ИЗВЕСТИЯ РАИ. СЕРИЯ ЛИТЕРАТУРЫ И ЯЗЫКА, 2009, том 68, № 2, с. 71-73
ОБЗОРЫ ^^^^ И РЕЦЕНЗИИ
СТЕФАНО ГАРДЗОНИО. СТАТЬИ ПО РУССКОЙ ПОЭЗИИ И КУЛЬТУРЕ XX ВЕКА
М.: ВОДОЛЕЙ PUBLISHERS, 2006. 368 с.
Эта книга, принадлежащая перу известного итальянского профессора славистики, поражает одновременно и своей энциклопедичностью, и "неслыханной простотой" письма, которая отличает лишь очень профессиональных ученых. И хотя в названии упомянуты только "русские" поэзия и культура, на самом деле книга вводит нас в широкий диапазон русско-итальянских взаимоотражений и влияний в различных сферах культурной жизни.
Книга состоит из двух частей, но в названиях обеих ключевым становится прилагательное "русский". Первая часть, озаглавленная "О русском модернизме", содержит ряд статей, посвященных русским поэтам и писателям Серебряного века, и почти в каждой из них есть отсылка к итальянской литературе или культуре, так что постепенно все они сливаются в так называемый "Итальянский текст" русской литературы. Начинается она с исследования знаменитого сонета Вяч. Иванова "Италия" (1911), который содержит "звуки итальянские", затем представлен анализ стихотворения Ю. Балтрушайтиса "Привет Италии" (1918), в котором вводится образ Италии как "строгого храма" (по мысли Гардзонио, это сопоставление отражает идею христианского универсализма).
Далее в первой части возникают два тематических центра. Первый из них связан с образом Святого Франциска в русской поэзии начала XX века. Этот образ всплывает как в связи с не очень известным, но "подлинным" поэтом Л. Каннегисе-ром, его "Стихами о Франциске", так и в связи со всем известным заглавным тропом книги "Сестра моя - жизнь" Б. Пастернака. В обоих случаях Гардзонио проводит мысль о мифопоэтической силе образа этого святого в русской поэзии того времени. Фигура и учение Франциска Ассизского оказали влияние на многих поэтов и философов эпохи модернизма, в число которых входят Вяч. Иванов, М. Кузмин, А. Добролюбов, М. Волошин, С. Соловьев, Н. Бердяев. Большой интерес к наследию Франциска объясним, по мысли ученого, некоторой общностью эсхатологических ожиданий и мистического подхода к истории, природе и человеку.
Второй центр связан с итальянской темой в поэзии О. Мандельштама. Этому поэту в книге
посвящено несколько статей, в каждой из которых итальянская тема получает свое особое звучание. В самом начале С. Гардзонио отмечает, что "изучение мифопоэтической функции образа Италии в поэзии Мандельштама нельзя отделить от сложной поэтической ткани ассоциаций, подтекстов и внутритекстовых соотношений" (с. 43), характеризующих его творчество на разных этапах поэтического становления. Удивительно то, что С. Гардзонио удается в своем исследовании показать, как разные уровни мандельштамовских текстов, взаимодействуя друг с другом, создают стилистическую целостность его поэзии на пересечении различных русских и итальянских подтекстов. В итоге мы понимаем, почему выражение "Флоренция в Москве" становится для Мандельштама ключевым не только в стихотворении "В разноголосице девического хора..." (1916), посвященном М. Цветаевой, но и для всего творчества поэта. Постоянными на протяжении всего творческого пути являются у Мандельштама и "флорентийская тоска", и уподобление себя Данте. Недаром мандельштамовский цикл в книге Гардзонио заканчивается статьей «Об одном "дантовском" эпитете Мандельштама (стихотворение "Слышу, слышу ранний лед.")». Само стихотворение посвящено Петербургу, по которому русский поэт так же тоскует в изгнании, как Данте по Флоренции. В стихотворении Мандельштама, по мысли Гардзонио, заключительное двустишие И несладким кормит хлебом / Иеот-вязных лебедей.отсылает к тому фрагменту "Божественной комедии", где говорится о горьком хлебе на чужбине. Однако Мандельштам подсоединяет к этой "горечи" и свою ноту "лебединой песни".
Не меньший интерес для С. Гардзонио представляют и тексты Б. Пастернака, в которых на первый план выступает богатая звукопись. В этом смысле неслучайно, что истоки стихотворения "Степь" из книги "Сестра моя - жизнь" ученый, опираясь на предшественников (Р. Тименчи-ка, Л. Флейшмана и др.), находит в "Глоссолалии. Поэме о звуке" А. Белого; а далее источники па-стернаковского текста обнаруживаются в звучащем на иврите библейском тексте, открывающемся словом берешит со значением 'в начале'. В статье "1958-й год - год Пастернака. Итальян-
72
ФАТЕЕВА
ские отклики" автор книги анализирует комплекс литературных отзывов, очерков и рецензий, вызванных публикацией романа "Доктор Живаго" итальянским издателем Фельтринелли. Гардзо-нио отмечает, что почти все крупные итальянские писатели выразили свое отношение к роману Пастернака и внесли в него "чисто итальянское толкование". Интересно, к примеру, жанровое определение романа, "вывернутое наоборот" Джудичи, который считал, что это "цикл стихотворений в повествовательно-очерковой форме при комментарии в форме традиционной символической поэзии" (с. 106). Таким образом, получается, что "Доктор Живаго" фактически является "поэмой в прозе", что более точно сформулировал Цветеремич. В целом, подчеркивает Гардзонио, итальянская литература и критика рассматривала роман Пастернака как "свое собственное" произведение и создала вокруг него целую сеть интерпретаций, основанных на проекции романа на итальянскую литературу того времени.
Проблемно к этому же циклу примыкает и статья "Несколько замечаний о поэтике раннего Вагинова", в которой как средство подтекстового анализа предлагается новый термин "нереализуемая реминисценция". Речь в ней идет о внутренней противопоставленности текстов Вагинова мандельштамовским подтекстам. Так, оксюмо-ронная строка Мандельштама "Я от жизни смертельно устал..." у Вагинова оборачивается высказыванием "А все же жизнь смертельно хороша". При этом, считает исследователь, реминисценция у Вагинова не достигает мандель-штамовской "кульминации", поскольку претек-стовый элемент ее остается недовыявленным, т.е. нереализованным.
Еще один раздел первой части посвящен поэтам и прозаикам издательства "Омфалос" (Петроград-Одесса, 1916-1919), и прежде всего М. Ло-патто - прозаику и исследователю пушкинской прозы. В частности, Гардзонио воссоздается полный текст романа Лопатто "Чертов сын", написанный во время эмиграции в Италии. Роман был издан в переводе на итальянский язык и подписан псевдонимом. В нем дается живая характеристика русских поэтов Серебряного века - М. Кузмина, А. Блока, О. Мандельштама, Н. Гумилева. В других статьях Гардзонио знакомит русского читателя с такими поэтами омфалитического Парнаса, как В. Бабаджан и Н. Бахтин (брат М. Бахтина). Стихотворные сборники В. Бабаджана анализируются ученым с точки зрения эволюции стиля этого рано ушедшего поэта; показано, как постепенно Бабаджан освобождается от подражания поэтам-декадентам и обретает свой оригинальный стиль. Поэтическое же наследие Н. Бахтина до сих пор мало известно любителям русской поэзии, и Гардзонио пытается восполнить этот про-
бел в литературной истории своим небольшим исследованием, основанным на архивных материалах.
Интересна и та часть раздела, где разбирается работа молодого Лопатто "Опыт введения в теорию прозы (Повести Белкина)". Гардзонио отмечает, что Лопатто один из первых применяет количественный анализ прозы Пушкина при делении прозаического текста на главы, абзацы и фразы, причем эти данные сопоставляются им с данными по прозе Лермонтова, Достоевского, Толстого, Чехова. Важен вывод Лопатто о том, что у каждого прозаика свои постоянные размеры абзаца (с. 140). Итальянский исследователь пытается также вписать прозу самого М. Лопатто в контекст русской литературы 1910-1920-х годов, освободив ее от ярлыка примитивного эпигонства.
В заключительном разделе первой части под названием "Материалы" приводятся найденные в русских и зарубежных архивах письма русских литераторов, которые проливают свет на малоизвестные факты истории русской литературы (как, например, Олимпиаду русского футуризма 1914 года), а также представляют стихотворные произведения второстепенных поэтов начала XX века, составлявших фон литературной эволюции (Б. Зубакина и др.).
Вторая часть книги называется "Русское зарубежье" и открывается разделом "Русские писатели в Италии". В нем мы вновь знакомимся с малознакомыми российскому читателю литературными фигурами. В частности, первая статья раздела посвящена М. Первухину - "живописцу русской революции и итальянского фашизма". В эмиграции он был известен и как писатель реалистического направления, и как мемуарист (воспоминания о Толстом, Андрееве, Чехове, Горьком и др.), и как человек, сблизившийся с итальянскими фашистами. В своих статьях, которые он адресовал "Русской мысли", Первухин выражает свою позицию по отношению к итальянскому фашизму, который ему оказывается ближе, чем его русский и немецкий аналог. Он также видел в признании Италией Советской России опасность укрепления коммунизма (статья "Фашистская Италия и большевистская Россия", 1923).
Следующая статья выделяет среди поэтов первой волны русской эмиграции, оказавшихся в Италии, фигуру В.А. Сумбатова. Его поэзия обнаруживает прямую зависимость от русской традиции позднего романтизма, в частности, от поэзии А. Случевского и А. Фета, однако Сумбатов не избежал и влияния К. Бальмонта и А. Блока. В архиве поэта хранятся не только книги его стихов, но и воспоминания, а также многочисленные переводы, прежде всего с итальянского и английского. Специально Гардзонио выделяет поэму
СТЕФАНО ГАРДЗОНИО. СТАТЬИ ПО РУССКОЙ ПОЭЗИИ
73
Сумбатова "Москва", которая была написана в Риме в 1939 г. и отразила "римскую тоску" поэта по русской столице. В книге также представлены образцы переводов Сумбатова из Данте, Мике-ланджело, Леопарди, Пасколи, Кардуччи, Д'Ан-нуцио и др.
Далее читатель узнает об еще одном поэте-эмигранте - А. Гейнцельмане, которого Гардзо-нио называет "поэтом одиночества". Гейнцель-ман также издавал свои произведения в Италии, сохранились и многие его рукописные книги. Анализ рукописного наследия, который провел итальянский славист, показывает, ч
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.