Ю.Ю. Волков
Кандидат экономических наук, старший преподаватель кафедры экономики и регионального менеджмента ИППК Южного федерального университета*
Социальная функциональность института финансов в российском обществе
Институт финансов в российском обществе не воспринимается полностью как институт рыночного развития, и с ним не ассоциируются новые социальные группы и слои, так же как и внесение культурных норм социального модерна. Вероятно, речь идет о том, что институт финансов как система норм и правил оценивается в «отраслевом» значении, не удовлетворяет социальные потребности на макросистемном уровне.
Характерно, что есть и определенный позитивный момент, связанный с тем, что по идентификационным основаниям финансовый капитал обладает более сильным влиянием, что касается профессиональной идентификации, чем другие институты. Однако это касается только работников финансово-банковской сферы. Вторым следствием является то, что не закрепляется в качестве делового паттерна для других сфер экономической и социальной жизни. Очевидно, что до сих пор финансовое сообщество воспринимается как корпоративное, наподобие адвокатской структуры. К тому же, как мы отмечали, здесь действует и насаждение сильных селективных механизмов, преграждающих дорогу выходцам из другой среды. В этом смысле можно говорить о том, что институциональная система не легитимирована в качестве повседневных финансовых практик: владение и использование акций, ценные бумаги, профит в сберегательном бизнесе.
Особое внимание можно обратить также и на то, что уровень соблюдения институциональных норм, касаясь
внутриинституциональных отношений, достаточно высок. Но представители финансового капитала не презентируют себя в обществе как абсолютно законопослушные и заинтересованные в рационализации общественных отношений и обязательств лица. В этом смысле социально-профессиональный статус не формализован, и практически по основным параметрам деятельности финансисты как владельцы институциональных ресурсов действуют в режиме закрытой группы. Более того, если посмотреть на финансовые ресурсы населения, то
* Волков Юрий Юрьевич, e-mail: Y-y-volkov@yandex.ru
даже среди высокообеспеченных россиян небольшие сбережения имеют
л
всего лишь 33 %'.
Казалось бы, отсутствие запаса прочности способствует и стимулирует финансовую зависимость, но, на наш взгляд, это обстоятельство в еще большей степени увеличивает разрыв между институтом финансов и населением. Не обладая финансами как страховым ресурсом, нельзя ожидать восприятия института финансов как института поддержки и обеспечения социального порядка. В этом смысле институт финансов не в состоянии соревноваться с институтами порядка (армией, полицией), не является и моральной инстанцией, как церковь.
Примечательно, что для российского института финансов весьма высок уровень стабильности, того, что можно назвать постоянной жизнью. По этому поводу Д. Норт отмечал, что обеспечение безопасности посредством угрозы насильственного воздействия создает хрупкий мир2. Такая схема существовала в ранние 90-е годы, что и привело в конечном счете к финансовому кризису 1998 года в России. Нынешний финансовый порядок обеспечивается более регулярным образом, так как возникли крепкие организационные формы, а обладатели финансового капитала формируются стремлением мобилизовать, генерировать и распределять ресурсы наилучшим образом.
Это выражается в том, что диверсификация финансовой деятельности и стремление к заключению контрактов в долгосрочных отношениях способствуют росту специализации банковской системы и одновременно выводят на получение больших ресурсов для мирного разрешения возникающих финансовых и властных проблем. Хотя результатом институционализации не является достижение идеальных целей (российская финансовая система их не достигла), что складывалось под воздействием административных норм и правил, можно говорить и о том, что институциональные нарушения не могут считаться правилом.
На наш взгляд, это не является верным заключением, так как правилами стали обеспечение прав и собственности, а также поддержка механизмов рыночной экономики. Достигнута и высокая степень легитимности и защищенности финансового капитала. Упреки, которые доносятся с оппонирующей стороны, заключаются в том, что правила игры являются односторонними, исключающими права клиентов и проявляется низкая заинтересованность представителей финансового капитала в совершенствовании базовых институтов общества.
Следует отметить, что достичь абсолютной независимости от
о
власти, как в свое время настаивала Т.И. Заславская, невозможно3.
1 Собственность в жизни россиян: домыслы и реальность. М., 2005. С. 50.
2 Норт Д., Уоллис Дж., Вайнгаст Б. Насилие и социальные порядки. М., 2011. С. 299.
3 Там же. С. 123.
Можно говорить об оптимальном соотношении государственного влияния и самостоятельности финансовых структур. Это необязательно влечет коррупционные эффекты. Для российских финансовых структур формула «по возможностям» часто соизмеряется с формулой «по обстоятельствам», т. е. привлечением к участию в экономических и социальных мегапроектах.
Говоря о том, что элементы институциональной системы должны придерживаться условий взаимной поддержки и одновременно быть организационно независимыми, подчеркнем, что частичная институционализация проявляется и в том, что организационная независимость не коррелируется со степенью взаимной поддержки. Солидарность финансовых структур весьма высока на уровне реагирования на внешние обстоятельства и не является правилом на внутриинституциональном уровне. Этот недостаток компенсируется высокой степенью организационного единства и отсеканием от представительства интересов структур, занимающих ниши в теневых финансах.
Можно говорить о том, что институциональная система, сложившаяся в постсоветский период, позволяет работать финансовому капиталу в качестве дифференцирующего фактора, но не включает его консолидирующее влияние. На наш взгляд, не сложилась система институциональной коррекции, а институциональные установления, успешные в отношении включения финансового капитала в рыночные механизмы, слабо связаны с действующими моделями социального действия4.
Финансовый капитал до сих пор не стал институциональным ресурсом развития, того, с чем большинство граждан ассоциировали выход из ситуации социальной зависимости. Здесь, как представляется, вполне обосновано движение к дефицитам финансовых ресурсов. Эмпирически это выглядит так, что если существует переизбыток финансов в сфере торговли и услуг, где действуют краткосрочные схемы, российская промышленность часто задыхается от недостатка финансирования.
Институт финансов в нынешнем состоянии порождает конфликты, связанные уже не с распределением собственности, а с недостатком финансирования для обеспечения экономического воспроизводства. Если субъекты финансового капитала не понимают смысл инвестиционной деятельности, то они будут определять свое поведение, чтобы избегать рискованной инвестиционной политики. Если институт финансов нацелен на автономную систему безопасности и поддержание стабильности, общество также выключается из реальных отношений к финансовой сфере.
4 Дискин И Е. Россия, которая возможна. М., 2011. С. 33.
Конечно, по сравнению с институтами социального распределения как социальным реликтом для финансовых структур характерна инновационность. Но дело в том, что возникающие ожидания нельзя назвать самореализующимися. Апелляция к законодательству является показателем того, что обладатели финансового капитала, опираясь на институциональные ресурсы, внешне отдают приоритет функционально неконфликтной модели5. При этом конфликтная среда не исчезает, так как воспроизводится разрыв между направленностью ресурсов на поддержание институциональной макросреды и обострением разногласий по поводу масштабов использования финансов.
Достижение долгосрочных финансовых стратегий может быть сосредоточено на альтернативных инновационных проектах, на том, что можно квалифицировать как противопоставление политике государственного вмешательства или социальной атомизации. Опыт последних двух десятилетий опровергает попытку работать с финансами в ручном режиме, так как это приводит к опривычиванию практик финансовой несамостоятельности и дополнительной нагрузке на финансовые институты по поддержанию стабильности, что является функцией традиционных институтов порядка.
Институционализация процедурных правил усиливает адаптивный потенциал. Остается нерешенной задача приближения финансовых ресурсов к повседневным практикам. Векторы институционализации, обозначенные здесь, действуют неоднозначно. В большей степени речь идет о шлифовке процедурных правил, о том, чтобы усилить законодательную безопасность финансовой сферы. В отношении приближения к участию в общественной и политической жизни существует протекция государства, которая, с одной стороны, направлена на то, чтобы сохранить возможности финансового интервенционизма; с другой - определить рамки самостоятельности финансовых институтов в решении задач расширения возможностей.
Так как институт финансов менее зависим от предшествующей траектории развития, в сложившихся институциональных рамках не прослеживается тенденция институционального возврата. Неэффективные финансовые структуры «отмирают» не потому, что утратили возможности институционального влияния и адаптивный потенциал. Выбраковка происходит через государственный контроль. Хорошо это или плохо? Задаваясь целью восстановить нормативный вариант, российские финансовые структуры могут выглядеть достаточно неконкурентоспособными по сравнению с зарубежными по показателям финансовой активности и самостоятельности. Если же отталкиваться от того, что финансовые структуры работают во многом на поддержание стабильности, то отклонение от поставленных целей представляется незначительным.
Модернизация и политика в XXI веке. М. 2011. С. 53.
Можно предположить, что, учитывая структуру распределения финансовых средств в обществе и то, что россияне относятся сдержанно ней
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.