© 2011 г.
М.О. ТРОЯНОВСКАЯ
США И CУВЕРЕННЫЕ РЕСПУБЛИКИ НОВОГО СВЕТА (конец XVIII - первая четверть XIX века)
В течение первых десятилетий после появления на карте мира нового государства -Соединенных Штатов Америки - перед его руководством стояла дилемма: как следует стране, рожденной в революционной борьбе за независимость, отнестись к взрыву революционной активности народов, охватившей монархический мир на европейском и американском континентах в конце XVIII - первой четверти XIX вв.? В поисках ответов на эти актуальные вопросы, лидеры американской республики закладывали основы важного аспекта своей внешнеполитической доктрины.
К тому времени, когда население испанских колоний в Новом Свете - ближайшие соседи американцев - начали борьбу за независимость от Испании, у жителей США имелся достаточно серьезный и поучительный опыт взаимодействия с революционной Францией. Как руководители, так и простые граждане молодой заокеанской республики воспринимали Французскую революцию - особенно на ее начальном этапе -как продолжение и развития "духа 1776-го"1. Первоначально представлялось, что обе страны связаны навеки веков общим делом: они вместе воевали против узурпаторской британской монархии во время Войны за независимость и были объединены двустороннем договором 1778 г. о мире, дружбе и военном союзе. На протяжении двух с лишним десятилетий "отцы-основатели" и следующее поколение американских государственных деятелей с особым вниманием следили, как "братья революционеры" во Франции последовательно сменили пять революционных режимов и пришли в конце концов к подобию монархии в период правления Наполеона Бонапарта. Режим его единоличной власти, несмотря на то, что Франция в то время воевала против общего с США врага, Великобритании, глубоко разочаровала практически всех граждан страны. Американцы пришли к выводу, что следует "взращивать драгоценное древо свободы дома"2, а не пытаться влиять на исход революционных событий в других странах. Курс на невмешательство в дела других держав независимо от их политического строя и строгий нейтралитет в условиях конфликтов между государствами были на долгие годы вперед зафиксированы в прощальном послании первого президента США Джорджа Вашингтона в 1796 г.
Однако когда США столкнулись с начавшейся борьбой за независимость по соседству от них, они не смогли оставаться равнодушными. При этом если Французская революция породила рассуждения относительно продолжения "духа 1776-го" по другую сторону океана, возможной трансатлантической революционной судьбы двух народов и соответствующей роли Америки, то процесс распада Испанской колониальной империи в Новом Свете изначально поставил на повестку дня иные проблемы: определение стратегических интересов самих США, того, как национально-освободительное движение
Трояновская Мария Олеговна - кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник кафедры новой и новейшей истории Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова.
1 Подробнее см.: Трояновская М.О. Дискуссии по вопросам внешней политики в США (17751823). М., 2010, с. 65-86.
2 The Writings of Thomas Jefferson. New York, 1899, v. 10, p. 8.
к югу от них сможет повлиять на их собственные экономические, территориальные и политические устремления.
Перспектива установления тесных контактов с лидерами национально-освободительных движений в Латинской Америки таила в себе как большие выгоды, так и существенные опасности. Европоцентристская система международных отношений постепенно расширялась, захватывая и западное полушарие. США, ставшие в результате англо-американской войны 1812 г. невольным участником этой системы, должны были определить свое место в ее структуре. С одной стороны, политика невмешательства в дела других стран, провозглашенная Джорджем Вашингтоном и его преемниками, от федералиста Джона Адамса до республиканцев Томаса Джефферсона, Джеймса Мэдисона и Джеймса Монро, отнюдь не утрачивала своей актуальности. С другой стороны, бурные события, развернувшиеся к югу от границ США, и реакция на эти события со стороны европейских держав вольно или невольно вовлекали американцев в орбиту мировой политики. Кроме того, бурный экономический рост страны, начавшийся с окончанием англо-американской войны 1812-1815 гг., требовал осмысления качественно новой геополитической реальности, представшей перед американским обществом на рубеже второго - третьего десятилетий XIX в.
Наиболее ярким проявлением реакции руководства США на революцию в испанских колониальных владениях в Новом Свете явилось ежегодное обращение пятого президента к Конгрессу в декабре 1823 г., внешнеполитическая часть которого вошла в историю как доктрина Монро, или "Принципы 1823 г." Обосновывая в этом документе свое право на лидерство в западном полушарии, руководство США вместе с тем открыто заявило о своей поддержке "правительств, которые провозгласили свою независимость... и независимость которых мы признали". Чтобы понять, что стояло за латиноамериканским аспектом доктрины Монро, определившей на многие десятилетия сущность национальных интересов во внешней политике США, следует проанализировать, какие взгляды представителей американского руководства по отношению к их южным соседям превалировали на том или другом отрезке времени - начиная с 80-х годов XVIII в. до середины первой четверти XIX в. Также необходимо выяснить, какие обстоятельства внешнеполитического и внутреннего характера лежали в основе эволюционировавшего в течение длительного реакции ответа политической элиты США (речь идет как об "отцах-основателях" Т. Джефферсоне, Дж. Адамсе, Дж. Мэдисоне, так и о деятелях следующего поколения - Дж. Монро, Дж. К. Адамсе, Г. Клее, Дж. Кэлхуне и др.) на национально-освободительное движение в южной части Нового Света, далеко не сразу приведшего к пониманию необходимости установления дипломатических отношений с пятью независимыми латиноамериканскими государствами, а вскоре и к провозглашению принципа общего политического пространства с последними.
Когда до американцев начали доходить слухи о "революции" к югу от их границ, весь южноамериканский континент представлялся как нечто "неизвестное и закрытое для человеческого восприятия"3. С. Бемис так описал представления американцев того времени о Южной Америке: "Смутно различимый экзотический тропический континент, окутанный средневековой тиранией и населенный смесью рас, чуждых англосаксонской культуре"4.
С течением времени американцам пришлось с большим вниманием отнестись к этому "огромному по своим масштабам политическому эксперименту, открывающемуся по соседству с нами", - как писал Джефферсон своему другу и соратнику П.-С. Дюпону де Немуру5. В 1786 г. и в США, и при европейских дворах стали известны обстоятельства кровавого мятежа в Перу и волнений в Мексике, которые, по мнению
3 Rippy J.F. Latin America in World Politics. New York, 1938, p. 28.
4 Bemis S.F. The Latin America Policy of the United States. New York, 1943, p. 24.
5 The Works of Thomas Jefferson. Ed. by P.L. Ford. 12 vols. New York, 1904-1905, v 9, p. 322 (TJ to Dupont de Nemours, 15 Apr. 1815). Далее: Jefferson Works.
многих, сводились к "интригам отдельных людей, направленным на то, чтобы отделить Южную Америку от Испании"6. Следует сразу же подчеркнуть, что на ранних этапах движения народов Латинской Америки к независимости, в сознании американцев полностью отсутствовали какие бы то ни было аналогии с их собственным стремлением к свободе и демократии. Большинство американцев воспринимало всё происходившее на юге от их страны главным образом с точки зрения собственной безопасности, перспектив территориального расширения и новых экономических возможностей, иными словами, с позиций собственных геополитических интересов, а не идеологической схожести. Пограничные с США регионы Латинской Америки, полагал Джефферсон, "находятся в как нельзя лучших руках (т.е. Испании. - М.Т.), пока наш народ не будет готов к приобретению их кусочек за кусочком"7. Дело в том, что движение за независимость в Латинской Америке грозило вовлечь США в борьбу европейских держав за южноамериканские территории - перспектива, пугавшая американское руководство. Поэтому ни о какой реальной поддержке инсургентов не могло быть и речи: в интересы США входило прежде всего максимальное отстранение от происходившего по соседству, пока "не настанут времена для расширения нашей коммерции в этом направлении при нашем полном невмешательстве". И Джон Адамс, и Томас Джефферсон были уверены, что в лучшем случае "только образованные люди на соседнем континенте были готовы к свободе", в то время как "всё население остается далеко в хвосте дела независимости". Общее мнение "отцов-основателей" сводилось к тому, что "дело революции", находясь в руках "неподготовленных к ней людей, приведет к катастрофическим последствиям"8.
Некоторые изменения в отношении США к Латинской Америке произошли в 1808 г., когда Наполеон захватил Испанию, сверг Фердинанда VII, что привело к качественно новому этапу политических волнений в южной части Нового Света. В Боготе, Каракасе, Буэнос-Айресе и Сантьяго моментально образовались правительства-хунты, которые заявили о своей независимости от "французского тирана" и "короля-узурпатора" (брата Наполеона Жозефа). И хотя эти движения по своей форме представляли режимы, лояльные низвергнутому испанскому монарху, стало очевидно, что независимость Латинской Америки не за горами.
Быстро происходившие изменения ситуации в Латинской Америке привели к формированию более активной позиции США в делах западного полушария. На заседании администрации в октябре 1808 г. были выработаны первые подходы к перспективе возникновения новых правительств в Латинской Америке. Американским агентам в южном полушарии предписывалось объяснять своим латиноамериканским соседям, насколько целесообразно было бы дистанцироваться всему Новому Свету от европейского влияния. Однако "в случае, если разговор зашел бы об объявлении истинной независимости" как от Франции, так и от Испании, следовало указать, что "в настоящее время мы не м
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.