ВОПРОСЫ ТЕОРИИ
БОРИС СЕРГЕЕВИЧ КОРНИЕНКО
аспирант Санкт-Петербургского института истории РАН (отдел новой истории России), преподаватель факультета
истории Петербургского института иудаики (Санкт-Петербург) Тел.: 8 (950) 028-06-39; Е-таН: regnum84@mail.ru Статья посвящена проблеме самоопределения в идеологии конкурирующих между собой националистических групп, представлявших донское казачество в начале ХХ в. Традиционной линии представления казаков как части русского народа в это время противопоставляется утверждение о самостоятельности особой «казачьей нации». Ключевые слова: казачество, национализм, нация, народ, сословие, идеология.
РУССКОЕ КАЗАЧЕСТВО ИЛИ КАЗАЧЬЯ НАЦИЯ? ПРОБЛЕМА САМООПРЕДЕЛЕНИЯ В ИДЕОЛОГИИ КАЗАЧЬЕГО НАЦИОНАЛИЗМА НАЧАЛА ХХ в.
Что такое казачество? В современной историографии этот вопрос во многом приобрел уже риторический характер. Даже если, учитывая все многообразие казачьих групп1, ограничиться только донским казачеством, его происхождение, этническая принадлежность и социокультурная сущность остаются проблемными до сих пор. Особенно актуальной эта тема стала в 1990-х гг., когда шел активный процесс «возрождения» казачества2. Немало копий сломано в спорах о том, было ли это только военно-служилое сословие в рамках социальной структуры российского имперского общества, или же казаки представляли собой отдельный народ. Для некоторых исследователей уже нет сомнений, что «современная наука определяет казачество как субэтнос»3.
В данном тексте я не пытаюсь дать ответ на этот крайне сложный вопрос, да и вряд ли это вообще возможно. Но, учитывая, что от политического, а не академического, его решения зависело, ни много ни мало, существование казачества как особой группы, гораздо более полезным, мне кажется, будет попытаться выяснить, какое отражение находила эта же проблема в различных идеологических проектах, создаваемых представителями самого казачества. Появление на Дону национализма в 1910-1914 гг. в этом смысле особенно интересно, так как его идеологи впервые должны были совершить акт казачьего национального самоопределения как политический акт. Причем действовать им приходилось в условиях переходного периода, когда традиционные ценности еще не потеряли свою силу и сосуществовали с модерными установками.
Кризис казачьей идентичности, основанной на традиционных ценностях, которые не предполагали четкого разделения между этничностью и сословностью4, обнаружился еще в период проведения Великих реформ 18601870 гг., когда стало ясно, что рано или поздно казачество как военно-служилое сословие станет не нужно Российскому государству. Это означало, что при сохранении сословных категорий как основополагающих казачество могло быть ликвидировано на тех же основаниях, что и сословие кантонистов в 1857 г. - за утратой необходимости в нем. Население Дона в таком случае было бы приведено к «общему знаменателю» с населением внутренних губерний. Подобный сценарий вполне серьезно обсуждался в период военных реформ под руководством Д.А. Милютина5. Тем не менее консервативное движение «казакоманов»6, выступивших против угрозы «расказачивания» и «записи казаков в драгуны»7, за неимением альтернативы продолжало оперировать в своей пропаганде традиционными сословными категориями, защищая прежде всего «старинные права и привилегии».
При Александре III «казачий вопрос» был фактически заморожен, и движение «казакоманов» сошло на нет. Но к началу ХХ в. модернизационные процессы зашли так далеко, что вопрос о целесообразности дальнейшего выделения значительных территорий, к тому же богатых природными ресурсами, для содержания военной силы сомнительного, как многим представлялось, качества8
неизбежно должен был быть поднят вновь. К этому времени число сторонников интеграции Донской области в общероссийское социально-экономическое пространство значительно возросло, особенно среди местного дворян-ства9. Этому способствовали изменение политической ситуации в результате революции 1905-1907 гг., а также наплыв иногороднего населения, превысившего по численности собственно казаков и недовольного своим неполноправным положением.
В таких условиях новая активизация охранителей казачества была неминуема, и в период атаманства Ф.Ф. Таубе (1909-1911) «правый Дон»10 приобрел более или менее четкие очертания. На первых порах это движение, по сути, представляло собой вторую волну «казако-манства», т.е. было направлено на защиту традиционного статуса военно-служилого сословия. Но к началу ХХ в. традиционная идентификация по сословию или вероисповеданию все более вытеснялась определением национальной принадлежности11. Популяризация политического национализма в результате успешной реализации проекта Всероссийского национального союза (далее ВНС) в начале 1910-х гг.12 также способствовала восприятию модерной категории «нация». Это новое содержание «каза-команского» движения придало ему новый импульс, но имело и неожиданные последствия - единый прежде лагерь донских консерваторов оказался расколот.
До октября 1911 г. единственным центром, объединявшим местных правых, оставались «Донские областные ведомости», официоз войсковых властей13. Однако затем несколько бывших авторов этой газеты во главе с С.А. Холмским организовали собственный журнал «Голос казачества». В результате в Новочеркасске образовались две группы интеллектуалов, параллельно разрабатывавшие проекты идеологии национализма, ориентированного на казачью часть населения Донской области (в дальнейшем это разделение будет обозначаться терминами «донские националисты» для группы, организующим центром которой были «Донские ведомости», и «казачьи националисты» для «группы Холмского»).
Более года между «Донскими ведомостями» и «Голосом казачества» продолжалось противостояние, особенно обострившееся в период парламентских выборов 1912 г., когда в ход пошли взаимные обвинения во внесении раскола в националистическое движение, в «тройной» бухгалтерии и даже в еврейском происхождении14. Но, как представляется, действительная линия разлома пролегала в иной, нежели темные финансовые дела или нежелательное родство, плоскости. Хотя о существовании противоречий в этой области не было заявлено ни одной из сторон, основным вопросом, разделившим новочеркасских националистов на два враждующих лагеря, стало выяснение соотношения между казачеством, с одной стороны, Российским государством в целом и русским народом в частности - с другой; иначе говоря, самоопределение казачества как особой группы. От того или иного ответа на этот вопрос зависело как оформление смысло-
вого ядра идеологического проекта, так и его практическая реализация в политическом пространстве. Диапазон возможных решений простирался от безоговорочного признания казаков частью русского народа до придания им статуса самостоятельного народа/нации. Первый вариант означал бы отказ от какой бы то ни было казачьей особо-сти, а значит, и от сословных прав и привилегий. Второй вариант подразумевал смену объекта лояльности и, как следствие, вел к сепаратизму, а значит, и к той же утере атрибутов военного сословия - самостоятельная казачья нация не могла бы себе позволить такую социальную организацию. Но новочеркасские националисты из обоих лагерей не стремились совсем порывать с Россией, так же как не желали совсем с ней сливаться, и уж меньше всего им хотелось отказываться от маскулинного статуса воинской общины. В результате идеологические проекты тех и других должны были одновременно учитывать все эти ограничители, а потому получились во многом схожими. Но
акценты все же оказались расставлены по-разному.
***
По большому счету донские и казачьи националисты действовали в рамках общей дискурсивной формации, т.е. следовали единым дискурсивным практикам. Как следствие, язык пропагандистских текстов, появлявшихся на страницах «Донских ведомостей» и «Голоса казачества», был практически идентичным и по большей части повторял риторику, заимствованную из националистической печати общероссийского масштаба, а также набор устоявшихся клише «казакоманского» толка, бывших в ходу еще с 1860-х гг. Этот язык не был жестко структурирован, и в регулярно появлявшихся публикациях те или иные авторы могли по-разному сочетать имеющиеся в их распоряжении идеологические конструкты, давать им собственную интерпретацию, расставлять акценты в соответствии с личными предпочтениями, наконец, создавать новые конструкты, которые или подхватывались и тиражировались другими, или игнорировались и забывались. Появлявшиеся таким образом тексты могли серьезно различаться, но в то же время были очень похожи друг на друга. В этом повседневном националистическом дискурсе различные формулировки групповой принадлежности казаков зачастую давались без строгого следования какой-либо линии, а потому реконструкция каких-либо четких позиций, которые занимали представители обеих националистических групп, практически невозможна. Но проследить некоторые тенденции все же можно.
Взгляды донских националистов на проблему самоопределения были особенно расплывчатыми, различные конструкты использовались хаотично и зачастую противоречили друг другу. Во многом это объясняется тем, что хотя вопрос национальной принадлежности казачества стоял очень остро, он оставался не артикулированным. Поэтому идеологические усилия в этом направлении предпринимались как бы в качестве фона к более очевидным проблемам сиюминутного характера, таким как парламентские выборы или внешнеполитические события. Понятием «русский народ» донские националисты оперировали без каких-либо уточнений, не стремясь его как-то концептуализировать в расовых или культурных терми-нах15. Само понятие при этом было безусловно положительным, и лояльность к России как русскому государству не подлежала сомнению, доказательством чему служат многочисленные публикации в «Донских ведомостях» по общероссийским и международным темам, которые были написаны с прорусских позиций. Так, комментируя приезд делегации из Великобритании, редакция газеты была настроена крайне негативно по отношению к «английским гостям», желавшим «погрет
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.