ИЗВЕСТИЯ РАН. СЕРИЯ ЛИТЕРАТУРЫ И ЯЗЫКА, 2009, том 68, № 5, с. 36-46
ТОПОСЫ "ХВАЛЫ" В КАРОЛИНГСКОЙ ЭКЛОГЕ: ОТ ИМПЕРАТОРА К СВЯТОМУ
© 2009 г. М. Р. Ненарокова
Статья посвящена существованию и развитию античного жанра эклоги в эпоху Каролингского возрождения. Одной из черт эклоги был набор топосов. В конце VIII-IX в. на первое место вышел то-пос "хвалы герою". Личность героя эклоги изменялась на протяжении рассматриваемого периода: император (780-820-е гг.) - епископ, настоятель монастыря (830-840-е гг.) - святой (конец IX в.).
The essay explores the bucolic genre, one of the popular genres of the Roman literature, and its existence and development in the Carolingian Renaissance. A set of topoi was one of the characteristic features of the eclogue. In the period of 780-900 the topos of "the praise of the hero" came to the foreground. The type of the main agent underwent a change in the course of the period in question: the emperor (780s-820s) - a bishop or an abbot (830-840s) - a saint (the end of the 9th c.).
Эпоха Каролингов, в особенности правление Карла Великого, воспринималась современниками как возрождение Римской империи: "...Снова превращаются наши времена в образ жизни древности: / Золотой Рим вновь возрождается для мира" [1, р. 15]1. Под "золотым Римом" подразумевался определенный период истории - Римская империя эпохи Октавиана Августа (63 г. до н.э.-14 г. н.э.), ее политика, культура, весь строй жизни. Карл, как и Октавиан, окружил себя учеными людьми, поэтами, которые, имея перед собой античные образцы, создавали новую, средневековую литературу. Кружок придворных, объединенных любовью к поэзии и философии, был назван Академией, по примеру Платоновской Академии в древних Афинах, однако литература, которую читали члены Карловой Академии, была по преимуществу латинской, римской.
Академия была дворцовой школой, устроенной по образцу школ античности, где основой образования были "семь благородных искусств": грамматика, риторика, диалектика ("тривиум") и арифметика, геометрия, астрономия, музыка ("квадривиум"). В начале 80-х гг. VIII в., когда завершились италийские походы Карла, к его двору прибыло несколько образованных клириков из вновь завоеванных земель. Один из них, Петр Пизанец, возглавлявший Академию в 775-780 гг., был носителем античной риторской традиции. Он учил короля и его приближенных правильно писать по-латыни, сочинять изящные стихи и читать античных авторов. Одним из самых читаемых авторов и в эпоху Каролингов, и вообще в
1 Все наблюдения сделаны на основании латинских текстов.
Цитаты даны в переводе автора статьи.
Средние века, был Вергилий, ведущий поэт эпохи Августа, крупнейший римский поэт-эпик.
Довольно рано, уже в V веке, на тексты Вергилия стали смотреть "с благоговением, которое подобало вместилищу тайн веры" [2, р. 105]. Трактаты Каролингского времени пестрят цитатами из произведений этого поэта, которые вводятся фразами: "Также это [речение] Вергилия" [3, v. 101, col. 969], "как [говорит] Вергилий" [3, v. 101, col. 691], "Потому и Вергилий [говорит]" [3, v. 101, col. 1116], "о чем Вергилий [говорит]" [3, v. 101, col. 1116], "согласно этому Вергилиеву [речению]" [3, v. 110, col. 938, 804, 862, 1011, 722], "как и это Вергилиево [речение]" [3, v. 111, col. 445] и просто "Потому поэт [говорит] об этом" [3, v. 104, col. 733], причем и без упоминания имени читатель понимает, кто имеется в виду. На мнение поэта, выраженное в стихотворных строках, ссылаются для подтверждения самых разных, в том числе и богословских, идей.
Так, например, цитата из Пятой эклоги Вергилия обнаруживается в трактате Карла Великого "Об иконах". Рассуждая о том, что люди, впавшие в ересь, погрешают всё больше и больше, если не ищут истину, автор текста метафорически изображает глубины их духовного падения при помощи хорошо известных всем строк, которые должны вызвать в памяти читателя картины всеобщего запустения, вызванного смертью Дафниса: "Вместо нежной фиалки, вместо сияющего нарцисса, / Поднимается чертополох и колючий кустарник с острыми шипами" [4, р. 12]. Метафора развивается далее. Более раннее поколение заблуждающихся увидело, как "на церковных полях" "вместо пшеницы вырастали плевелы", а их потомки еще
больше запутались в своих заблуждениях: перед их глазами, "когда еще не вырваны и [растущие] вместо пшеницы плевелы, [там] поднялся колючий кустарник" [3, v. 98, col. 1232]. Вероятно, для современников Карла смерть Дафниса могла аллегорически пониматься как духовная смерть, а приведенные строки Вергилия совпадали по образности с евангельской притчей о пшенице и плевелах (Мф. 13: 25-40) и давали возможность развить ее.
Иногда отдельные стихи из Вергилиевых эклог употреблялись в письмах в качестве своеобразных клише, которые должны были заменять собой более развитые высказывания. Некий Симфозий Амаларий отвечает своему духовному сыну Гун-траду на его письмо о неправильном, по мнению того, поведении некого пресвитера после принятия Св. Причастия. Духовный наставник оказывается в сложном положении: если он открыто признает правоту более молодого клирика, он может ввергнуть Гунтрада в грех гордыни; с другой стороны, не заметить небрежности нерадивого пресвитера означает самому впасть в грех. На помощь автору письма приходит Вергилий. Симфозий Амаларий говорит по поводу сомнений своего ученика, что он разрешит их при личной встрече и что в настоящее время Гунтраду "должно опасаться лишь одного, чтобы не принять [Св. Причастие] сердцем Иуды" [3, v. 105, col. 1338], но высказывает удивление, почему, видя явные нарушения, Гунтрад «не произнес отцу это Вергилиево [речение]: "О мальчики, бегите сюда, холодная змея скрывается в траве"» [3, v. 105, col. 1338; 4, p. 8]. При том, что змея аллегорически понималась как диавол, такое предупреждение, оставаясь уважительным, могло быть весьма действенным.
Пасхазий Ратберт (786-865), известный церковный писатель и богослов середины IX в., посылая свой трактат "О Теле и Крови Господней" королю Карлу Лысому (823-877), внуку Карла Великого, в посвятительном послании просит того не ожидать, что "он сочинит повествование из Вергилиевых солений" [3, v. 120, col. 1261], однако заканчивает послание строкой из Третьей эклоги: «Если Ваше Достоинство любезно примет то, что я преданно предлагаю, и все таковое мое [писание] будет приятно, произнесу в конце это Мароново [речение]: "Десять золотых яблок я послал, завтра другие пошлю"» [3, v. 120, col. 1262; 4, p. 8]. Вспомнив контекст, из которого извлечен этот стих, адресат мог понять, что автор посвящает ему трактат, движимый горячей любовью к нему; с другой стороны, начало этого двустишия Меналка у Вергилия - "Что я смог... [послал]" [4, p. 8] - указывает на смирение Пасхазия. Воз-
можно, упомянутая строка из Третьей эклоги нередко использовалась как клише, которое должно было передавать одновременно горячие чувства и смирение пишущего. Также она встречается у Винфрида-Бонифация (ок. 675-754), одного из ранних авторов периода, известного как Каролингское возрождение, в посвятительном послании к циклу латинских загадок [5, p. 3], причем у него яблоки аллегорически понимаются как плоды Древа познания, выросшего в Раю. Пользуясь этой цитатой из Вергилия, авторы, таким образом, еще и подчеркивали правильность своих сочинений с точки зрения богословия.
В "Толковании на Евангелие от Матфея" Христиан из Ставло (2-ая пол. IX в.), комментируя стих "Дочь Иродиады плясала перед собранием" (Мф. 14:6), прибавляет: "Читаем, что в Сенате Сивилла представила в танце и пении десять эклог Вергилия" [3, v. 106, col. 1379].
Сама личность Вергилия и его отношения с императором Августом также стали образцом для подражания. Так, Алкуин, убеждая Карла в том, что ему в его немолодые уже годы не стоит участвовать в военных действиях, осмеливается перечить императору, пользуясь цитатой из той же Третьей эклоги: «.Что может немощь Флакка среди сражения?.. имеете предписания Господа Бога [о том], чтобы робкий оставался дома и не заставлял бояться других. И Вергилий писал Августу: ". Ты преследуешь вепрей, я же сохраняю сети"» [3, v. 100, col. 182; 4, p. 8]. Здесь прослеживается не только очевидные аллюзии из римской истории и литературы и одновременно из ветхозаветной Книги Судей (Суд. 7:3), но и скрытая аллюзия на I Книгу Царств (1 Царств., гл. 30). В 30-й главе рассказывается, что во время войны с амаликитянами Давид, тогда еще военачальник царя Саула, не брал в бой ослабевших и усталых воинов (1 Царств. 30:9).
Вергилиевы эклоги были столь распространенным чтением в Средневековье, в частности, в эпоху Каролингов, что исследователи называют IX век "первым великим веком средневековой буколики" [6, p. 8]. Греческие названия этого жанра - буколика (от грк. "пастушеская песнь"), или эклога (от грк. "выбор"), - подразумевают, что главными героями буколик являются пастухи и что собрание таких стихотворений имеет случайный, фрагментарный характер [7, с. 59; 8, с. 230]. "Буколики" Вергилия были известны всем образованным людям, ибо они были частью средневековой школьной программы, а также произведения его продолжателей Кальпурния Сикула и Немезиана. Кроме эклог упомянутых авторов в
эпоху Каролингов были известны так называемые Айнзидельнские эклоги, имя автора которых не сохранилось. Сами они получили свое название по монастырю, где были обнаружены.
Все эти произведения, созданные в русле буколического жанра, воспринимались как примеры композиции, как сокровищница образов, тем, "общих мест", которые могли использоваться поэтами последующих поколений. Особенностью средневекового усвоения этого жанра было его восприятие через призму комментария, который был составлен Сервием, латинским грамматиком, жившим в Риме около 400 г. Сервиевы "Комментарии на Буколики Вергилия" служили основой для изучения творчества Вергилия в эпоху Средних веков и Возрождения и не потеряли своего значения до сих пор. В комментарии внимание обращено на те черты, которые принимались средневековыми поэтами как необходимые и типичные признаки эклоги.
Сервий подчеркивает некоторы
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.