научная статья по теме СТУДЕНЧЕСТВО В СЛАВЯНО-ГРЕКО-ЛАТИНСКОЙ АКАДЕМИИ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII В История. Исторические науки

Текст научной статьи на тему «СТУДЕНЧЕСТВО В СЛАВЯНО-ГРЕКО-ЛАТИНСКОЙ АКАДЕМИИ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII В»

Народное образование

в контексте политической и общественной жизни императорской России

© 2010 г. А. А. ЛАРИОНОВ*

СТУДЕНЧЕСТВО В СЛАВЯНО-ГРЕКО-ЛАТИНСКОЙ АКАДЕМИИ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII века

Первые твердые шаги высшее образование в России сделало в эпоху петровских преобразований. Интенсивная подготовка велась в течение всего XVII в., особенно в конце столетия, когда в Москве появилось сразу несколько проектов создания высшей школы. Однако только школа Лихудов, открытая в 1685 г. в Богоявленском монастыре и переведенная в 1687 г. в Заиконоспасский монастырь, смогла стать воплощением университетской идеи в ее европейском доклассическом виде1. Изучение истории Московской Славяно-греко-латинской академии началось еще в середине XIX в.2 В настоящее время подробно выяснено происхождение проектов организации Московской академии в последней четверти XVII в., в значительной мере переосмыслена ее роль как первого в России высшего учебного заведения, большое внимание уделено идейным спорам конца XVII в. о направлениях развития высшего образования в России и сопоставлению устройства академии с ее европейскими прообразами, исследованию ее «университетского статуса»3. Однако для лучшего понимания истории отечественной высшей школы, единственной представительницей которой в начале XVIII в. вплоть до открытия в 1755 г. Московского университета оставалась Славяно-греко-латинская академия, необходимо рассмотрение не только ее организационных форм и преподавательского состава, но и студенческого контингента, в том числе выяснение социального происхождения студентов, их мотивации при обучении, судеб выпускников.

Любопытна судьба термина «студент», которым, согласно европейской университетской традиции, обозначались учащиеся высшей школы, в отличие от «учеников» средних школ. В 1711 г. при расследовании конфликта учащихся Академии с польским послом Шпрингером их официально именовали как учениками, так и студентами (дело «о исследовании побоев Спасского Училищного монастыря учеников Михаила Левриц-кого с товарищи и о бывшем в оном же монастыре на резидента польского Шпрингера нападении и бое от префекта и студентов»)4, для сенатских чиновников эти понятия были взаимозаменяемы, хотя допрашиваемые поляки говорили только о «студентах»5. В 1721 г. в «Духовном регламенте», фактически воспроизводившем многие уже сложившиеся порядки Славяно-греко-латинской школы, учащиеся еще часто назывались «учениками», но посещающие высшие классы «философии и богословии» однозначно определяются как «студенты»6. Вступив в философский класс, студент должен был приносить присягу на верность царю, что было характерно для европейских универ-ситетов7.

Полный текст указа Петра I о предоставлении Академии привилегии неизвестен, однако ссылки на него были обнаружены исследователями. Одно из самых ранних косвенных упоминаний о нем содержится в донесении в Сенат прокуратора Академии

* Ларионов Алексей Александрович (иеродиакон Родион), кандидат богословия, помощник ректора Московской духовной академии, аспирант исторического факультета Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова.

студента Ивана Сведнецкого: «С прошлого 1701 году, по государеву указу, в славнешом граде Москве у Всемилостиваго Спаса у монастыря, что у Иконного ряду, велено быть, Славено-латинским школам и в таких школах велено учиться всяких чинов детям и неимущим чим питатся велено им (которые славенолатински учатся) давать Государево кормовое денежное жалование с Монастырского приказу»8.

Как и всякий европейский университет, Академия обладала так называемыми академическими свободами, в частности судебной автономией. Студенты не подлежали никакому суду, кроме суда протектора Академии патриаршего местоблюстителя митрополита Стефана (Яворского). Так, в августе 1703 г. двух учеников Софрона Арикова и Григория Уарова, отпущенных префектом иеромонахом Рафаилом (видимо, на каникулы) чуть было не записали в драгуны, но они обратились к митрополиту Стефану, и после его вмешательства были отправлены обратно в Академию9. Когда в 1711 г. студентов Академии на дворе польского резидента Шпрингера избили поляки10, пострадавшие, учитывая международный характер дела, подали челобитную в Сенат, и по его указу в Посольском приказе было начато расследование11. Шпрингер пошел в Академию к ректору мириться, но после достаточно теплого приема у самого ректора на академическом дворе «префект с другими старцами и студенты, которых было человек с двадцать, нападши на него паки били и увечили дубьем, и бив замкнули его в особую келью, в которой он начевал»12. Били, видимо, за дело, поскольку посол предпочел замять конфликт, несмотря на то что «под левым глазом подбито и синя, на лбу ободрано, правая нога в колене розбита и роспухла синя, да левая нога в шести местех бита знатно дубьем и синя ж»13. Виновных в нападении на студентов поляков после допроса было велено выслать из России14.

К «свободам» следует отнести и элементы студенческого самоуправления, которое, как оказывается, существовало в Академии, но только в 1715-1716 гг. Речь идет об институте прокураторов, которые избирались из студенческой среды и должны были отстаивать интересы учащихся. Как писал в Сенат в челобитной на имя царя о своих полномочиях прокуратор Иван Сведнецкий, «понеже я есмь с Ваших Москвы града Славено-латинских школ с учеников обще на то избран всякие дела школьныя и сту-дентские управлять»15. Судя по донесениям, Сведнецким были вскрыты многочисленные нарушения. Неудивительно, что вскоре прокураторство было упразднено, однако сам прецедент свидетельствует об университетском духе в Академии.

Скрытый конфликт митрополита Стефана с царем значительно уменьшил его влияние, что не могло не сказаться на Академии и ее свободах. Ректор Феофилакт (Лопа-тинский) сетовал, что «учеников по челобитью всяких чинов людей таскают в другие приказы и убытчат». Академическое руководство с трудом контролировало посещаемость занятий, и не только потому, что студенты не желали учиться. «В те вышеозначенные школы, - писал ректор, - прииманы были ученики, и из тех вышеписанных учеников в разных годех браны в разные ево, государевы, службы, а и ныне ученики такожде взяв ево, великого государя, жалование и не доучась в разных годех и ныне без ведома начальников отстают, и записываются в разные чины»16. С 1718 г. Академия оказалась в ведении Монастырского приказа, а с учреждением Святейшего Синода стала подведомственным ему учреждением17.

В начале XVIII в. состав студентов Академии был всесословным, но уже с 1729 г. прекратился набор учеников из крестьян и увеличился процент выходцев из духовенства, чиновников и разночинцев18. Это было следствием утилитарной государственной политики, которая, заботясь об образовании духовенства, на практике привела к постепенному вытеснению представителей других сословий из Академии. «Прошлых 1708 генваря 5 1710 годов ноября 11 чисел велено поповым, дьяконовым, пономаревым, дьячковым, сторожевым, просвирницыным детям учится в греческой и латинской школах, - говорилось в переписке между Синодом и Сенатом, - а которые в тех школах учиться не похотят, и их в попы и во диаконы на отцовы места и никуда не посвящать и в подьячие и ни в какие чины, опричь салдатского чина, не принимать». Согласно указу 2 сентября 1723 г., «поповских и причетнических детей, которые в подушной оклад

будут не включены, и к школьному учению по местам их потребны набирать в школы всех тех, которые учитья могут, а которые во учении быть не хотят, тех имать и неволею учить их к надежде лутчаго священства, как Духовным регламентом определено». Ректоры Академии, жалуясь на значительное уменьшение числа студентов, доносили в Синод, «что по силе вышеписанных имянных указов во оную Академию священники, и диаконы, и причетники детей своих не отдают, а солдатских-де, помещиковых, и вот-чинниковых, и крестьянских детей по указу из Синода принимать запрещено». Духовенство, «презирая оные имянные указы», часто отдавало своих детей «в разные коллегии и канцелярии в подьячий», поэтому Синод предписал, «чтоб оных церковнических детей отдавать в помянутую Академию, дабы оная не пришла в крайнее запустение... а в подьячие по калегиям и канцеляриям, также и в другие чины отнюд не отдавать под лишением чинов своих и под безпошадным наказанием». С родителей при этом брали соответствующую подписку19.

1 сентября 1721 г. за подписью «протектора академий и типографий российских архимандрита Гавриила Ипацкого» последовал указ Синода ректору Московских школ архимандриту Спасскому Феофилакту, которому предписывалось во исполнение царского указа 28 августа 1721 г. всех детей московских священников, диаконов, дьячков и пономарей учить в «словенороссийских школах»20. 6 июля 1727 г. этот указ был повторен, причем ректору надлежало обращаться за помощью в наборе в Духовную дика-стерию21. 7 сентября 1727 г. Духовная дикастерия сообщала ректору, что будут посланы указы к старостам московских сороков и приходских церквей синодальной области с требованием детей духовного сословия насильно отсылать в Академию «без отгово-рок»22. Однако все эти усилия не дали результата, дети духовных лиц не стремились в Академию, зачисленные часто бежали.

29 сентября 1742 г. указом Синода была определена четкая процедура набора студентов из духовного сословия (7 лет и старше) и контроля за их обучением. С помощью сороковых старост составлялись списки годных к обучению, которые направлялись в Академию. Родители письменно обязывались «детей своих в школьном в Академии учении обретающихся от того обучения ни под каким видом не отлучать» (тех, кто не давал расписки, штрафовали). За укрывательство учащихся родителей предписывалось лишать мест. Академию Синод обязал регулярно проверять и докладывать, продолжают ли студенты обучение. Духовная дикастерия разыскивала «отлучившихся», отсылала обратно в Академию, а после проведения расследования, не виновны ли в отлучке родители, делался доклад в Синод23. Конечно, бывало немало случаев, когда родители добровольно отдавали своих детей для обучен

Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.

Показать целиком