локальных вариантов балканославянских причитаний определяются фольклорной традицией, которая характерна для того или иного региона. Например, одна из особенностей македонских плачей - приземленное «бытоописание» (имеются в виду упоминания конкретных реалий из жизни умершего, причин и подробностей его смерти, внутрисемейных связей и т.п.). Тогда как стилистика сербских и черногорских тужбалиц заметно сближается с лиро-эпической песенной традицией, с приемами героизации и глорификации, призванной прославить покойника (подробно проанализирована, например, формула «бессилия плакальщицы должным образом описать неисчислимые достоинства умершего»).
Четвертая глава книги посвящена сравнительному анализу поэтических особенностей украинских и балканославянских текстов похоронного оплакивания. Такое сравнительное изучение очень полезно для изучения общеславянских фольклорных связей. Однако эта глава выпадает из общей структуры системного описания балканских плачей, так как тематика ее внутренних разделов носит характер случайной выборки. Рассматриваются, например: вопросы цветового кода украинских и южнославянских причитаний; мотив «похорон-свадьбы», зафиксированный в обрядах и фольклоре той и другой региональной традиции; поэтические особенности цикла плачей по детям. В результате
становится очевидным, что исследование грешит изобилием однотипных повторов. Так, об особенностях оплакивания неженатой молодежи и о проявлениях концепта «смерти-свадьбы» говорится почти в одних и тех выражениях во всех трех главах (посвященных болгарским, македонским и сербско-черногорским плачам), во всех разделах четвертой главы: при рассмотрении цветового кода (мотив «женитьба умершего с черной землей»), в разделах об украинской «печальной свадьбе» и о поэтических приемах оплакивания умерших детей.
К несомненным достоинствам рецензируемого труда следует отнести составленный на основе анализа более чем полутора тысяч текстов «Указатель этнопоэтических констант похоронных плачей», который дает представление о наиболее устойчивых содержательных и художественно-поэтических формулах, характерных для каждой из балканославянских плачевых традиций (всего установлено автором 104 такие константы). Для будущих исследователей жанра причитаний он послужит надежной базой при дальнейшем изучении плачей в рамках славистической компаративистики.
© 2013 г. Л.Н. Виноградова
Работа выполнена в рамках проекта по гранту РГНФ 12-04-002б7-а «Славянская народная аксиология (Оценка и ценности в языке и народной культуре)».
Славяноведение, № 6
Spomenica Valtazara Bogisica o stogodisnjici smrti, 24. apr. 2008. godine. Beograd, 2011. Kn. 1. 674 с.; Kn. 2. 696 с.
Памяти Валтазара Богишича. К 100-летию со дня смерти (24 апреля 2008 г.). Кн. 1, 2.
Рецензируемое издание представляет собой сборник, посвященный столетию со дня смерти Бальтазара (Валтазара) Богишича (1834-1908), - этнического хорвата, этнографа и исследователя южнославянского обычного права, юриста, социолога права и историка, профессора Одесского университета в 1869-1870 гг., министра юстиции Черногории в 1893-1899 гг. Последователь исторической школы права и основатель европейской этнографии пра-
ва, совмещавший учение немецкой школы Савиньи и британской школы Мэна, Богишич был автором большого числа фундаментальных и экспериментальных трудов, из которых выделяются «О значении собирания обычаев народного права у славян» (1866) и программа-вопросник по собиранию полевого материала по славянскому праву «Правовые обычаи у славян» (1867). Программа состояла из 352 разделов, включавших вопросы по семейному,
наследственному праву, праву собственности, договорному и общественному (процессуальному и пенитенциарному) праву и др. Собранные материалы были опубликованы в книге «Собрание современных обычаев права у южных славян. Материал в ответах из различных областей славянского юга» (1874), но результаты работы не удовлетворили Богишича, поскольку лакун было слишком много и в особенности в материалах с территории Европейской Турции. Богишич публиковал также и источники по истории права у южных славян (например Дубровницкий статут 1272 г.). По вопроснику Богишича работали и в России, в частности на Кавказе. Богишич был также автором гражданского кодекса Черногории и издателем фольклорных материалов.
Цель настоящей рецензии состоит не в том, чтобы оценить место сборника в общем и частном научном контексте сегодняшнего дня, а в том, чтобы дать заинтересованному читателю возможность ознакомиться с содержанием издания. Первая книга содержит часть 1 - «Работы о жизни и труде Богишича, а также об их общественном и научном контексте» и часть 2, раздел 1 - «Юридическо-догмати-ческие и иные работы с преимущественно правоведческим содержанием». Вторая книга открывается разделом 2 части 1. Далее следуют раздел 3 - «Работы о естественном праве и семье», раздел 4 - «Работы по фольклористике и языковедческие труды», Приложение «Письма Богишича Карлу Кадлецу» (составитель Г. Хаусманн), список авторов и резюме статей. В настоящей рецензии в сответствии с научной специализацией ее автора будут представлены разделы 3 и 4.
Раздел 3 открывает статья с. Богнар «Программа Валтазара Богишича по собиранию правовых обычаев: ее влияние в Венгрии». Богишич был в Европе, несомненно, первопроходцем в сфере изучения фольклорного права, а венгерские ученые внимательно следили за его работами. Под прямым влиянием Богишича Кароль Тага-ньи опубликовал в 1917 г. свою программу по собиранию материалов, а в 1922 г. книгу «Живые обычаи права и их собирание в Венгрии». Таганьи в течение всей жизни фиксировал сведения по праву у хорватов, сербов и боснийцев, в том числе о совместной собственности и задруге. Изучая, например, венецианский регистр 15511553 гг. со сведениями о семейном праве, отношениях сеньора и вассала и другом у хорватского населения окрестностей Зада-
ра, он делал выводы о соотношении норм венгерского и традиционного славянского права (на котором южные славяне так упорно настаивали) на практике. Особое внимание он посвящал критическому изучению источников по истории права, собранных его предшественниками. В статье дается информативный критический обзор публикаций Таганьи (о регионе Нитра, об экономическом праве, по вопросам о «свободе» и «вассальной зависимости»), особое внимание посвящено докладу 1917 г. и книге 1919 г. «О собирании живых правовых обычаев» в Венгрии, где Та-ганьи помимо прочего проводит различие между традиционным правом и правовым обычаем. Его программа нашла лишь слабый отклик как у собирателей материала, так и в научной печати своего времени; архив Таганьи хранится в Венгерском национальном музее.
А. Доя представил статью «Традиционные законы, народная культура и социальные жизненные миры: албанистические штудии в критической перспективе». Одним из информантов Богишича был глава племени Кучи; он был знаком с жизнью племен Груда, Хоти и Кастрати, т.е. знал не только Герцеговину и Черногорию, но и Албанию. Материалы Богишича были опубликованы лишь в 1974 г. под названием «Обычаи права в Герцеговине, Черногории и Албании». По мнению автора статьи, исследования северной Албании в начале и конце ХХ в. способствовали появлению на свет научной литературы, которую можно охарактеризовать как «порождение чистого этноцентризма», а также как смесь «экзотизмов», «балка-низмов» и ориентализмов с периферии Европы. Собирание «чистой» народной культуры, преимущественно описательное, служило цели конструирования национальной специфики и отражало давно устаревшие воззрения на национальную культуру, вызывавшие к жизни культурный партикуляризм и детерминизм. Автор считает, что целью культурологического исследования должно стать постижение албанской культурной логики, источником для изучения которой является, например, «Канун Леки Дукадьжина», изданный Штефаном Гьечовым. Базовой категорией этой логики является, в частности, «кровное родство». Далее в статье подвергаются критике Эдит Дарэм, которая «нашла» в Албании «страну живого прошлого», и Франц Нопча, участвовавший добровольцем в Первой мировой войне. Помимо прочего эти и другие европейцы открыли
тот факт, что для племенной жизни характерно отнюдь не беззаконие, а, напротив, гипертрофия законов. С другой стороны, албанские францисканцы трудились над формированием албанской самобытности и идентичности: там, где народное право демонстрировало вариативность, они устанавливали стандарт; их целью была не фиксация закона, а его установление, в чем они напоминают более поздних албанских коммунистов. Немецкоязычная албанисти-ка начала ХХ в. архаизировала (т.е. ориен-тализировала и балканизировала) албанцев, представляемых в качестве дикарей и героев одновременно. Далее автор рассматривает книгу М. Хаслак «Неписаные законы в Албании» (1954), классический труд по албанской этнографии, раскрывающий этнографическое разнообразие, а не «примитивность». В конце ХХ в. северная Албания привлекала ученых и искателей приключений, а ее образ был таким же, как и в начале века (ключевые слова - традиционное общество, основанное на родстве, свадебные обычаи, кровная месть, верования, гостеприимство и проч.), а взгляд западных авторов остался стереотипным. Хвалебно отзывается автор о диссертациях Д. Шугармэн о песенном фольклоре албанцев преспанского региона и Ж. де Раппер о семье, обществе и коллективной идентичности в пограничном сообществе южной Албании. Интересно отметить, что работы российских албанистов совершенно выпали из поля зрения автора, который в заключение рассуждает об антропологии и этнографии, о различиях между академическими традициями. При всем критицизме статьи общие выводы и практические рекомендации (в частности, отказаться от разных «этноцентризмов») слабы, не оригинальны и не слишком перспективны.
К. Дончев публикует работу «Обычное право в болгарском селе от освобождения Болгарии от османского владычества (1878) до 50-х годов ХХ в.». Превращение обычая в обычное право (как компонент социально-нормативной культуры, регулирующий, например, землевладение, землепользова
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.