ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ
2010 • № 2
МОДЕРНИЗАЦИЯ И КУЛЬТУРА
Год экономического кризиса явственно продемонстрировал крайнюю неэффективность утвердившейся в последнее десятилетие общественной конструкции. Все чаще стали говорить о модернизации, способной привести к постиндустриальному обществу. При этом, как правило, внимание концентрируется на необходимости реформ в экономической, политической, социальной и правовой сферах, но практически не затрагивается проблема социокультурных механизмов модернизации. Редко в этом контексте говорится о социокультурной базе общества в самом широком смысле слова, о том человеке, который способен стать субъектом модернизации, и о проблемах в сферах литературы и искусства, воздействие которых на общекультурную среду может как содействовать успеху модернизационных процессов, так и тормозить их и даже блокировать. При этом как самостоятельные возникают темы и постсоциалистического реформирования институтов поддержки творцов, и соотношения модернизационного вектора развития общества и стереотипов коммерческого массового искусства, и многие другие. Часть данных проблем затрагивается в публикациях предложенной рубрики, предполагающей серьезный разговор на эту тему.
Н.М. ПЛИСКЕВИЧ
Тупики инструментальной модернизации
В последнее время в общественно-политической риторике все чаще господствующее место занимает волшебное слово - "модернизация". Нет сомнения, что от того, удастся ли нам провести подлинную модернизацию, зависит будущее России: займет ли она достойное место в ряду развитых государств мира или превратится в "сырьевой придаток" (в пропагандистском варианте - "энергетическую сверхдержаву"), причем уже даже не Запада, но Востока, прежде всего Китая. Однако то, как трактуется "модернизация" в большинстве выступлений и текстов первых лиц государства и идеологов, их обслуживающих, внушает серьезное опасение: как и прежде, насущные потребности страны осмысливаются исключительно с инструментальных позиций. А такой подход и ранее на нашей памяти (например, с такими лозунгами, как "ускорение", "перестройка" и т.п.) обычно кончался ничем.
Идеей о жизненной необходимости для России модернизационного рывка пронизана статья Президента РФ Д. Медведева "Россия, вперед!". Он (как, впрочем, и его предшественники) провозглашает: «В течение ближайших десятилетий Россия должна стать страной, благополучие которой обеспечивается не столько сырьевыми, сколько интеллектуальными ресурсами: "умной" экономикой, создающей уникальные знания, экспортом новейших технологий и продуктов инновационной деятельности». Для решения этой задачи, по мнению Президента, нужны "пять стратегий лидерства в области высоких технологий", к которым добавляется тезис о важности развития традиционных отраслей, таких, например, как сельское хозяйство. Речь в статье идет и
П лиске вич Наталья Михайловна - заместитель главного редактора журнала "Общественные науки и современность", старший научный сотрудник Института экономики РАН.
о совершенствовании государственных институтов, и о развитии политической системы и демократии, и о важности гуманистических ценностей [Медведев, 2009, с. 2-3]. Но основной акцент делается на инструментальных и институциональных аспектах модернизации. В Послании Президента Федеральному Собранию 2009 г. эти инструментальные мотивы лишь усилились.
В таком (инструментальном и институциональном) ключе о модернизации у нас говорится давно. При этом за скобками остается важный вопрос: а кто, собственно, будет осуществлять этот модернизационный проект? На это в своем кратком отзыве на статью Медведева с другого полюса нашей общественно-политической жизни попытался ответить М. Ходорковский: "...для осуществления модернизации необходим целый социальный слой - полноценный модернизационный класс. Суммируя и обобщая исторический опыт различных модернизаций, можно утверждать, что численность модернизационного класса должна составлять не менее 3% трудоспособного населения. То есть в нашем случае - не менее 2 млн человек" [Ходорковский, 2009, с. 4].
По Ходорковскому, основу модернизационного класса могут составить: профессиональные инноваторы, ученые и инженеры 1960-1970-х гг. рождения, часть ученых и инженеров, покинувших страну в 1990-2000-х гг., а также молодые специалисты, стоящие сегодня перед выбором - уехать или остаться в России, и широкие слои гуманитарной интеллигенции. Думается, однако, наличие этого тонкого слоя модернизаторов - условие необходимое, но явно недостаточное. По сути, в любом обществе есть до 6% людей, нацеленных на принципиальные изменения и готовых их реализовывать в самых разных областях. Но от того, в какой среде они действуют (не только государственной, но и общественной), зависят удачи или провалы задуманных начинаний.
Сам Ходорковский, отмечая, что "модернизаторами России могут быть люди только созидательного, а не паразитически-распределительного типа мышления", констатирует: "К сожалению, в последние годы элита и властная машина способствовали в основном возвышению последних и удалению первых" [Ходорковский, 2009]. Однако он так и не поставил вопрос: смогут ли даже при наличии политической воли руководства эти "модернизаторы", составляющие 3% трудоспособного населения, реализовать свои проекты в среде, в массе своей минимум - равнодушной, а максимум - просто враждебной по отношению ко всем модернизационным проектам?
Разумеется, качественное изменение ситуации во многом зависит от того, какую политику проводит государство, как оно само формулирует для себя модернизаци-онные цели, какие создает условия для их реализации. От этого во многом зависит и отношение населения к его намерениям. Пока же реальные действия нашего государства не только не вдохновляют население страны на модернизационные прорывы, но напротив, расхолаживают даже тех, кто ранее были сторонниками инноваций.
Так, согласно исследованиям, проведенным под руководством Н. Тихоновой, в последние годы отмечается ослабление отслеживаемых показателей модернизированно-сти степени сознания и поведения разных слоев городского экономически активного населения. Опросы 2006 и 2008 гг. фиксируют, что число "модернистов" сократилось за эти два года даже среди тех, кого в данном исследовании выделили как "ядро среднего класса", то есть как раз той части населения, которая с наибольшей вероятностью могла бы сформировать "основу модернизационного класса" по Ходорковскому. Если в 2006 г. в "ядре среднего класса" были зафиксированы 44%, составлявших "ядро модернистов", и 41% - их периферию, то в 2008 г. эти цифры равнялись, соответственно, 39 и 36% ("ядро" и периферия "традиционалистов" за эти годы выросли с 1 и 14% до 6 и 19%, соответственно). Подобные процессы зафиксированы, причем в больших масштабах, и среди других слоев городского экономически активного населения: здесь "ядро" и периферия "модернистов" составляли 12 и 37% в 2006 г., а в 2008 г. - 9 и 21%. Аналогично, возросло и число "традиционалистов" с 10 и 41%, составлявших их "ядро" и периферию в 2006 г., до 37 и 33% в 2008 г. [Тихонова, Мареева, 2009, с. 265].
Такой разворот общества к традиционалистским ценностям в ущерб модерниза-торским, захватывающий, пусть и в существенно меньшей степени, наиболее передовые его слои, в какой-то мере связан с отмеченными как раз в этот период "успехами" в строительстве "вертикали власти". Правда, то, с какой силой затем ударил по нашей стране экономический кризис, со всей очевидностью продемонстрировало ошибочность выбранной стратегии: падение российского производства оказалось самым глубоким, в сравнении с показателями других стран - просто катастрофическим. Не говоря уже о том, что за все "благополучные" 2000-е гг. в структуре отечественной экономики, при всех разговорах о необходимости инноваций и развития высокотехнологичных производств, с каждым годом все более усиливалась сырьевая ориентация.
Причины сложившейся ситуации, думается, следует искать в сознательно выбранном руководством страны курсе на инструментальную модернизацию в отрыве от модернизации социокультурной. Более того - с опорой на все еще господствующий в отечественной культуре традиционализм. По сути, за образец взяты прежние крупные модернизационные проекты, реализованные в России и в XVIII в. Петром I и в XX в. И. Сталиным. Не случайно последний стал трактоваться как "эффективный менеджер".
Однако идеологи такого рода модернизации не учитывают, что все эти проекты после короткого и действительно впечатляющего рывка в деле заимствования современных технологий рано или поздно подводили общество к глубокому внутреннему кризису, обусловленному углубляющимся расхождением инструментальных и социокультурных результатов преобразований. Не углубляясь в историю, можно вспомнить лишь о сталинской модернизации, породившей противоречия, которые и стали в конце концов причиной крушения советской системы. А. Вишневский, исследовавший процессы модернизации в СССР, пришел к выводу: "Какую бы составную часть осуществленных перемен мы ни взяли, в каждом случае, после короткого периода успехов модернизационные инструментальные цели вступали в непреодолимое противоречие с консервативными социальными средствами, дальнейшие прогрессивные изменения оказывались блокированными, модернизация оставалась незавершенной, заходила в тупик. В конечном счете, это привело к кризису системы и потребовало ее реформирования" [Вишневский, 1998, с. 418] (см. об этом также [Плискевич, 1999]).
Нельзя не признать: в том, что касается модернизации на этапе индустриализации страны, инструментальные методы на какой-то период вполне могут дать положительный результат (как это было и в СССР в 1930-1950-х гг., как наблюдается и в современном Китае). Более того, присущие ей мобилизационные методы, опирающиеся на такие стереотипы традиционалистской культуры, как, например, государственный патернализм, обостренная самоидентификация людей в ситуации искусственного обострения дилеммы "свой-чужой" и т.п., могут показаться политически более предпочтительными по сравнению с туманными критериями л
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.