История
Русские из Китая. Судьбы репатриантов 40—50-х годов ХХ века
© 2009 Е. Таскина, И. Мухин
Авторы статьи, изучив биографии более 650 переселенцев из Китая, воссоздают картину их репатриации на родину, повествуют о судьбах людей разных профессий, адаптировавшихся к новым для них условиям и нашедших свое место в жизни.
Ключевые слова: репатриация, переселенцы, Харбин, Шанхай, востоковеды, писатели-эмигранты, ГУЛАГ.
Трагические события прошлого столетия, в центре которых оказалась Россия (революция 1917 г., гражданская война, Вторая мировая война), вызвали волны эмиграции, выбросившие из страны миллионы людей как на Запад, так и на Восток. Сотни тысяч наших соотечественников оказались в Китае, главным образом в Харбине.
После окончания Второй мировой войны, в конце 40-х и затем в середине 50-х годов прошлого века состоялся массовый разъезд европейского населения из Китая. Часть наших соотечественников уехала на Запад, часть — на свою историческую родину. Репатриация русских из Китая коснулась десятков тысяч людей.
Как проходила репатриация? Как обустраивались эти люди в стране, еще полностью не оправившейся от войны? Как были встречены на местах? И как в итоге сложились их судьбы на исторической родине? На эти вопросы попытались ответить авторы данной статьи. С учетом личного жизненного опыта, на достоверном человеческом материале, собранном из разных источников, авторы раскрывают эту тему, ознакомившись с биографиями свыше 650 репатриантов1.
Все они жили в Китае как бы в русском ''культурном анклаве'', сохраняя в чистоте родной язык, традиции и вероисповедание, одновременно приобщаясь к культурным ценностям Востока и Запада. Многие из них получили специальное образование в высших и средних учебных заведениях Харбина и Шанхая, свободно владели иностранными языками.
Первыми репатриантами из Китая в СССР в 1947 г. были русские шанхайцы и тяньцзиньцы2. Репатриация была вызвана нестабильной политической обстановкой в Китае, гражданской войной в стране.
После оформления документов в Генконсульстве СССР и ажиотажной погрузки в один из сентябрьских дней 1947 г. турбоэлектроход ''Ильич'' с русскими на борту по реке Вампу и далее — по реке Янцзы вышел в Восточно-Ки-
Таскина (Кириллова) Елена Петровна, кандидат педагогических наук. Тел.: 8(495) 438-24-96. Мухин Измаил Алексеевич, инженер-конструктор, выпускник Северо-Маньчжурского университета в Харбине. Тел.: 8(495) 438-24-96.
тайское море и взял курс на порт Находка. Вторая группа русских из Тяньцзиня отплыла на родину на теплоходе "Гоголь".
По прибытии в Находку репатрианты были определены в города центральной части России, Урала и Сибири по их выбору — главным образом, в Казань, Пермь и Свердловск. К месту назначения ехали в теплушках, питаясь весьма скудно (выданной им селедкой и тем, что удавалось выменять на вокзалах, жертвуя, главным образом, своей дефицитной в те послевоенные годы одеждой). Однако, судя по воспоминаниям Н. Ильиной, Л. Хаиндровой и других переселенцев, это не очень их смущало. Ведь они ехали на Родину. В СССР — стране, где только что окончилась тяжелейшая война, трудно было рассчитывать на материальное благополучие и комфортные условия жизни, и люди это понимали. Так или иначе, расселившись по городам, они находили свое ''место под солнцем" — жили в первое время на частных квартирах, устраивались на работу, продолжали учебу. После репатриации высшие учебные заведения Казани, Свердловска и других городов пополнились десятками русских студентов из Китая, которые стремились получить дипломы по разным специальностям.
Однако через некоторое время тень репрессий послевоенных лет легла и на репатриантов из Китая. Многих ''не досчитались''. По несколько лет (до 1956 г.) провели в ГУЛАГе : М. Спургот, Леван Хаиндрава, А. Хейдок, А. Слобод-чиков и другие.
В 1954—1955 гг. репатриация охватила и русское население Маньчжурии и городов Северного Китая. Уже окончилась гражданская война, была образована КНР, и жизнь налаживалась, но после передачи Китаю советским правительством прав на КЧЖД и другие советские и советско-китайские предприятия русских специалистов, совсем недавно востребованных в больших городах (Харбине, Дальнем, Мукдене, Хайларе) и на станциях железной дороги, стал вытеснять китайский технический персонал. Обучение в Харбинском политехническом институте (ХПИ), готовившем кадры русских инженеров и экономистов, стало проводиться на китайском языке. Многие средние специальные учебные заведения были закрыты. Так, перспектива получения русской молодежью образования в Харбине — городе, который в течение полувека был крупным культурным центром русского дальневосточного зарубежья, таяла на глазах...
Те годы совпали с движением в Советском Союзе по освоению целинных и залежных земель, что, очевидно, стало поводом для ''целевой'' репатриации всех русских из Китая.
''На пасхальной неделе 1954 года, когда Харбин был залит весенним солнцем и был объят праздничным настроением, —вспоминала Н.П. Разжигаева, — было объявлено о решении Советского правительства предоставить возможность выезда всем желающим на целину.''. Молодежь ликовала, но город разделился — не все решались отправиться на родину в таком ''качестве''. Свежи еще были в памяти и аресты тысяч ни в чем неповинных людей в августе-сентябре 1945 г. Но, в целом, ''русский Харбин'' стал собираться на целину.
Как вспоминает далее Н.П. Разжигаева: ''Тогда же загремели свадьбы, харбинские магазины работали как никогда, все ненужное — недвижимость, хозяйство продавалось (как правило, за бесценок), личные документы и всякие справки собирались и подавались на легализацию в Генконсульство СССР.''3.
Такая же картина наблюдалась и в других городах Северного Китая.
За несколько месяцев консульскими сотрудниками была проведена огромная работа по отправке тысяч людей, пожелавших выехать на родину. Пар-
тии переселенцев собирали по семейному принципу, к ним присоединяли одиноких людей.
В летние месяцы 1954 г. и в следующем 1955 г. в направлении китайско-советской границы шли эшелоны с людьми. На станции Маньчжурия вещи перегружались в ''теплушки'', — вообще-то, не очень комфортабельные вагоны, но удобные для перевозки людей с большим багажом. (Люди везли все необходимое для жизни на новом месте).
Все испытывали волнение — тяжело было расставаться с местами, ставшими второй родиной, где было прожито столько лет, с домом, могилами родных и близких, с любимыми вещами и животными (никакой живности брать не разрешалось).
На советской территории в Отпоре проверялись паспорта, производился пограничный таможенный досмотр, и переселенцы получали подъемные деньги — 3000 руб. на главу семьи и по 600 руб. на каждого члена семьи. Тут же объявляли о месте назначения.
Репатриантов принимали новосибирская, красноярская, курганская и другие области России, а также Казахстан с его обширной территорией, где интенсивно поднимались целинные земли и уже осенью ждали богатых урожаев.
Вот как описывает в своих путевых заметках долгий (15 и более суток) путь к месту назначения Лидия Хаиндрова.
''Первые впечатления. На станциях разруха, беспорядок. Порой слышится ''ненормативная лексика''. Люди одеты бедно, продуктов питания мало. Понимаем: совсем недавно только окончилась война.
Но это — земля предков. И какой захватывающий дух, простор, дивная и, главное, — родная природа!'' Разумеется, приходили на ум сравнения. ''Какая разница между этим пейзажем и китайским, — писала Лидия Хаиндрова. — Там почти всегда навстречу бегут возделанные поля, а по ним разбросаны холмики, это — могилы предков. А здесь — огромные пространства, к которым еще не прикоснулась человеческая рука. ''Славное море, священный Байкал'', проезжая озеро пели все. Чита — маленькая. Иркутск — хороший, большой. Первый собор в пути и церковь в предместье, похожая на Николаевский собор в Харбине. Как правило, церквей нет совершенно. На могилах и кресты, и звезды. Кому-то понравился Челябинск — его мощеные улицы, красивые дома, оперный театр чуть-чуть напоминали Харбин.4'' От подобных сравнений русским переселенцам уйти было невозможно и в дальнейшем — при встрече с другим укладом жизни.
Что ждало репатриантов в местах назначения? Многое зависело от руководителя принимающего района и его организаторских данных. Что касается местных жителей в сельских районах, то они смотрели на приехавших ''русских китайцев'' с любопытством и удивлением, поражаясь чистоте русского языка приезжих.
В опубликованных воспоминаниях отмечается и внимательное, по-человечески теплое и заботливое отношение к людям, и небрежное, подчас даже грубое (''Не пойдете сейчас месить кизяк — дети не получат молока!''). Но думается, что в целом, представители власти делали, что могли в те трудные послевоенные годы, а главное — не удерживали людей, которые имели лишь туманное представление о сельской жизни. (В своей среде чувствовали себя, наверное, лишь бывшие жители Трехречья и станций по линии КВЖД, привыкшие вести свое хозяйство).
Большинство переселенцев, не встречая особых возражений со стороны руководства совхозов, расселялось по ближайшим городам, пробыв на целине в период уборки урожая от нескольких месяцев до года. Были востребованы в сельских больницах и поликлиниках все медики, приехавшие из Китая с дипломами учебных заведений среднего специального и высшего медицинского образования. Некоторые остались на целине или в "целинных" городах — Кустанае, Кокчетаве и др. — надолго.
Рассмотрев по имеющимся источникам5 свыше 650 биографий переселенцев, прибывших из Китая, можно сделать вывод, что люди активного возраста сумели адаптироваться к новым условиям жизни в городах Сибири и Дальнего Востока, а также в центральной части России и других республиках. Этому способствовало внимательное отношение властей к переселенцам, обеспечение их жилой площадью и работой по специальности. Для всех желающих были открыты двери учебных заведений.
Наибольшее число специалистов среди приехавших составляли инженеры различного профиля. Это были воспитанники высших учебных заведений Харбина и Ша
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.