УДК 930(47)"19/20"
М.А. Бойцов
СОСЛОВНО-ПРЕДСТАВИТЕЛЬНАЯ МОНАРХИЯ: ОШИБКА В ПЕРЕВОДЕ?*
Ставится вопрос о том, в какой мере отечественная концепция «сословно-пред-ставительной монархии» порождена политическими проблемами Российской империи рубежа XIX и XX вв. и идеологией сталинского времени.
Ключевые слова: сословно-представительная монархия, сословное представительство, сословие, историческая терминология, российская медиевистика, советская медиевистика.
Среди историков, изучавших русские земские соборы, давно сложились две партии: одна склонна так или иначе сопоставлять эти соборы с западноевропейскими средневековыми «парламентами», другая же - напротив, от подобных сравнений решительно отказывается. Обсуждать позицию второй группы историков (к числу которых всегда принадлежали не менее уважаемые специалисты, чем к первой) здесь нет возможности. При знакомстве же с трудами «компаративистов» создается впечатление, что свое представление о тех самых «классических образцах», с которыми следует сравнивать земские соборы, они получали по большей части из работ российских же медиевистов-западников. (Так, Л.В. Черепнин охотно перенял понятие «феодальная монархия с сословным представительством»1, лишь незадолго до этого впервые предложенное Е.В. Гутновой применительно к средневековому английскому Парламенту2.) Однако в России и, тем более, в оторванном от мировой медиевистики Советском Союзе могла сложиться своя собственная традиция восприятия, описания и представления средневековых парламентов, вовсе не обязатель-
* В работе использованы результаты проекта «Восток и Запад Европы в Средние века и раннее Новое время: общее историко-культурное пространство, региональное своеобразие и динамика взаимодействия», выполненного в рамках программы фундаментальных исследований НИУ ВШЭ в 2014 г.
1 Черепнин Л.В. Земские соборы Русского государства в XVI-XVII вв. М., 1978. С. 389-390.
2 Гутнова Е.В. Возникновение английского парламента: (Из истории английского общества и государства XIII в.). М., 1960. С. 38, 563-564, 566-567 и др.
но совпадавшая тогда (и совпадающая сейчас) с мировым мэйн-стримом. Поэтому прежде чем начать обсуждать, подходят ли русские земские соборы под модель, созданную российскими ис-ториками-«западниками», стоило бы внимательно присмотреться к тому, что эта модель собой представляла при своем появлении, что - при советской власти, и что представляет сегодня; откуда она взялась, при каких обстоятельствах и как развивалась, какие и чьи интересы выражала... Разумеется, чтобы дать развернутый ответ на все эти вопросы, пришлось бы провести обширное историографическое исследование, здесь же будут предложены лишь некоторые подходы к нему.
В нашей академической практике не принято ни прояснять историю понятий, которыми пользуются просто в силу сложившейся традиции или по привычке, ни, тем более, анализировать, какой ход мысли (или же какую цепочку ассоциаций) с самого начала задает тот или иной термин, выбранный историком. Между тем сегодня уже не требует доказательства, что любой термин отнюдь не нейтрален, и выбор терминологии сам по себе уже вполне может предопределить конечные результаты исследования. На Западе это поняли еще неокантианцы, благодаря которым (в конечном счете) появился, например, такой замечательный многотомный труд, как Geschichtliche Grundbegriffe3, где можно проследить, как менялся смысл того или иного хорошо известного понятия -например, «собственность», «иерархия», «развитие», «реформа», «знать», «общество», «репрезентация», «мир», «равенство», -и какими значениями, ассоциациями, а также смысловыми шумами оно постепенно обогащалось и обрастало. Зато показательно, что у нас даже в самые суровые советские времена, когда нарушение ортодоксии было чревато серьезными неприятностями, слово «феодализм» и особенно «феодальный» сплошь и рядом употребляли не в официальном истматовском значении. Например, когда говорили о чем-нибудь, вроде «феодальной реакции» боярства на мероприятия Ивана Грозного. Понятно, что речь здесь шла отнюдь не о «феодальной общественно-экономической формации», на смену которой Иван IV вел формацию буржуазную, тогда как бояре тормозили ее приход, а просто о политической раздробленности (которая у нас и сейчас еще почему-то порой называется
3 Geschichtliche Grundbegriffe: Historisches Lexikon zur politisch-sozialen Sprache in Deutschland / Hrsg. v. O. Brunner, W. Conze und R. Koselleck. Stuttgart, 19721997. 8 Bde. Перевод ряда статей из этого труда на русский язык готовится в настоящее время К.А. Левинсоном.
«феодальной»4). Слово «феодальный» продолжало тем самым использоваться в досоветском, «французском», сугубо «устаревшем» (с точки зрения официального марксизма) смысле - одном из тех, что некогда был так присущ реакционной «буржуазной историографии», но вообще-то должен быть преодолен в прогрессивной советской. Однако данного скандального обстоятельства не замечали, выходит, ни авторы, ни ответственные редакторы, ни рецензенты, ни читатели, ни гослитовская цензура. В «неправильном» словоупотреблении не скрывалось никакой тайной борьбы с ортодоксией, никакой старорежимной фронды - все дело было просто во всеобщей невнимательности и отсутствии здоровой привычки анализировать происхождение и контексты используемых понятий.
Поскольку сочетание слов «сословно-представительная монархия» упорно сопротивляется точному переводу на иностранные языки, создается впечатление, что оно является сугубо российским изобретением, в отличие от более простых терминов, таких как «сословная монархия», «сословное представительство» или же «представительное правление», аналоги которым можно сыскать во французском, английском или немецком языках. Кто именно придумал новообразование «сословно-представительная монархия», еще предстоит установить.
В книге В.К. Пискорского (1867-1910) о кастильских кортесах, вышедшей в 1897 г., только однажды мелькает выражение «сословно-представительное собрание»5. Предпочитает же автор
4 К слову: бывала ли «политическая раздробленность» когда-либо «рабовладельческой» или «капиталистической»? Зато процесс «политической централизации» почему-то никогда не обозначался как «феодальный», хотя, вроде бы, должен был происходить на основе той же самой «феодальной собственности», что ранее привела к возникновению «раздробленности». Устойчивые словосочетания, похоже, способны пережить любой режим и любое идеологическое переписывание истории: еще одно свидетельство того, что историк зависит от языка, которым он пользуется, сильнее даже, чем от парткома. Что же до самой «феодальной собственности» как краеугольном камне советской концепции феодализма, то причина, по которой юридическая категория собственности стала вдруг в глазах советских историков ключевой для любых экономических отношений, как выясняется, предельно проста. Вся эта политэкономическая схоластика обязана своим возникновением одному не самому грамотному тезису И.В. Сталина. См.: Филиппов И.С. Б.Ф. Поршнев и политическая экономия феодализма // Французский ежегодник. 2007. М., 2008. С. 87-129. Впрочем, это уже вопрос отнюдь не терминологии.
5 Пискорский В.К. Кастильские кортесы в переходную эпоху от средних веков к новым (1188-1520). Киев, 1897. С. XVII. Зато выражение «сословно-пред-ставительные учреждения» постоянно используется, например, в: Тарле Е.В. Сословная монархия и сословные представительные учреждения // Энциклопедический словарь. СПб., 1900. Т. 30а. С. 913-914.
говорить о «народном представительстве», «представительном образе правления» и даже о «национальном собрании», о том, что кортесы служили «известным выражением народных интересов» и их следует оценивать в зависимости от того, насколько они сдерживали «произвол королевской власти» и в какой мере служили выражением «голоса нации»6. Все эти обороты и ходы мысли не только выдают в авторе либерала-западника, но и совсем неплохо соотносятся с классическим французским словоупотреблением применительно к истории Генеральных Штатов и английского Парламента.
Похоже, что исторически самый глубокий смысловой слой в интересующем нас русском термине относится к «французской» идее представительства, однако отнюдь не каких-то там туманных сословий, а всего народа (или, применительно к Средневековью, всего королевства). Знаменитый курс лекций Франсуа Гизо (1787-1874), прочитанный еще в начале 20-х годов XIX в., но опубликованный существенно позже, видимо, и побудивший российских либеральных историков присмотреться к средневековому английскому Парламенту и подобным ему собраниям в других странах, был посвящен истории отнюдь не «сословного представительства», а «представительного правления»7. Естественно, речь в нем шла отнюдь не о «представительстве сословий», а - в духе идей Просвещения - о постепенном вызревании представительства всего народа или всей нации, о медленном, но неуклонном движении к столь ценимой Ф. Гизо конституционной монархии. В Российской империи подробно обсуждать явления, подпадающие под понятие «представительного правления», было, скорее всего, не вполне комфортно, поскольку последнее является не чем иным как альтернативой правлению самодержавному. В Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона статья «Представительство (политическое)» написана весьма кислым тоном и весьма невелика по объему, но «Представительное правление» - меньше еще раза в четыре и занимает всего несколько строк8. (Книг русских авторов о «представительном правлении» в ходе подготовки данной заметки обнаружить вообще не удалось; правда, в 1863 г. вышел перевод
6 Пискорский В.К. Указ. соч. С. 161-162.
7 Guizot F.P. Histoire des origines du gouvernement représentatif en Europe. Paris, 1851-1852. 2 t.
8 Водовозов В.В. Представительство (политическое) // Энциклопедический словарь. СПб., 1898. Т. 25. С. 28; Представительное правление // Там же. С. 25.
собрания публицистических очерков Дж.С. Милля (1806-1873), ему посвященных9.)
Насколько одной своей стороной идеи конституционалистов XIX в. - в нашем примере Ф. Гизо - были противоположны идеям средневеко
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.