ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ
2008 • < 3
РОССИЙСКИЙ ПОЛИТИЧЕСКИЙ ПРОЦЕСС
К.О. КАЛИНИН
Русский национализм
(Сравнительный анализ 1995 и 2003 годов)*
Развитие и становление феномена современного русского национализма тесно связаны с распадом советской империи, появлением новой России и последующим национальным государственным строительством. Новые исторические возможности для конституирования русской нации, не существовавшие в эпоху и российской, и советской империи, заложили основу для роста национального самосознания русских, развития и становления современного русского национализма.
Принимая во внимание характер социально-демографической структуры населения страны, доля русских в которой составляет около 80%, можно утверждать, что проблема национализма русского большинства - ключевая для устойчивого развития российского государства в целом и нынешнего политического режима в частности. Неудивительно, что в использовании потенциала нарождающегося русского национализма сегодня заинтересованы многие политические силы, рассматривающие его в качестве своего стратегического электорального ресурса.
Данное исследование призвано выявить характер развития русского национализма, обусловивший изменение ситуации в 2003 г. по сравнению с 1995 г. Интерес к проведению подобного рода сравнительного анализа вызван различиями в реализации государственной политики в период президентства Б. Ельцина и В. Путина. При первом президенте социально-политический контекст характеризовался общей слабостью власти, серьезными экономическими и социальными потрясениями 1990-х гг., усилившими фрустрацию в обществе и одновременно ослабившими имперскую идентичность русских за счет роста этнической идентичности. Политический режим второго президента, напротив, отличает сосредоточение основных политических и экономических ресурсов в федеральном центре, укрепление общей социально-экономической стабильности в стране и, соответственно, рост удовлетворенности русских своей имперской идентичностью за счет этнической. Это основное предположение, которое мне хотелось бы проверить с помощью кросс-темпорального исследования.
Русский национализм: специфика и структура
В своем понимании русского национализма я исхожу из веберианской его интерпретации, трактующей национализм как политическое требование, источником которого
* Благодарю Центр по российским исследованиям Норвежского института международных отношений (N№1) за предоставленную возможность работы над данным проектом.
Калинин Кирилл Олегович - аспирант факультета политических наук и социологии Европейского университета в Санкт-Петербурге.
служат чувства престижа и культурной солидарности, разделяемые членами "нации" [Vujacic, 1996, p. 770]. Условно можно выделить два типа рассматриваемого явления: этнокультурный национализм и имперский колониализм. Если первый выводит все нерусские этносы за рамки социально-политической системы государства, то второй оставляет их в ней, однако навязывая народам некую иерархию в соответствии с их приближенностью к культуре государствообразующей нации - русским [Armstrong, 1992].
На персональном уровне национализм описывается понятием "идентичность", которую вслед за Д. Лэйтином можно определить как ярлык, приписываемый себе индивидом (или приписываемый ему его социальным окружением) для получения членства в социальной группе [Laitin, 1998, р. 16]. Для России характерны два типа идентичности: этнокультурная, закрепленная в понятии "русский'', и гражданская, выраженная в понятии "россиянин" [Brubaker, 1997, р. 142-143]. Последняя, в отличие от первой, характеризуется этнокультурной нейтральностью, объединяя индивидов на основе их общей принадлежности к государству.
В несколько ином, "государственническом", ракурсе данную дихотомию рассматривает Р. Шпорлюк, выделяющий "спасителей империи" и "строителей нации". "Спасители" рассматривают российскую и советскую империю в качестве "легитимного национального пространства русской нации", используя в отношении соседей терминологию патрон-клиентских отношений, согласно которым "быть русским означает заключение в себе и персонификацию общего и универсального, тогда как иные этносы представляют собой специфическое и особенное, иными словами, нечто местное, подчиненное и неважное". "Строители" же, ограничивающие пространство государства исконно русскими территориями, не стремятся возродить империю, а наоборот, заинтересованы в выстраивании на ее месте русского национального государства [Szporluk, 1992, р. 512-519]. В рамках данного подхода важно разграничить понятия "гражданской" и "имперской идентичности", которая иногда считается предшественницей первой и предполагает, как отмечалось выше, построение этносоциальной иерархии "русские-остальные этносы". Напротив, концепт гражданской идентичности рассматривает все этносы как равноправные.
Если индивид удовлетворен своей идентичностью (статусом, достоинством и престижем), он не стремится ее менять. Однако с появлением ряда внешних факторов, воздействующих на уровень персональной удовлетворенности, неизбежен кризис и поиск новых форм идентификации [Laitin, 1998, р. 17-18]. Таким фактором может стать распад государства. Уязвимость имперской идентичности русских проявляется в том, что государственный кризис оборачивается кризисом русского самосознания. По словам В. Рыжкова, "когда у них отнимается государство, они не способны к тому, чтобы действовать и организовать себя для защиты своих интересов" (цит. по [Lieven,
1998, р. 376])1.
Кризис существующей идентичности, с одной стороны, открывает русскому большинству возможность вступать в систему горизонтальных межэтнических отношений с другими народами России с целью формирования гражданской нации [Паин, 2003]. А с другой - приводит к поиску иных ее форм и новой идеальной модели государственного устройства. Но в случае невозможности реализации новых представлений индивид испытывает ненависть, доходящую до отрицания идеальной модели, описываемую понятием "ресентимент"2 [Greenfeld, 1992]. Распад СССР инициировал появле-
1 Если бывшие советские республики довольно легко отказались от "старой" идентичности, то у русских она была столь тесно связана с советской идеологией и государством, что развал СССР обернулся идентификационным кризисом [Понарин, 2002, с. 425].
2 От фр. ressentiment - мстительность. Термин, предложенный Ф. Ницше, характеризует атмосферу враждебности в обществе, сопровождаемую появлением ненависти и озлобления. Ресентимент - это и психологическое самоотравление, проявляющееся в одновременном злопамятстве, мстительности, ненависти, злобе, зависти. - Ред.
3 ОНС, < 3
65
ние идеальной модели "Запад" и попыток соответствующей самоидентификации русских, но безуспешность реализации данной модели в течение 1990-х гг. привела сначала элиты, а затем и массы в состояние ресентимента [Дубин, 2003; Гудков, 1999]. Его возникновение обусловило действие факторов глобализации, русской диаспоры в постсоветских государствах и наследия советского федерализма.
Глобализация, связанная с культурной и социально-экономической дистанцией, затрудняет включение русских в мировую культуру. Эффект диаспоры проявляется через падение статуса русских в посткоммунистических странах: эти люди, репатриировавшись в Россию, внесли свой "вклад" в нарождающийся русский национализм. Наконец, наследие советского федерализма обусловило асимметричность его нынешнего российского варианта: перераспределение ресурсов в интересах национальных образований в ущерб великорусским регионам и как следствие появление у русских чувства экономической "виктимности" [Понарин, 2002, с. 428-429].
Кризис имперской идентичности русских и возникшее вследствие этого состояние ресентимента, согласно теории Д. Лэйтина, подтолкнули их к реанимации идентичности национальной, основой которой могла служить актуализация либо имперских чувств, либо этнокультурных начал. Для актуализации первого типа идентичности у России есть, во-первых, все необходимые ресурсы: топливно-энергетические, человеческие, экономические, военные и т.д. Во-вторых, "реимперизации" способствует слабость СНГ как института многостороннего сотрудничества при росте двусторонних соглашений (между Россией и другими странами СНГ). В-третьих, расширение НАТО и ЕС на восток и исключение из европейского сообщества ряда посткоммунистических стран, включая Россию, усиливает, выражаясь словами А. Мотыля, "восточно-западные размежевания и восточно-восточные зависимости" [Motyl, 2001, р. 99, 105].
Актуализация этнической идентичности русских связана и с развитием национального проекта, запущенного в начале 1990-х гг., которого не существовало ни в российской империи, ни в СССР. В отличие от восточноевропейских и постсоветских стран, где позитивное выражение этничности "кто мы?" сочеталось с негативным "кто они?" (по отношению к "русским оккупантам"), реконструкция идентичности русских в современных условиях объективно затруднена отсутствием значимых "чужих" [Паин, 2006]. B подобной ситуации СМИ, формирующие воображаемое сообщество современной нации, могут "назначить" на эту роль любой субъект (государство, этническую группу, конфессиональное меньшинство и пр.) [Anderson, 1996; Snyder, Ballentine, 1996]. В контексте данной логики нетрудно понять, почему на современном этапе ксенофобия становится важным фактором конституирования русской нации.
Безусловно, рассмотренные мною идентичности и политические последствия их активизации - идеал-типические конструкты. Однако очевидно, что реализация этнона-ционального проекта и усиление русской идентичности с большой вероятностью могут запустить в стране дезинтеграционные процессы. И наоборот, построение империи означает усиление имперской (при авторитарном режиме) или же гражданской (при демократическом режиме) идентичности с соответствующим отказом от реализации проекта национального строительства. Словом, сегодня русский человек находится в состоянии своеобразного "идентификационного диссонанса": с одной стороны, у него существует потребность в росте национальног
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.