Размышления над новой книгой
© 2012
В.Я. ФЕТИСОВ
СУДЬБЫ СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ В РОССИИ
ФЕТИСОВ Владимир Яковлевич - доктор философских наук, профессор кафедры теории и истории социологии Санкт-Петербургского государственного университета (E-mail: acooper@mail.ru).
Становление и развитие российской социологии широко освещается в научной литературе, что за редким исключением нельзя сказать о социологическом образовании. Между тем его анализ важен не только сам по себе, но позволяет высветить многие аспекты содержания, структуры и функций социологии как науки. В данном отношении особый интерес представляет недавно вышедшая книга М.Б. Булановой1, в которой исследуется процесс социологического образования в России на протяжении длительного времени (вторая половина XIX - начало XXI в.). Автор привлекает и использует весьма широкий и разнообразный круг источников, литературы и материалы архивов г. Москвы и г. Санкт-Петербурга. Социологическое образование в истории страны, как показано в книге, протекало в различных формах: латентной и явной, непосредственной и опосредованной другими дисциплинами, формальной и неформальной, что подводит читателя к мысли о внутренней потребности в нем общества. Конкретное его содержание на каждом этапе определялось многими факторами и обстоятельствами. Среди них в книге выделяются: во-первых, идеалы и ценности теоретиков-социологов, во-вторых, определенная трактовка социологии как науки (позитивистская, неопозитивистская, марксистская, полипарадигмальная) и, в-третьих, особенности социально-политической реальности в целом. Социологическое образование на протяжении всего времени рассматривается как непрерывный процесс, которому присущи сложные и противоречивые связи между отдельными этапами.
Характеристика социологического образования начинается с анализа социальной публицистики второй половины XIX века как специфической формы привнесения социологической культуры в российское общество. В этом плане показывается деятельность различных мыслителей, среди которых хотелось бы выделить Н.К. Михайловского. Чтение его актуальных статей, по словам Н.И. Кареева, представляло собой прекрасную предварительную школу, в которой можно приобрести не только живой интерес к социологическому знанию, но и способность противостоять всякой догматической односторонности.
В отдельном разделе книги раскрывается особенность сложившейся к началу XX столетия модели социологического просвещения. Автор показывает ее реали-
1 Буланова М.Б. Социологическое образование в России: история и современность. М.: Изд-во РГГУ. 2011. 306 с.
зацию в работе Высшей русской школы общественных наук в Париже, в учебном процессе Психоневрологического института им. В.М. Бехтерева, на факультетах общественных наук университетов вскоре после Октябрьской революции 1917 года. Примечательно, что преподавание социологических дисциплин представлено не обособленно, а в контексте образовательного процесса в целом, во взаимодействии с другими науками, на фоне общей социально-политической ситуации каждого периода. Автор анализирует соответствующие учебные планы и программы, показывая роль в их разработке М.М. Ковалевского, Н.И. Кареева, К.М. Тахтарева, П.А. Сорокина, Е.В. де-Роберти и ряда других теоретиков. Сложный процесс становления социологического образования в России раскрыт конкретно - через деятельность видных социологов, живая заинтересованность которых в распространении социологического знания была вызвана их озабоченностью судьбами страны и народа. Поэтому хочется воспроизвести хотя бы некоторые их мысли, содержащиеся в рецензируемой книге, поскольку они и сегодня звучат актуально:
• социологическое невежество - одна из причин российских бед;
• задача социологии - содействовать превращению россиянина в гражданина;
• социологическое знание необходимо на всех уровнях образовательной системы;
• социологическое образование должно быть общедоступным, но при этом оно не должно вести к ненаучности, а краткость - к упрощению;
• необходима систематизация социологического знания и, соответственно, его изложения, которые, как подчеркивал П. Сорокин, гораздо целесообразнее, чем формальное знакомство с ним путем изложения истории социологии и множества социологических теорий, вселяющих в итоге один сумбур в головы слушателей;
• социология находится ближе к основной черте гуманитарного образования, чем политика, юриспруденция и экономика. Поэтому данные дисциплины считаются гуманитарными благодаря социологической постановке вопросов (Н.И. Кареев).
Особый интерес вызывают два центральных раздела книги "Эволюция социологического образования от позитивизма к марксизму" и "Латентное развитие социологического образования в период строительства социализма". Основные мысли этой книги можно свести к следующему: в период с конца 1890-х по 1930-е годы происходит процесс адаптации марксизма, социальной теории в целом к решению практических задач, под воздействием чего изменяется понимание социологии, формируется марксистское представление о ней, а социологическое образование постепенно приобретает латентный характер. В связи с этим хочется высказать некоторые соображения, направленные, скорее всего, на конкретизацию выдвинутых в книге положений. Действительно, на разных этапах развития общества существует различная степень потребности в социологическом образовании, удовлетворение которой приобретает особые формы. Однако в любом случае оно, как представляется, должно быть, во-первых, общедоступным, во-вторых, давать личности целостное представление об обществе, своем месте и роли в нем, в-третьих, приобщать индивидов к сопряженным с их потребностями и интересами целям социума, раскрывать способы и средства реализации последних.
Задача построения социализма в СССР определила специфику требований к социальной теории вообще и к социологии в частности. Практика индустриализации, коллективизации, культурной революции, деятельность по обеспечению обороноспособности страны вызвали потребность в их теоретическом обосновании и соответствующем просвещении масс. Марксизм в сталинской трактовке и был приспособлен для выполнения этой идеологической функции - мобилизации общественного сознания на решение практических задач. В этих условиях, по мнению М. Буравого и Э. Райта, цитируемых в книге, центральный вопрос заключался в том, чтобы сделать марксизм общедоступным, а его усвоение превратить в субъективно яркую систему убеждений. Однако при этом происходили упрощение и вульгаризация марксизма вообще и социологии в особенности. Функция социологии как теории социальной деятельности отрывалась от функции конкретного анализа действительности, ее
описания и объяснения. Все это сказывалось на формировании марксистской модели социологии и, следовательно, на соответствующем виде образования.
Если исторически социология "отпочковалась" от философии, то в СССР в 1930-е гг. происходил обратный процесс - она возвращалась, "загонялась" в социальную философию, в качестве которой выступал исторический материализм. Он в методологическом отношении опирался на формационный подход к истории, обосновывающий неизбежность прохождения обществом определенных этапов и, следовательно, необходимость соответствующей деятельности людей, не предусматривающей каких-либо отклонений. Последствия подчинения людей "железным" законам, безусловного повиновения единой для всех цели, утраты собственного "я" уже тогда освещались в художественной литературе (например, Е. Замятин "Мы", А. Платонов "Котлован", А. Кёстлер "Слепящая тьма"). Абсолютизация роли науки как теории действительности превращала ее в идеологию, оторванную от реальности. Этот процесс вел к дивергенции исторического материализма и собственно социологии, которая по своей внутренней природе тяготела к эмпирическому и в данном плане -конкретному исследованию действительности. Без широких эмпирических исследований, без разработки специальных теорий исторический материализм "повисал в воздухе", не "дотягивался до земли". Расхождение между теорией и практикой усиливалось, достигнув апогея в 1980-е годы, когда Генеральный секретарь ЦК КПСС Ю.В. Андропов вынужден был заявить о том, что мы не знаем общества, в котором живем. Здесь истоки противостояния не только исторического материализма и социологии, но последней и научного коммунизма, который преподавался в вузах страны почти три десятилетия. Автор указывает на данное явление. Однако представляется, что оно заслуживает более подробного освещения. Во-первых, многие социологи так или иначе вынуждены были учитывать данную дисциплину. Во-вторых, ряд теоретиков (особенно преподавателей вузов) пытался "заземлить" научный коммунизм, соединить его с эмпирическими исследованиями и интерпретировать как социологическую теорию. В-третьих, преподавание научного коммунизма в какой-то мере, пусть и с изъянами, но выполняло миссию социологического образования или, по крайней мере, пыталось это сделать. Конечно, полностью выполнить функции социологической теории научный коммунизм не мог в силу явного доминирования должного над сущим, общего над особенным и единичным, абстрактного над конкретным.
Деформация социогуманитарного знания имела под собой не только субъективные, но и объективные причины, выяснение которых позволяет лучше понять процесс становления социологии и социологического образования в стране. Суть заключается в том, что наблюдаемое при создании нового общества негативное отрицание капитализма опережало его позитивное преодоление. Это приводило к одностороннему развитию общества, усугубляемому постоянными экстремальными условиями, борьбой за выживание. Данные факторы и процессы порождали необходимость формирования мобилизационного характера власти, организации экономической и общественно-политической жизни страны. Мобилизационный же характер отношений, с одной стороны, активизировал деятельность людей, с другой - ограничивал их развитие, препятствовал формированию личной ответственности и инициативы. Абсолютизация одних сторон жизни общества - индустриальной, технической, эк
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.