СОВЕСТНЫЙ СУД ЕКАТЕРИНЫ II
'ЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖЖШ%.
Губернская реформа 1775 г. является значительной вехой в истории XVIII в., и особенно в период правления Екатерины II. Цели губернской реформы были обширны и многогранны, поэтому справедлива достаточно широко распространенная точка зрения, что «Учреждение для управления Губерний Всероссийской империи» (далее — «Учреждение»), изданное 7 ноября 1775 г., положило начало процессу преобразования российского общества.
В судебных преобразованиях Екатерины II особое место отводилось «совестному суду». В отечественной историографии этот орган оценивался как главная заслуга российской императрицы (наряду с приказом общественного призрения). В.О. Ключевский говорил своим слушателям: «Точно так же в прежнем российском судопроизводстве, как и в судопроизводстве других стран, не было суда по совести...»1 (выд. авт. — Т.М.). Вероятно, это суждение именитого историка заслуживает некоторых уточнений.
Однако сначала дадим терминологические уточнения: эквивалентом русского слова «совесть» являлось (и является сейчас) английское «conscience», которое заимствовано из французского, где оно имеет точно такое же значение. И то, и другое понятие (франц. и англ. — Т.М.) произошли от латинского юридического термина «conscentia». Важно заметить, что древний (первоначальный) смысл слова «conscentia» — «сознание», «осознание», или, что точнее, «по сознанию», «согласно сознанию» (согласно пониманию или, используя современный сленг, «по понятиям»).
Древнему Риму, а затем и средневековым юристам, было чуждо чисто русское представление о совести, оно обычно подразумевалось в термине «справедливость», причем эта последняя являлась плодом ума, а не сердца, как русская совесть. Справедливость у римских юристов также правосудие, юстиция (justitia).
Чем же было обусловлено существование двух одинаковых понятий? Объяснение несложно: справедливость по законам (писаным или даже устному праву) отличали от справедливости (правосудия) по сознанию (по мнению, «по понятиям») судей (будь то один человек или коллегия любого формата). Поэтому в древности мало определенное «conscientia» заменялось на более конкретное «аequitas» (равенство, равная справедливость либо справедливое равенство).
Aequitas (справедливость) в ряде судебно-процес-суальных действий предпочиталась «rigori juris» (стро-
гости права). В судебных разбирательствах между тяжущимися (спорящими) рекомендовалось «блюсти справедливость»2. Причем важно, что справедливость и «правовые предписания» не всегда соотносятся. Справедливость и формальные требования правовой традиции в позднеклассический период разошлись настолько сильно, что право применять принцип справедливости стали предоставлять лишь императору3. Опасность применения справедливости видели особенно в том, что в суде это вело к равенству участников процесса, зачеркивая разницу достоинства судимых лиц. Аедийая (справедливость) и аедиаШая (равенство) были слишком близкими понятиями. В естественном праве они сближались до тождества: «по естественному праву все люди равны»4.
Принцип юридического равенства (справедливости), пусть в относительной, а не абсолютной форме, применялся и в средневековой Европе, в разных странах, в различные отрезки времени, с неодинаковой степенью интенсивности. В Англии в конце XIV— XV вв. сложилась своеобразная ситуация: после падения крепостного права в стране образовался новый социальный слой крестьян — копигольдеры. Суды общего права не брали иски копигольдеров, считая, что личная свобода землепашца (при сохранении поземельной зависимости) не освобождала его от ма-нориальной юрисдикции земельного собственника. Крестьяне же в свою очередь защищали свой статус свободного человека и отказывались обращаться в суды для крепостных держателей маноров. Конфликт был разрешен путем передачи дел копигольдеров в особый суд, который осуществлял лорд-канцлер королевства5. В конце XV в. Генрихом VII Тюдором был образован особый суд для бедных (позднее был назван палатой прошений). И канцлерский суд, и палата прошений судили бесплатно, относительно чего и принимали решения по «доброй» воле, т.е. по справедливости, по совести судий.
В процессе подготовки административно-судебной реформы Екатерина II и ее советники не могли пройти мимо английского опыта (в частности, известно, что императрица читала труд Блакстона, увидевший свет в канун появления екатерининских законов).
Теоретическое обоснование судов справедливости (совести) в новое время представлено в работах крупных мыслителей-теоретиков естественного права. Наиболее известной в России была формула великого Иммануила Канта (мы приводим ее в перево-
де российского ученого XIX — начала XX в. Г.М. Бараца): «Что касается права, то И. Кант различает в нем три категории: естественное право, которое имеет своим источником самоочевидные априорные принципы; положительное право, источником которого является воля законодателя (государства); справедливость, или право справедливости, — притязание или спор не предусмотрены законом, а потому не обеспечены действовавшими процедурными формами»6.
У российских юристов, подчеркнем еще раз, западноевропейское понятие «справедливость» стало передаваться как «совесть». Сошлемся, в частности, на А.Д. Градовского, который писал: «Что касается совестного суда, то его должность представляется весьма оригинальной, по крайней мере, в том виде, в каком хотело его создать Учреждение о губерниях»7. Однако позиция А.Д. Градовского встретила резкую критику со стороны Г.М. Бараца. В уже упомянутой статье 1893 г. он указывал на «необоснованность и несостоятельность мнений ученых-юристов», утверждая, что губернские законы Екатерины II не составляли «оригинальный продукт самостоятельного твор-чества...»8.
Дабы рассудить возникшие альтернативные версии, обратимся к источнику. По статье 395 «Учреждения» появление совестных судов объяснялось следующим образом: «Понеже личная безопасность каждого верноподданного весьма драгоценна есть человеколюбивому Монаршему сердцу; и для того, дабы подать руку помощи страждующим иногда более по несчастливому какому ни на есть приключению, либо по стечению различных обстоятельств, отягощающих судьбу его выше мер им содеянного, заблагорассуж-дается учредить. в каждом наместничестве по одному суду под названием: совестный суд»*.
Совестный суд должен был служить органом не только правосудия, но и естественной справедливости. Этим назначением определялась и его компетенция; к ней относились преступления, «учиненные безумным или малолетним, и дела колдунов, или колдовства, поелику в оных заключается тупость, обман и невежество, спорные дела между родителями и детьми об имуществе.».
Рассмотрим состав совестного суда. В статье 63 (III гл.), где определялся порядок вхождения в должность, устанавливалось, что судью совестного суда губернии выбирали от «.каждого судебного места той Губернии, один к тому способный, совестный, рассудительный, справедливый и беспорочный человек, которого всякое судебное место особо представляет Главнокомандующему, и сей из тех представленных определяет одного быть Судьею Совестного Суда той Губернии». Должность его состояла в шестом классе.
Следует отметить, что в шестом чине находились советники губернского правления, советники гражданской и уголовной палат, советник казенной палаты, губернский прокурор, первый и второй председатели верхнего земского суда. Это говорило о значимости, которая придавалась на губернском уровне судьям совестного суда и самому совестному суду в системе губернских судебных учреждений.
В состав совестного суда, как определялось в ст. 396, кроме судьи входили шесть заседателей: по два члена от каждого сословия. «В Совестном Суде председает Судья Совестного Суда Губернии, и заседают по дворянским делам выбранные через три года дворянами той Губернии два Члена, по городовым делам выбранные чрез три года той Губернии городами по очереди два Члена, по расправным делам выбранные чрез три года той Губернии селениями два Члена, люди добросовестные, законы знающие, и учение имеющие».
В законодательстве встречались противоречия по выборам заседателей совестного суда. В статье 65 говорилось, что дворянские заседатели совестного суда, как и заседатели верховного земского суда, выбирались дворянами исключительно тех уездов, которые подсудны были верхнему земскому суду. В статье 396 законодатель устанавливал, что дворяне избирались всей губернией на три года.
Противоречия мы видим и по представлению в совестный суд заседателей от городского населения. В статье 73 говорилось, что заседатели губернского магистрата и заседатели совестного суда выбирались губернским городом из купцов и мещан каждые три года. Статья 396 констатировала, что городские заседатели выбирались на три года «.той губернии городами по очереди», т.е. избирались не только от губернского города. Такое противоречие, или несогласованность, статей можно объяснить тем, что совестный суд создавался один в губернии, а судей второй инстанции могло быть несколько. Должности дворянских заседателей был присвоен восьмой разряд, а городских — десятый. Сельские заседатели не имели чина (должности), но «.пока в должности пребывают, то без суда да не коснется до них наказание ни от кого».
Режим работы совестных судов определялся другими судебными регламентами. В статье 403 законодатель установил, что совестный суд собирался в сроки, определенные для других судебных учреждений. Подразумевалась высшая судебная инстанция (апелляционная) — «Высший Совестный Суд» (ст. 402).
В состав апелляционного совестного суда входили по двое — дворяне, купцы (или мещане) и два председателя из свободных сельских жителей (однодворцев, черносошных и других в зависимости от
социального состава населения той или иной губернии). Во главе суда становился человек, облеченный доверием главы губернии (губернатора), поскольку совестный суд являлся судебным учреждением губернского уровня.
Совестный суд опирался в своей деятельности на естественно-антропологические принципы защиты «лично
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.