"Тайна прогресса" и возможность истории
Г. С. КИСЕЛЕВ
Спасающий спасётся. Вот тайна прогресса - другой нет и не будет.
Вл. Соловьев
Каждому поколению свойственно подводить итоги предшествующей истории - даже если осознается их промежуточный характер. Наше положение особое - итоги прошедшего далеко не промежуточны. Мы живем в эпоху завершения Нового времени (Модерна), времени всестороннего социального, политического и духовного освобождения человечества, времени его невиданного взлета, когда научные знания и технологические достижения дали ему невиданное могущество. Однако за это освобождение пришлось заплатить высокую цену. Могущество ослепило человека, не дало ему осознать необходимость самоограничения. Отсюда самомнение разума, безудержный рационализм, разложение целостного облика человека, как он возник в предшествующие религиозные эпохи, и в итоге явление крайней индивидуализации, породившее явную беспомощность в установлении смыслов своего бытия.
В результате накапливавшаяся столетиями культура оказалась на закате Модерна востребованной лишь в урезанном, упрощенном виде. Отчетливо проявились тенденции прямо антикультурные, разрушительные, ведущие человечество к полномасштабному кризису. Более того, существует мнение, что "глобальный кризис обретает новую природу - антропологическую, и его истоки надо искать на антропологическом уровне, в процессах, происходящих с человеком"1, а не только в природных и социальных факторах.
Неудивительно, что подведение противоречивых итогов Модерна привлекает все больше внимания к известной проблеме прогресса истории. Речь вот о чем. Европейский позитивизм выработал представление о линейном - безусловном и необратимом - характере движения к более совершенному состоянию общества; со временем оно уступило место более убедительной идее спиралевидного восхождения. Однако, несмотря на впечатляющие достижения людского рода в самых разных областях, едва
1 Хоружий С.С. Человек и его три дальних удела. Новая антропология на базе древнего опыта // Вопросы философии. 2003. № 1. С. 37. © Киселев Г.С., 2009 г.
ли приходится говорить о его заметном нравственном восхождении. Отказ от религиозных смыслов бытия, от ценностей христианства не мог пройти безнаказанно. Модерн дал начало эпохе кровавых мифов классовой борьбы, расы, нации; родились коммунизм, нацизм, другие крайние формы национализма и шовинизма. Одно XX столетие от Рождества Христова явило миру такое варварство и унижение образа человека, какое Священное писание связывало с наступлением царства антихриста. По сей день в человеческом общежитии господствуют эгоистические интересы, а для обеспечения этих интересов по-прежнему применяются насилие и ложь. Как и прежде, мир переполнен враждой - и между людьми, и между народами и странами.
О сердце нашего современника, по-прежнему открытом злу так же, как и добру, убедительнее скажет художник. Мы же отметим, что даже в развитых странах далеко не изжиты ныне социальные противоречия и конфликты. И, конечно, эти страны, представляющие собой так называемый золотой миллиард, своеобразный анклав свободы, зажиточности и стабильности, все больше сталкиваются с нескрываемой враждебностью остального мира, по преимуществу отсталого, бедного и несвободного. С одной стороны, немало своекорыстия, равнодушия и высокомерия, с другой - пассивности, иждивенчества и зависти. Много алчности и эгоизма; "бесчеловечия и бесстыдства много", как по другому, но схожему поводу выразился Вл. Соловьев . Мир по-прежнему предстает перед нами в "слезах человеческих, которыми пропитана вся земля от коры до центра". Герой Достоевского, которому принадлежат эти слова, потому и возвращал свой билет на вход в счастливое грядущее, что никакие достижения не оправдывают злодейства и не искупают страданий.
Идея прогресса, таким образом, явно не подходит, для того чтобы оценить нравственную составляющую исторической жизни человечества. Более того, имея в виду нравственность, можно, похоже, говорить о явном движении сегодняшнего мира вспять, к варварству3. На Западе секуляризация привела к тому, что христианская религия перестала быть абсолютным авторитетом в вопросах нравственности. Но на ее месте не появилось другого столь же влиятельного авторитета. Господствующий там ныне мировоззренческий плюрализм, безусловно необходимый во многих сферах жизни - политической, культурной, научной и т.д., в данном случае означает по существу нравственный релятивизм. Но нравственность или есть, или ее нет4.
Поскольку восхождение социума от варварства к цивилизации вплоть до настоящего времени сомнений не вызывает, отсюда вопрос: в чем же прогресс, если нравственно человек в целом по-прежнему столь далек от совершенства?
2 Современный наблюдатель рисует такую картину: «Сейчас в одной шестой части земного населения господствуют технократическая эффективность, международное право и либерализм. У большинства остальных - агрессивное неприятие этих норм и одновременно яростная страсть к вещам и удобствам века. При этом миллиардные массы третьмирских обывателей страдают от нехватки самого необходимого. Перенаселенность в сочетании с примитивными - поистине хищническими... методами хозяйствования приводит к парадоксальным результатам. По современным стандартам, даже в весьма умеренном их варианте, тяжкий, но непродуктивный труд "паразитов с мозолистыми руками" оказывается фактически бесплодным. Бедные третье-мирцы особенно возмущаются безудержным потреблением, которого сами лишены» (Глобачев М. Заложники свободы // Дружба народов. 2000. № 8. С. 138).
3 Папа Иоанн Павел II порицал Запад, в частности, за широкое распространение течений, которые "метят в самые основы человеческой морали, направленные на семью, и популяризуют моральную вседозволенность". Нынешний Папа, Бенедикт XVI, говорит о том же: "Культура, которая распространилась в Европе, абсолютно и радикально противоречит не только христианству, но и религиозным и моральным традициям всего человечества".
4 Не случайно нравственность - точно так же, как совесть, которая, собственно, и есть концентрированное ее выражение, - относится к так называемым "врожденным представлениям". Ее нельзя вывести из какого-либо другого представления или понятия, разложить на составляющие. М. Мамардашвили часто приводил пример: если в качестве объяснения мы говорим "по совести", то этим все сказано, больше доводов не нужно. Нередко выдвигают идею об относительности ценностных систем и аргументируют ее цивилизационно-религиозными различиями. Но ссылка на них тут не работает: как справедливо подметил Г. Померанц, на глубине - а нравственность и есть самая глубина - религии намного ближе друг к другу, чем на поверхности.
К его решению есть разные подходы. В основе одного из них - идея о неправомерности применения к истории понятия "прогресс". В самом деле, индивид смертен, конечен, и поэтому все живущие и их потомки должны каждый раз заново, самостоятельно совершать усилие, лежащее в основе любого нравственного изменения. Иначе зло не исчезнет. Оно действительно не исчезает, и о каком же прогрессе тогда идет речь? Этому подходу противостоит другой, утверждающий, что новое - более высокое - качество социума, в том числе и нравственное, обеспечиваемое накоплением культуры, как раз и составляет суть прогресса.
Проблема прогресса представляет собой одну из сторон более общей проблемы -смысла и цели истории, которая во всем своем объеме здесь, конечно, не рассматривается. Очевидно поэтому, что, предваряя какие бы то ни было рассуждения на тему прогресса, нужно обозначить свою исходную позицию. Она основана на известной идее русской религиозно-философской традиции: история являет собой Богочелове-ческий процесс, подразумевающий возможность бесконечного нравственного (вплоть до "обожения" в понятиях православного исихазма) самосовершенствования индивида и вследствие этого "очеловечения", или одухотворения, природного мира. Само понятие "человек" берется, таким образом, в динамике. Статически им оперировать невозможно: человек мыслим лишь как субъект постоянного процесса самоизменения. Человеком поэтому, строго говоря, можно только становиться. Поколение за поколением включаются в этот процесс, в итоге и складывающийся в историю. В философском смысле речь идет о становлении универсального Человечества.
Нельзя не заметить, что отдельные моменты здесь не совсем ясны. Прежде всего: индивид конечен, но род человеческий воспроизводится из поколения в поколение. В чем же состоит, каким образом может быть "измерен" вклад в процесс "очеловечения" мира отдельного индивида, в конце концов неизбежно уходящего из него?
Далее. Люди изначально, от рождения неравны и по способностям, и по здоровью -физическому и психическому. Потом добавляется неравенство приобретенное - по воспитанию, образованию и т.д. Поэтому не будем упускать из внимания, что нельзя ожидать от всех равной способности к самоизменению. (Было бы главное - воля к этому...) Как осмыслить идею прогресса, учитывая заложенную неравномерность нравственного развития?
И, отсюда, наконец: каковы могут быть обоснованные ожидания на роль в обществе "сильно развитых личностей", как называл их Достоевский?
Другими словами, уточнить наши представления о прогрессе истории нельзя без учета неравноценности и неравномерности изменений индивидов. И тут, в свою очередь, не
обойтись без обращения - в который уже раз - к понятиям "культура" и "цивилизация".
* * *
Оперировать этими понятиями всегда непросто, так как они не имеют в гуманитарном знании общепринятого значения. Исторически же сложилось так, что в разных своих значениях они нередко используются параллельно. Мне кажется предпочтительным то понимание культуры, которое прежде всего акцентирует ее противопоставление природе. Культурно созданное, сотворенное человеком, т.е. искусственное (отсюда "культивирование" как преднамеренное изменение чего-то, данного природой), с одной стороны, и природное, естественное - с другой. Это широкое толкование, оно позволяет говорить и о духовной культуре, и о материальной. К
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.