Gow 1995 - Gow A.C. The Red Jews. Antisemitism in an Apocalyptic Age 1200-1600 Leiden. N.Y.; Köln, 1995.
Harkavy 1876 - Harkavy A. Altjüdishe Denkmäler aus der Krim, mitgetheilt von Abraham Firkow-itsch (1839-1872) // Mémories de l'Académie Imperiale des sciences de St.-Pétersbourg. SPb., 1876. Vol. VlIe. Ser. XXIV. N 1. Jewish Travellers 1930 - Jewish Travellers / Ed. with and intr. by E.N. Adler. L., 1930. Klaproth 1814 - Klaproth J. Geographish-historische Beschreibung des Östlichen Kaukasus. Weimar, 1814.
Menache 1996 - Menache S. Tartars, Jews, Saracens and the Jewish-Mongol "Plot" of 1241 // History.
The Journal of the Historical Association. 1996. Vol. 81 (263). P. 319-342. Mikdash-Shamailov 2002 - Mikdash-Shamailov L. The Cycle of the Year. The Life Cycle. Beliefs and Ceremonies // Mountain Jews. Customs and Daily Life in the Caucasus. Jerusalem, 2002. P. 79-122.
Neubauer 1889 - Neubauer A. Where are the Ten Tribes? // Jewish Quarterly Review. 1889. Vol. 1. Potocki 1829 - Potocki J. Voayge dans les Stepps d'Astrakhan et du Caucasus. P., 1829. Vol. 1-2. Potocki 2004 - Potocki J. Oeuvres II: Voyage a Astrakhan et sur la ligne du Caucase; Memoire sur l'ambassade en Chine; Objects de recherche; Sopnio-polis / Ed. F. Rosset, D. Triare. Louvain; Paris; Dubleu, 2004.
Reineggs 1796 - Reineggs J. Allgemeine historisch-topographische Beschreibung des Kaukasus...
Gotha und S-Pbg. 1796. Bd. 1. Richard 1963 - Richard J. Les missionaires latin chez les Kaitak du Daghestan (XI-XVsc.) // Матер.
XXV Междунар. конгр. востоковедов. Т. III. М., 1963. C. 608-609. Samuel 1846 - Samuel J. The Remnant Found: or The Place Israel's Hiding. L., 1846. Tzavara 2004 - Tzavara A. Une Campagne Commerciale en "Perse", 1390-1391 // Turcica. Revue
d'Etudes Turques. 2004. Vol. 36. P. 19-35. Witsen 1725 - Witsen N. Noord en Oost Tartarien... Amsterdam. 1725. Bd. II.
ЭО, 2009 г., № 6 © А.Л. Львов
РУССКИЕ ИУДЕЙСТВУЮЩИЕ КАК ТЕКСТУАЛЬНОЕ СООБЩЕСТВО: О ГРАНИЦАХ ПРИМЕНИМОСТИ ЭТНОКОНФЕССИОНАЛЬНЫХ КАТЕГОРИЙ
Ключевые слова: иудействующие, субботники, идентичность, крестьянская культура, евреи, русские, текстуальное сообщество
Занимаясь исследованием религиозного движения русских иудействующих (субботников), я довольно часто получал письма от их потомков, пытающихся разобраться в своем происхождении. Привычка относить себя и других к одной из общепризнанных категорий ("русские", "евреи", "сектанты", "православные" и т.п.), наталкиваясь на "странности" в биографии и облике предков, ставит перед потомками субботников вопросы, на которые у них, как правило, нет ответа. "Ведь мы и сами-то толком никогда не могли объяснить, кто мы. Особенно - глядя на фотографию деда в кипе", - писала мне из Москвы внучка сибирского субботника. В другом письме, из Владивостока,
Александр Леонидович Львов - кандидат исторических наук, научный сотрудник Европейского университета в Санкт-Петербурге, преподаватель Межфакультетского центра "Петербургская иудаика"; e-mail: al_lvov@mail.ru
дочь выходца из закавказского с. Привольное писала об отце: «Кто он по национальности, мы не могли понять, так как он сам это не очень понимал. Мать вспоминает, что он говорил слова "геры", "молокане", но мы не принимали это всерьез, так как думали, что такой национальности нет».
Идентичность субботников и их потомков остается проблематичной даже в тех местах, где общины иудействующих сохранились и "загадочные" слова - геры, молокане, караимы, субботники и другие - известны всем. Вот, например, как рассуждает о своей "национальности" жительница с. Привольного: "Ну, конечно, русские! А кто же мы? Ну, русские, субботники. Ну, паспорт у нас... Написано: русская. Ну а как еще больше? Азербайджанка? Еврейка? ... А може, караимы. А може, какие... Кто их знает, какие мы есть на свете! А теперь жизня, время какая! Вот, к дитям (в Россию. -А.Л.) ехать - как теперь там жить? Знаешь, как страшно? Субботу соблюдать... Мы вот тут привыкли. Мы ж свинью вообще не ели" (ПМА 1997). Для нее собственная идентичность связана скорее с повседневными практиками, с нормами поведения (соблюдение Субботы, диетарные предписания и т.п.), а не с каким-либо определенным этнонимом или конфессионимом.
Эта странная группа, не знающая своего имени, хорошо знала, тем не менее, свой "закон". Детали этого "закона" могли меняться с течением времени от одной общины к другой. Неизменными оставались сам термин ("Моисеев закон", или просто - "закон") и представление о письменном характере этого "закона", определяющего жизнь общины. "А в Законе как написано?" - спрашивают субботники в случае сомнения. Конечно, не все читают "закон" сами, но "написанное" там известно всем. И рядом всегда находятся люди, готовые прочитать и истолковать "закон" для своих соседей. Социумы такого типа мы будем, вслед за Б. Стоком (Stock 1983, 1990), называть текстуальными сообществами (textual communities)1.
"Странность" этих сообществ определялась удивительным для образованных людей обстоятельством: крестьянская устная культура соединялась в них с книжным знанием непосредственно, без участия грамотности. Священники и миссионеры XIX в. с высоты своего богословского образования поражались одновременно и обширности книжных познаний субботников, и их "невежеству", т.е. неумению связно излагать основы веры. Уличенные в таком "невежестве" субботники оправдывались: "Наше дело соха, да борона, да Пятикнижие" (Олейников 1914: 997). Между двумя фундаментальными основаниями их жизни - земледельческими орудиями и Библией - просто не оставалось места для "школьных" воззрений о себе и о мире. Однако окружающий социум навязывал субботникам свои представления о них.
При всем разнообразии пониманий "закона" в различных общинах имеется некоторый набор почти повсеместно встречающихся практик, прямо связанных (во взглядах субботников) с соответствующими библейскими стихами: празднование Субботы (Исх. 20: 8-11, Втор. 5: 12-15 и др.), обрезание (Быт. 17: 10-14), отказ от почитания икон, опирающийся на вторую заповедь Декалога (Исх. 20: 4, Втор. 5: 8 и др.), и запрет на употребление в пищу свинины (Лев. 11: 7, Втор. 14: 8). Особую значимость этим практикам придает не только их широкая распространенность в общинах субботников, но также та роль главных символов иудаизма, которая отводится им в христианской полемической литературе. Благодаря этим практикам субботники довольно устойчиво воспринимались православными соседями и властями как "евреи" или "жиды". Это восприятие было официально закреплено в 1825 г. указом "О мерах к отвращению распространения жидовской секты под названием субботников", который предписывал "именовать субботников жидовскою сектою и оглашать, что они подлинно суть жиды" (ПСЗ-1, т. XL, № 30436а). Но в том же указе упоминается и "настоящее их наименование субботников или придерживающихся Моисееву закону" (Там же).
Российские чиновники колебались: нужно ли относить субботников к ведомству "иностранных вероисповеданий", приравнивая их к евреям или караимам, или же
числить среди других христианских сект?2 В современном Израиле, в создании которого субботники сыграли заметную роль3, вопрос об их праве на "репатриацию" обсуждается уже много лет и решается по-разному. Попытки научного объяснения феномена русских иудействующих сводились, как правило, к причудливым толкованиям популярного мифа о крестьянах, переходивших якобы целыми деревнями из православия в иудаизм. Например, этнограф С. Максимов попытался увидеть в этом переходе не "измену родной национальности", но "сочувствие русского человека к угнетенному и презираемому племени" (Максимов 1867: 333, 356). Более 100 лет спустя ту же тему развивал израильский ученый С. Дудаков, усмотревший в субботниках "высшую стадию апологии еврейства - идентификацию себя с Древним Израилем и с современным еврейством" (Дудаков 2000: 37). Другие авторы, пытавшиеся вписать иудействующих в категорию "сектантов", сталкивались с тем же мифом и уходили разочарованными: вместо ожидаемых проявлений народного свободомыслия они обнаруживали в субботниках лишь иудейский "мистицизм", "странную смесь рационализма и фанатизма" (Астырев 1891: 69) или даже просто «иудаизм с его неограниченной властью догмы, сложным ритуалом и обрядностью, стремлением буквального понимания торы, со всем тем, что обнимается понятием "талмудизм"» (Клибанов 1965: 40).
В настоящей статье я попытаюсь представить историю движения иудействующих как историю текстуального сообщества. Ключевыми событиями в этой истории являются не отказ от христианства и переход в иудаизм, не превращение русских в евреев, а установление новых связей между религиозными практиками и текстами. Мы будем рассматривать группу, объединенную не общим самоназванием (которого у субботников не было и нет), но общим пониманием некоторых письменных текстов.
Текстуальные сообщества - непривычный для этнографии предмет исследования. Обращение к нему заставляет еще раз задуматься о природе этнических и конфессиональных категорий, об условиях и границах их применимости.
Недавний спор между примордиалистами и конструктивистами никак не затронул представление об универсальном и вневременном характере этничности. Пускай она сконструирована, пускай содержание этнической традиции подвержено изменениям и может быть "изобретено" - сам принцип категоризации, разделения людей по этническим группам остается неизменным. Между тем в смежных дисциплинах ставится под сомнение применимость социальных категорий к европейским обществам до XVII (Согомонов и др. 2001) или даже до XVIII в. (Копосов 2001). Именно в эту эпоху (XVII-XVIII вв.), согласно М. Фуко, набирает силу "новая модальность власти, при которой каждый индивид получает в качестве своего статуса собственную индивидуальность" и "пришпиливается" к своим особенностям - измеренным и сочтенным, помещенным в клетки всеобъемлющей классификации (Фуко 1999 [1975]: 280). Категоризация оказывается признаком современности (modernity), приобретающим особенно большое значение в глобальном мире. Растущее разнообразие локальных культур неразрывно с
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.