двух духов: Лени (Отети) и Дрёмы.
С приходом христианства моральные оценки поступков, действий, поведения человека претерпели значительные изменения. Не злые языческие духи-домовые должны властвовать над человеком, который, по сути, полностью зависим от них и подчинен им, но сам человек обязан контролировать свои помыслы, чувства, волю, сверяясь с христианскими правилами; не домовых следует опасаться, а греха. Это совершенно новое понимание воли человека. Лень же является всего лишь одним из проявлений этого волевого начала (или его отсутствия). Интересно то, что еще в первые века христианства точного определения лени не было. Ее трактовали как один из видов покоя; например, у Блаженного Августина (354— 430) есть такое признание: «Лень представляется мне желанием покоя, — но только у Господа верный покой» («Исповедь»). Однако после Григория Великого (540—604), Иоанна Лествичника (до 579 — ок. 649) и особенно Фомы Аквинского (1225 (1126) - 1274) в западном христианстве лень попала в список семи смертных грехов: гордость, алчность, похоть, гнев, чревоугодие, зависть, лень (уныние). В отличие от католичества, в православной экзегетике (искусстве толкования текстов) доктрина смертных грехов не была разработана, она была усвоена русской церковью позднее. Обратим внимание на последний элемент этого ряда: в западном христианстве именно лень называется в числе смертных грехов, в восточной же традиции чаше всего упоминают уныние. Разночтение весьма примечательно. Западные церкви предпочитали говорить о лености (лени), восточная церковь (православие) — об унынии; один росток дал два побега. Интересно, что в русском лубке, идея которого была завезена в Россию в XVII в. из Германии (гравюры назывались «немецкие потешные ли-
сты»), в иллюстрациях содержится такой перечень смертных грехов: зависть, скупость, блуд, объедение, гордость, уныние, гнев\ Видимо, русские более снисходительно относились к лени (физическому бездействию), чем к унынию (душевной инертности и вялости).
В русской литературе упоминания олени содержатся уже в древнейших текстах. Киевский князь Владимир Мономах в своем «Поучении детям» использует понятие «лень» как в старых, традиционных русских значениях «1. Свойство, качество при ведении домашнего хозяйства (В дому своем не ленитесь); 2. Отсутствие необходимой активности, трудолюбия (На воину выйдя, не ленитесь, не полагайтесь на воевод)», так и в новом, христианском (Не ленитесь ни на что хорошее, прежде всего к церкви: пусть не застанет вас солнце в постеле). Не чурается он и моральных сентенций: «Леность ведь всему мать: что кто умеет, то забудет, чего не умеет, тому не научится». Эта мысль восходит к латинской пословице Pigritia mater vitiorum <«Праздность — мать пороков»). Так в русской культуре появляются новые, морально-этические (в религиозном обрамлении), аспекты лени как особенности человеческого характера, ведущей к порокам. Обратим внимание: у Мономаха леность, но не лень, так как первая форма — церковнославянская по происхождению (суффикс «отвлеченности» -ость), вторая же является собственно русской, но появилась она поздно и зафиксирована в текстах только в XVII в.
Основным вопросом русской средневековой литературы был вопрос о соотношении лености (лени) и праздности. Праздность противопоставлялась деятельности (как и праздность, это церковнославянизм), труду. Но что было смысловым оппозитом лености? Прилежание? Физическая активность? Усердие и трудолюбие? Своеобразный итог средневековых размышлений подвел в XVIII в. Д. И. Фонвизин:
Ленивый бывает таковым больше от расположения тела, а праздный больше от распо-
1 См.: Ровинекий Д. Русские народные картинки. - М., 1881. - Т. 3. - С. 157-159.
ложсния души; Ленивый боится при деле труда, а праздный же не терпит самого дела.
Итак, день, по Фонвизину, сковывает, парализует волю человека при одной только мысли о напряжении в работе, ибо трудности (от слова труд\) страшат, и человек не решается начать дело. Праздность же проистекает от желания неги, свободного времяпрепровождения, бегства от самой идеи работы, занятия, а значит — и труда.
Начало XIX в. принесло новые веяния в русскую культуру. Ветры романтизма сделали лень модной в среде дворянской молодежи. В литературном кружке «арзамасцев» (В. А. Жуковский, К. Н. Батюшков, П. А. Вяземский, B.JI. Пушкин, А. С. Пушкин) веселье и лень стали лите-ратурно-светской позой. На первый взгляд, это была игра, а на деле — незримый социальный протест. Духовным «наставником» этого протеста являлся Дж. Байрон с его Чайльд-Гарольдом. Протест можно выразить революцией, бунтом, восстанием (как во время Французской буржуазной революции 1789 г.), а можно и показной веселостью или бездеятельностью, т. е. «тихой революцией, веселым бунтом». Отсюда такие выражения у Пушкина: «Оправданная лень» (название несохранившей-ся поэмы, посвященной Дельвигу), глубокая лень, ленивец милый (об А. И. Тургеневе), тоскующая лень, тягостная лень, свободная лень, задумчивая лень, небрежная лень, дремота лени; у Батюшкова: сын лени (о Жуковском).
В 40-е годы XIX в. появились новые интересные сопоставления лени русской и лени «иноземной». И. А. Гончаров пишет:
«А вот Испания с своей цветущей Андалу-зией, — уныло думал я, глядя в ту сторону, где дед указал быть испанскому берегу. — Севилья, caballeros с гитарами и шпагами, женщины, балконы, лимоны и померанцы. Dahin |туда. — А.З.] бы, в Гренаду куда-ни-будь, где так умно и изящно путешествовал эпикуреец Боткин, умевший вытянуть до капли всю сладость испанского неба и воздуха, женщин и апельсинов, — пожить бы там. полежать под олеандрами, тополями, сочетать русскую лень с испанскою и посмотреть, что из этого выйдет». («Фрегат "Паллада"»).
В сознании Гончарова испанцы так же ленивы, как и русские, только леность испанцев имеет другие источники происхождения (жара, обилие фруктов, как бы растущих сами по себе, без участия человека, и под.).
50—60-е годы XIX в. были переломными для русской общественно-экономической жизни. Сохранять старые традиции и привычные устои или что-то серьезно менять в жизнеустройстве страны? Если менять, то как и в каком направлении? Этими вопросами жила Россия, в том числе литературная. Образовалось два лагеря: с одной стороны, Илья Ильич Обломов («Обломов» Гончарова), Аркадий Кирсанов («Отцы и дети» Тургенева), с другой — Андрей Штольц («Обломов») и Евгений Базаров («Отцы и дети»). Кирсанов и Обломов не хотят (или не умеют?) приспособиться к новой жизни, изменить себя. А если этого сделать нельзя, остается лишь пассивно созерцать жизнь. Штольц же и Базаров работы не боятся, находят удовлетворение в труде. Парадокс, однако, в том, что однозначного ответа на вопрос о «паразитическом образе жизни» Обломова и Кирсанова (и значит, осуждения их) и «практической полезности» Штольца и Базарова (и значит, одобрения) как не было тогда, так нет и теперь. Да и сам Гончаров сомневался в осуждении лени как «вредного» качества человеческой натуры. В письме Ю. Д. Ефремовой (20 августа 1849 г.) И. А. Гончаров писал: «Здесь я окончательно постиг поэзию лени, и это — единственная поэзия, которой буду верен до гроба, если только нищета не заставит меня приняться за лом и лопату». Лень для самого Гончарова не просто нечто разлагающее и развращающее (такова безапелляционная позиция «западников» Штольца и Базарова), но именно род поэзии. Конечно, это идет от Пушкина (от Онегина с его задумчивой ленью) и «арзамасцев».
Тут мы подошли к фразе русская лень. Когда и как она возникла? Очевидно, на рубеже 60—70-х годов XIX в. В романе «Бесы» Ф. М. Достоевского один из героев, Степан Трофимович Верховен-ский, отец Петра Верховенского, произносит знаменательную фразу:
• Говорят, французский ум... — залепетал он вдруг точно в жару, — это ложь, это всегда так и было. Зачем клеветать на французский ум? Тут просто русская лень, наше унизительное бессилие произвести идею...»
С. Т. Верховенский в романе — обобщенный портрет русского либерала-идеалиста 40-х голов; именно в его уста Достоевский вкладывает фразу русская лень. Случайно ли? Нет, в образе Вер-ховенского Достоевский полемизирует с «русскими западниками» Т. Н. Грановским, А. И. Герценом, Б. Н. Чичериным, И. С. Тургеневым. Русская лень — это взгляд самогб русского (западной ориентации) на русского (славянофильской ориентации). Таким образом, в середине XIX в. в этом словосочетании был вполне определенный смысл противостоя
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.