МИХАИЛ ГЛАЗКОВ
Такие хрупкие книги
облемы сохранности фондов в главных светской вной библиотеках России 1-й половины XVIII в.
История взглядов и
практических подходов к сохранности библиотечных коллекций является одной из актуальных проблем, которую, однако, обошли вниманием исследователи. Какие-либо крупные обобщающие труды по данной теме полностью отсутствуют, слабо выявлена источниковая база, имеющиеся свидетельства отрывочны и не систематизированы. Представляется интересным и значимым рассмотреть историю отношения власти, общества и профессиональной среды к вопросам сохранения книжных богатств библиотек.
Логично обратить внимание прежде всего на библиотечную историю XVIII века. То время во многом можно считать революционным. Революция произошла и в области охраны фондов библиотек. Именно в восемнадцатом столетии отечественные библиотеки из закрытых учреждений превратились в учреждения публичные. Конечно, их доступность для публики была весьма относительной, несвободные сословия не могли ею воспользоваться, тем не менее широкая доступность крупных библиотек оказалась декларирована. Постепенно складывался массовый круг читателей из разных общественных слоев.1
Но чем более доступной становится библиотечная книга, тем острее встают вопросы её защиты. Теперь главной угрозой становятся не стихийные бедствия, не природа и время, а массовый читатель.
Наиболее удобен для восприятия и анализа конкретный исторический опыт, проявившийся в конкретных событиях и фактах библиотечной исто-
рии. В выбранный период в России появились настоящие библиотечные центры универсального характера. Процесс хранения книжных фондов являлся здесь одним из приоритетных. Крупнейшими такими центрами были Библиотека Академии наук и Синодальная (Патриаршая) библиотека, соответственно, ведущие светская и церковная библиотеки страны.
Датой основания Библиотеки Академии наук считается 1 714 г. При строительстве Санкт-Петербурга сюда стали свозить различные книжные коллекции, составившие впоследствии фонд БАН. Они в основном собирались в Летнем дворце Петра I. Первоначально подходы к их хранению были, мягко говоря, стихийными. Часть фонда, наиболее нужная непосредственно государю, располагалась в помещениях Летнего и
Зимнего дворцов, не имея строго определённого местонахождения. Книги часто переносились (разбрасывались) из комнаты в комнату в зависимости от того, как удобнее было Петру. Так, коллекцию географических карт, планов, гравюр и т. д. царь держал в помещении Зимнего дворца рядом со своей спаль-ней.2
Отношение к фонду как к своеобразной игрушке монарха не могло не ска-
Изучение такого вопроса, как история отношения власти, общества и библиотек, осмысление этих процессов помогает раскрыть важные аспекты развития библиотечного дела в России и оптимизировать современную библиотечную политику и практику.
Михаил Николаевич Глазков, профессор МГУКИ, академик Международной академии информатизации, доктор педагогических наук, Москва
-
#06 [168] *2012
заться рано или поздно на степени его сохранности. Достоверно известно, что когда после смерти Петра I началась перевозка всех книг в новое здание (декабрь 1726 г.), они в буквальном смысле слова сваливались там в кучи. Один из руководителей переезда Библиотеки Академии Л. Л. Блюментрост срочно запросил Военную коллегию дать солдат для добавочного караула, однако часть книг всё-таки оказалась расхищена.3
Окончательное размещение библиотеки в новом здании на набережной Большой Невы закончилось лишь осенью 1728 г. 25 ноября (ст. ст.) Библиотека Академии торжественно открылась для читателей. «...Всем дозволено было посещать её дважды в неделю, и, по свидетельству современников, посетителей находилось всегда много».4
Но и здесь вопросы сохранности не были продуманы. В промемориях Канцелярии Академии наук от 20 марта 1729 г. и 28 августа 1730 г. указывалось, что кровли в помещениях протекали, отчего многие потолки обвалились. Отсутствие достаточного числа шкафов заставило хранить немалую часть фонда библиотеки в ящиках.5 Течи в кровле не были устранены. В 1744 г. в одном из залов библиотеки от течи был поврежден ряд книг.6
Неоднократные письма Канцелярии в строительное ведомство Петербурга не давали требуемых результатов. Особенно неблагополучно дело обстояло со стороны набережной Невы, которая не была укреплена. Вода постепенно подмывала берег. В ноябре 1746 г. Канцелярия Академии наук била тревогу, что вода подходит к самому зданию. «.Весьма опасно, что года через два всего берега у Академии не отмыло, отчего всё здание повалиться может». На это Канцелярия от строений, как обычно, отвечала, что средств на
производство нужных работ сейчас нет.7
Между тем у руководства библиотеки нашлись деньги, например, на роскошно иллюстрированное издание «Палаты Санкт-петербургской Академии наук» (1741 г.). Историками уже неоднократно отмечалось, что часть денег, выделяемых в первой половине XVIII в. на Библиотеку Академии, использовалась её директором И.-Д. Шумахером «не целевым порядком». Помимо недостаточного библиотечного профессионализма последнего, его манеры заискивать и пускать пыль в глаза высшему начальству во вред делу, от себя заметим следующее. И.-Д. Шумахер был иностранцем, плохо знакомым с российской жизнью и культурой, и внутренне, по-видимому, презиравшим их. К тому же фактически он был наёмником. Его личное отношение к сбережению российских книжных ценностей оставалось весьма прохладным.
Это не могло не привести к трагическому происшествию. В результате грандиозного пожара 5 декабря 1 747 г. Библиотека Академии наук понесла невосполнимые убытки. Причём предварительных сигналов о неблагополучном противопожарном состоянии библиотеки имелось достаточно.
По соседству со зданием Кунсткамеры и библиотеки на стрелке Васильевского острова ещё в 1 731 г. был построен «Театр на воде», в котором в торжественные дни три раза в год устраивались фейерверки, представлявшие большую пожароопасность. 28 апреля 1735 г. в результате иллюминации кровля академических палат загорелась, но её удалось потушить. Из-за взрывов фейерверков были выбиты 244 стекла и одна дубовая рама.
Президент Академии наук барон Корф в своём докладе в Кабинет Её Императорского Величества просил перенести место устройства фейерверков подалее от библиотеки. Но несмотря на угрозу пожаров и повреждений, правительство Анны Иоанновны ходатайство Академии не удовлетворило. Для охраны близлежащих зданий в день иллюминации стала высылаться команда солдат, что никак не являлось разрешением вопроса.8
Но наибольшую угрозу представляли не всегда исправные печи и трубы ака-
демических зданий. 1 февраля 1742 г. начальник инструментальной мастерской Академии А. К. Нартов написал жалобу в Сенат на И.-Д. Шумахера, в которой, в частности, подчеркнул: «Библиотека и Кунсткамера, для империи Российской великими и неусыпными трудами . собранная, состоит в несчётных сокровищах в руках его Шумахеровых, а хранение оного весьма плохое..., ибо неосмотрением его в ближних и ненадлежащих местах печи были сделаны..., отчего в прошедшем декабре месяце и пожар учинился.... А в прочих европейских государствах такое сокровище хранят не только от внутреннего огня, но и от наружного строения в отдалении, а круг [возле. - М. Г.] здешней Академии всякого дерева [построек из дерева. - М. Г.] много».9
Пожар 5 декабря 1747 г. начался в пятом часу утра. Его точные причины установить не удалось, предположительно, лопнула одна из дымоходных труб. Огонь быстро охватил Обсерваторию и деревянную башню. Для тушения пожара были вызваны воинские части, мастеровые и служащие Академии. Администрация была озабочена спасением золотых и серебряных экспонатов кунсткамеры. Книги же просто выбрасывались из окон в снег.
В результате пожара сгорела Обсерватория, готторпский глобус, многие экспонаты Кунсткамеры и значительное число книг. Уцелевшие экземпляры сильно пострадали. В рапорте заместителя директора библиотеки И.-К. Тау-берта говорилось: «.во время приклю-
пившегося при Академии пожара вынесенные из всех департаментов книги, кунсткамерские вещи, травы и письма в связках и не в связках от скорого бросания к берегу все подмокли».
Шумахер и Тауберт были чрезвычайно напуганы пожаром. В Архиве Академии наук сохранился черновик рапорта от 6 декабря 1747 г. о пожаре президенту Академии Разумовскому. Первоначальный его текст, написанный Таубертом от своего имени, подвергся большой редакционной правке и был подан уже от двух лиц: Шумахера и Тауберта. Они всячески стремились приуменьшить убытки, причинённые пожаром, однако, как показывает сохранившийся в Архиве Академии список книг, погибло 224 экземпляра. По сведениям И. К. Бакмейстера из общего числа 394 печатных и 333 рукописных книг только Русского отделения библиотеки пожар уничтожил 50 экземпляров.10 По убеждению М. В. Ломоносова, пожар произошёл целиком по вине администрации Академии.
Бедой БАН и ряда других библиотек последующего времени явилось то, что ими руководили случайные, «проходные» люди. С той же вероятностью они могли участвовать, например, в какой-нибудь военной экспедиции или стать чиновниками коммерц-коллегии. Проблема объективного профессионального отбора, выдвижения и назначения руководящих библиотечных кадров остаётся актуальной и в XXI веке.
Что касается XVIII столетия, то как ни удивительно, после ряда неудач и непродуманных, мягко говоря, управленческих действий и бездействий И.-Д.
Шумахер и его ближайший помощник унтер-библиотекарь И.-К. Тауберт сохранили свои посты. Вообще, И.-Д. Шумахеру удалось оставаться в фаворе у высших властей несколько десятилетий (!) при нескольких самодержцах.
Несмотря на жалобы академиков, бездарное руководство библиотекой, включая область охраны её фондов, продолжалось. Так, часть книг БАН была расхищена из-за ненадлежащих мер охраны и учёта, причём, по-видимому, некоторые особо ценные издания присваивались самим начальством библиотеки и близкими им лицами. На нечестность Тауберта обратила внимание даже Екатерина II. Дорогие и редкие произведения исчезали из фонд
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.