ТУРЦИЯ - МОНАРХИИ ПЕРСИДСКОГО ЗАЛИВА:
ПОЛИТИЧЕСКИЕ РАЗНОГЛАСИЯ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ИНТЕРЕСЫ
А.В. ГЛАЗОВА
Кандидат филологических наук Российский институт стратегических исследований
Ключевые слова: Турция, страны ССАГПЗ, «арабская весна», монархии Персидского залива, «Братья-мусульмане», сирийский кризис
На протяжении последних десятилетий Турция и аравийские монархии, объединенные в Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ), не проявляли заинтересованности в развитии политических и экономических связей. Это было обусловлено целым рядом причин, среди которых наиболее значимыми являлись внешнеполитическая ориентация руководства Турции на западные страны, различия политических систем светской Турции и традиционных монархий Аравийского полуострова, а также негативное влияние исторического опыта османского наследия.
В годы «холодной войны» Турция, будучи членом НАТО и юго-восточным буфером североатлантического альянса, проводила политику, направленную на сотрудничество с западными странами, и арабский Ближний Восток не входил в зону ее внешнеполитических приоритетов.
Первый официальный визит саудовского короля Фейсала аль-Сауда в Турцию состоялся в 1966 г. Однако и после этого на протяжении многих лет Турция сохраняла дистанцию и не пыталась развивать отношения со странами региона. Лишь в 1984 г. турецкий президент К.Эврен и саудовский наследный принц Аб-далла аль-Сауд обменялись взаимными визитами.
Некоторый импульс к развитию двусторонних отношений страны получили во время войны в Персидском заливе 1991 г. Это было связано с тем, что региональная политика обеих сторон проводилась в соответствии с линией НАТО и США, что увеличивало доверие между ними. Саудовская Аравия даже выделила Турции $2 млрд с целью компенсировать экономические потери Анкары из-за антисаддамовской позиции1.
Проявлением улучшения двусторонних отношений стал визит турецкого премьер-министра С.Демиреля в королевство в
1993 г. Затем некоторое потепление наметилось во времена недолгого правления происламско-го правительства Н.Эрбакана в 1996 г., однако произошедший годом позже военный переворот вернул двусторонние отношения в традиционное русло недоверия и отторжения2.
Приход к власти в 2002 г. Партии справедливости и развития (ПСР) стал началом новой многовекторной внешнеполитической стратегии Турции, известной как концепция «стратегической глубины»3. Наибольший приоритет в ней отдается развитию сотрудничества со странами, которые когда-то входили в состав Османской империи, с упором на использование «мягкой силы» и выстраивание образа Турции как модели для подражания.
Исходя из этой стратегии, монархии Персидского залива представляют особый интерес для Турции в силу высокого уровня их социально-экономического развития по сравнению с другими арабскими государствами и наличия на их территории крупных месторождений нефти и газа, позволяющих этим странам аккумулировать значительные финансовые средства.
Со своей стороны, страны ССАГПЗ воспринимают усиливающую региональное влияние Турцию с ее быстрорастущей экономикой как влиятельную держа-
ву, которая способна сбалансировать региональные угрозы, а также как важного экономического партнера, с которым выгодно развивать двустороннюю торговлю и инициировать совместные экономические проекты. Таким образом, как отмечают западные эксперты, несмотря на то, что «имперский багаж Турции продолжает бросать тень на турецко-арабские отношения, целесообразность их развития в настоящем, похоже, преодолела наследие прошлого»
4
ПОЛИТИЧЕСКОЕ И СТРАТЕГИЧЕСКОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО
Важной вехой в развитии двусторонних связей Турции с аравийскими монархиями стал сентябрь 2008 г., когда страны ССАГПЗ назвали Турцию стратегическим партнером5. С целью институциализации политического и экономического диалога в этом же году был создан Совет по стратегическому сотрудничеству на высшем уровне.
Стороны также подписали соглашение о проведении ежегодных совместных встреч на уровне министров иностранных дел, что позволило начать развивать диалог по вопросам ближневосточной политики. Первая такая встреча состоялась в Стамбуле в июле 2009 г. По ее итогам было принято решение о координации усилий и взаимной поддержке позиций по таким международным проблемам, как иранская ядерная программа, урегулирование ситуации в Ираке и израильско-палестинский конфликт6. Также было решено искать новые возможности и перспективы в развитии экономических связей и скорейшего создания зоны свободной торговли.
В рамках работы Совета по стратегическому сотрудничеству в 2010 г. был разработан и одобрен план действий по активизации связей в таких областях, как бизнес, инвестиционная деятельность, сельское хозяйство, транспорт и коммуникации, энергетика.
ВЛИЯНИЕ «АРАБСКОЙ ВЕСНЫ» НА ОТНОШЕНИЯ МЕЖДУ РЕГИОНАЛЬНЫМИ СОЮЗНИКАМИ
«Арабская весна» привела к еще большей интенсификации политических и экономических связей Турции с её региональными союзниками на Аравийском полуострове. Достаточно сказать, что в 2010-2013 гг. премьер-министр Турции Р.Эрдоган совершил 13 визитов в страны ССАГПЗ, из них 8 - в Саудовскую Аравию и Катар.
Вообще же, «арабская весна» ознаменовала собой новый этап региональной политики, особенностью которого стала активная вовлеченность в процессы политического переустройства Большого Ближнего Востока, с одной стороны, стран ССАГПЗ, а с другой - неарабских стран региона и в первую очередь - Турции.
Анкара после некоторых колебаний поддержала оппозиционные движения в странах, охваченных революционными потрясениями, и тем самым отмежевалась от своих недавних союзников в лице правящих элит этих стран, с которыми она укрепляла отношения на протяжении последних лет. Это решение было продиктовано, в первую очередь, желанием Турции распространить турецкую политическую модель «мягкого» ислама и демократии на страны, охваченные «арабской весной», и посредством этого усилить свои позиции в регионе. Ставка при этом делалась на представителей движения «Братьев-мусульман», с которыми турецкие лидеры поддерживали тесные связи задолго до «арабской весны».
Турецкие власти способствовали формированию на территории страны организаций оппозиционных сил Туниса, Ливии и Сирии, а в марте 2011 г. парламент Турции одобрил участие армии страны в военной операции в Ливии. И хотя турецкие военные
не участвовали в боевых действиях против ливийских правительственных сил, турецкие военные корабли обеспечивали морскую блокаду Ливии.
В начале 2012 г. монархии Персидского залива в лице Саудовской Аравии, Катара и Объединенных Арабских Эмиратов (ОАЭ) активно поддержали сирийскую оппозицию и объединили свои усилия с Турцией для свержения режима Б.Асада. Саудовская Аравия первой признала Сирийский национальный совет в качестве законного представителя сирийского народа и начала через Турцию снабжать сирийских повстанцев оружием и финансами. Официальный Катар в феврале 2012 г. призвал международное сообщество вооружать сирийскую оппозицию, чтобы помочь ей свергнуть Б.Асада, а турецкий парламент в октябре 2012 г. предоставил правительству мандат на проведение трансграничных военных операций в отношении Сирии.
Однако некоторые турецкие эксперты уже тогда предсказывали, что, если события в Сирии будут развиваться не по запланированному сценарию, это может вбить клин между Турцией и «заливными» монархиями7.
Разногласия между союзниками по антиасадовской коалиции обозначились после прихода к власти в Египте при активной политической и финансовой поддержке Турции и Катара представителей движения «Братьев-мусульман». Распространение их влияния в регионе было воспринято в Эр-Рияде как угроза существующему династическому режиму.
Развитие полномасштабного военного конфликта в Сирии еще более усилило противоречия между саудовцами и «Братьями-мусульманами» и в итоге привело к формированию двух «блоков коалиций»: Катар - Турция, с одной стороны, и Саудовская Аравия-Иордания-ОАЭ, с другой. Особенно острые разногласия проявились между Турцией и Саудовской Аравией. И хотя официальные лица обоих государств в заявлениях для прессы продолжают утверждать, что их видение региональных проблем полностью совпадает, т.к. направлено на создание мира и процветания в
соседних государствах8, в действительности позиции сторон по региональным вопросам все чаще расходятся.
Поворотным пунктом в обострении отношений двух стран стало свержение поддерживаемого Турцией и Катаром исламистского президента М.Мурси в Египте. Анкара уверена, что военный переворот в Египте был проведен при активной финансовой поддержке Саудовской Аравии и ОАЭ «с целью усиления контроля над Египтом и создания в этой стране марионеточной админист-рации»9.
Произошедший в сентябре 2013 г. разворот в политике президента США Б.Обамы в сторону поиска политических решений как в отношении кризиса в Сирии, так и в отношениях с Ираном, еще более усугубил ситуацию и привел к изменениям во внешнеполитических приоритетах Турции и некоторых аравийских монархий.
В Турции постепенно растет понимание необходимости перезагрузки зашедшей в тупик политики в отношении Сирии. Часть турецкого руководства осознает, что Анкара не получит никаких выгод даже от поражения Б.Аса-да, т.к. в этом случае к власти в Сирии могут прийти не «Братья-мусульмане», поддерживаемые нынешним правительством, а радикальные исламисты. В связи с этим некоторые турецкие лидеры заговорили о необходимости изменения турецкой стратегии на ближневосточном направлении. А.Гюль, до августа 2014 г. занимавший пост президента страны, в своих выступлениях неоднократно заявлял о необходимости пересмотреть турецкую дипломатию и политику безопасности в отношении Сирии и приложить усилия к поиску «взаимовыгодной» стратегической линии на Ближнем Востоке. По его мнению, США должны разделить ответственность за судьбу Ближнего Востока с другими ведущими державами - Россией и Ираном10.
Официальная Анкара также опасается, что контролируемые саудовскими спецслужбами радикальные исламисты могут активизировать свою деятельность и на территории Турции, что несет
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.