Устюжские летописи о походе новгородцев в 1398 году
© Н.В. ТРОФИМОВА, доктор филологических наук
В статье отражено своеобразие переработок устюжскими летописцами ХУ1-ХУ111 веков новгородского текста о походе 1398 года против московского князя с целью освобождения новгородских земель.
Ключевые слова: Новгородская I летопись, Устюжские летописи, воинская повесть, устная легенда, прямая речь, стилистические приемы.
Поход новгородцев в 1398 году против московского князя Василия Дмитриевича с целью отвоевать захваченные им земли зафиксирован всеми летописными сводами, но облик повестей об этом событии различен.
Самая ранняя подробная повесть о событиях похода сохранилась в Новгородской I летописи младшего извода. Основным средством развития действия в первой части, рассказывающей о сборах в поход, стали речи персонажей, которые мотивируют причины похода и передают ход событий. В первой реплике новгородцы объясняют архиепископу, что не могут стерпеть захвата новгородских земель великим князем и собираются вернуть их: «Хотем поискати святеи Софеи пригородов и волостии, своеи отчины и дедины» [1. С. 391]. Затем воинство во главе с боярами просит благословения, снова выражая намерение «поискати святеи Софеи пригородов и волостии» [Там же], и вернуть их или «свои головы положить». Третья реплика принадлежит городу: «...Новгород отпусти свою братью, рек им тако: поидите, святеи Софии пригородов и волостии поищите, а своеи отцыне» [Там же]. Синекдоха, использованная автором, подчеркивает мысль о том, что все жители города были единодушны в желании вернуть земли, захваченные великим князем.
Диалог приведен в рассказе о пути войска к Орлецу. «Владычень волостель Исаи» сообщает о приходе на Вель московских воевод, захвативших земли и взявших выкуп с жителей. Узнав об этом, новгородские воеводы решают стоять насмерть и произносят слова, которые напоминают обращения князей к воинам перед битвой, появлявшиеся ранее в летописных текстах: «Лучши, братие, нам изомрети за святую Софею, нежели в обиде быть от своего князя великаго» [Там же]. Эта реплика не только подготавливает дальнейший ход событий, но и выражает чувства и намерения героев.
В приведенных речах использованы воинские фразеологизмы и обороты, зафиксированные «Словом о полку Игореве»: об Игоре и его союзниках говорится, что они отправились «поискати града Тьмутороканя» [2. С. 7], сам князь обращается к воинам: «...хощу главу свою прило-жити» [Там же. С. 4], «луцеж бы потяту быти, неже полонену быти» [Там же. С. 3]. Находит аналогию в «Слове» и образ говорящего города после поражения Игоря: «А въстона бо, братие, Киев тугою, а Чернигов напастьми» [Там же. С. 6] в связи с его возвращением на Русь «страны ради, гради весели» [Там же. С. 11]. Концентрация в повести сходных со «Словом» оборотов может свидетельствовать о знакомстве книжника, писавшего ее, с текстом поэтического памятника, что представляется возможным, поскольку следы его обнаруживаются и в других новгородских летописных текстах XV века. Использование элементов поэтической традиции в летописной повести придает ей эмоциональность и способствует характеристике новгородского воинства.
В описании похода летописец перечисляет захваченные новгородцами земли, в том числе упоминает: «и Устьюг город повоевав и пожго-ша, и стояша на Устьюге 4 недели». В рассказе использованы традиционные стилистические формулы: взяша на щит [1. С. 392], бещисла [Там же - трижды], которые характеризуют успех военных действий. Привлекает внимание стремление книжника подчеркнуть удачу новгородцев значительным выкупом, который они получили с Орлеца: «а у гостии князя великаго взяша с голов окупа 300 рублев, а у двинян... взяша 2000 рублев, а 3000 конев: бяше всех новгородцов 3000 или мене» [Там же. С. 393]. В этом фрагменте ярко проявляется новгородская традиция: такие детали приводились в более раннюю эпоху только летописцами этого княжества.
Рассказчик не преминул воспользоваться и еще одной возможностью подчеркнуть успех новгородцев: назвав полученный выкуп, он тут же напомнил, что взятие городка Орлеца не повлекло за собой значительных потерь со стороны осаждавших - «Оле Божие милосердие, селко прошед Рускои земли и у сель толъста городка не бысть пакости в лю-дех, токмо с городка одиного человека убиша дичького Левушку Федорова посаднича» [Там же. С. 393]. Прием акцентирования малых потерь
новгородцев при сражении с сильными врагами также часто встречался в летописях этого княжества. В этом фрагменте ярко сказалось и отношение автора к событиям: он радуется успехам новгородцев, считая, что им оказано Божье покровительство.
Таким образом, фактическая сторона повести богата деталями, а эмоциональность текста ощутима благодаря использованию литературной традиции в речах персонажей, применению воинских формул, отчетливому выражению позиции новгородского летописца.
Новые черты появляются в изложении событий устюжскими летописями. В общерусской Устюжской летописи начала XVI века акцент сделан на событиях, связанных со взятием новгородцами Устюга. Если в Новгородской летописи только упоминалось, что, взяв город, войско стояло четыре недели, то в Устюжской летописи уточнено, что новгородцы пришли на Устюг в соймах (небольших судах с одним парусом), взяли и пожгли окрестности, «а города Гледена не могоша взяти, и стояли под городом три недели» [3. С. 38]. Кроме, того, сообщается, что новгородцы просили у устюжан копейщины с города и с церкви (копей-щина - подать при сдаче города), но устюжане отказали, и тогда победители, разгневавшись, разграбили церковь Святой Богородицы, взяв из нее иконы и погрузив их в лодку.
Здесь в повесть вплетается сюжет местного происхождения, не зафиксированный другими сводами: лодка не отошла от берега. Тогда один старый «ляпун» (так называли плохого живописца или мастера вообще) вошел в лодку, связал чудотворную икону Одигитрии полотенцем и сказал: «Николи полоненик не связан в чюжую землю не идет» [Там же. С. 38]. Новгородцы зажгли соборную церковь и отправились к Орлецу. Дальше кратко говорится об осаде Орлеца и судьбе двинских воевод.
История плененной Одигитрии продолжается во время возвращения войска в Новгород. Гнев божий привел к несчастьям новгородцев: «и бысть на них на пути коркота, и поча их корчити руки и ноги, и хрепты ломити, и мало здоровых приидоша в Новгород, и тамо на них слепота бысть» [Там же. С. 38]. Заметим, что ничего подобного в других редакциях не обнаруживается, напротив, они сообщают, что новгородцы благополучно вернулись домой. Например, в Новгородской I: «прииха-ша.вси вои добры и здравы» [1. С. 393]. Ясно, что Устюжская летопись передает местную легенду.
У этой легенды чудесная концовка. Владыка Иоанн Новгородский упрекал воинов за сожжение и разграбление храма, которое вызвало гнев Господень на город, и они просили его молиться, чтобы Бог отвратил от них гнев. Тогда владыка приказал им дать обет, что они поставят соборную церковь в Устюге и отвезут чудотворные иконы и пленных назад. Новгородцы обещали выполнить обет, поставили захваченные иконы в соборе Святой Софии, отслужили молебны, «и бысть им ми-
лость от Бога» [3. С. 38]. Выполнение обета новгородцами описано уже в статье следующего 1399 года. Новгородский владыка послал в Устюг церковных мастеров и с ними купцов. Иоанн и новгородцы проводили иконы до Ладоги, а многие купцы до Устюга. «И поставиша церковь древяну, велику, единаго лета, соборную Успения пресвятыя Богородицы» [Там же]. В рассказе о плененных иконах множество разговорных оборотов и слов, обозначающих предметы обихода, которые не встречались в воинских повестях. Разговорная стихия как господствующая свидетельствует об устном происхождении сюжета.
Легенда занимает примерно половину объема всей повести, и этим подчеркивается важность именно событий, связанных с Устюгом. Они отодвигают на второй план противоречия новгородцев и Василия Московского, что сказывается на сокращении сведений обо всех других этапах похода.
Эта повесть получает своеобразную переработку в местном Устюжском летописце начала XVII века. В первой половине текста изменения невелики и касаются главным образом лексики и некоторых уточнений. Основная редактура содержится в легендарной части повести, в ней просматриваются две главные тенденции. Одна - разъяснение хода событий с помощью введения ряда авторских реплик. Например, рассказав о том, как связали икону, летописец поясняет: «И егда та чудотворная икона связана бысть, невозбранно нача плыти насад» [Там же. С. 105]. Он уточняет, что послано наказание новгородцам было не только за святотатство в отношении иконы, но и «за немилосердие и без-человечие плененных единоверных братии своих» [Там же]. Временами автор обращает внимание на чувства персонажей. Узнав о прегрешении новгородцев, владыка Иоанн «зело опечалися» [Там же]. Рассказывая о возвращении икон в Устюг, летописец отмечает радость горожан: «вси от радости плакаху пред чюдотворныя образом, припадающе, молящеся, вопиюще.» [Там же. С. 106].
Вторая тенденция в переработке текста - стилистическая: дополнение речей персонажей, приобретающих пышный риторический характер, и украшение повествования об исполнении обета новгородцев за счет введения большого количества эпитетов, этикетных определений, перечислительных рядов.
В летописи XVI века речь владыки Иоанна с требованием к новгородцам дать обет поставить новую церковь в Устюге и вернуть иконы и пленных в основном была передана в косвенной форме. Как прямая речь выделена только последняя реплика: «Аще не обещаетесь, то всем нам погибнути» [Там же. С. 38].
Летописец следующего столетия распространяет эту речь, обращенную, по его словам, к военачальникам: «От вашего суровства и немилосердаго безчеловечества вскую вы приведосте гнев божий на
всех людей сих, воюющих на Устюг Великий и дом Богоматери жжег-ше, и безстрашно окаянний Ляпун дерзнул прикоснутися скверноубий-ственныма рукама за пресвятыя небесныя царицы, всех христиан милосердой заступницы, образ и, связав, ругающися рек, зовуще ея пленницею, а да пленившую и нас в
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.