Рыбачёнок умело погружает читателя в хитросплетения межгосударственных отношений интересующего её времени, виртуозно полемизируя со своими отечественными и иностранными оппонентами. Однако её общая оценка современной западной историографии (не представляющей, кстати, чего-то идейно целостного) всё же, пожалуй, излишне строга и категорична. По мнению автора, работам последнего времени не хватает концептуальной новизны, в них лишь повторяются «старые клише», а действия России, которую «необоснованно» упрекают «в безудержной экспансии по всем азимутам», по-прежнему оцениваются «негативно и необъективно» (с. 8). Между тем ныне зарубежные коллеги всё чаще видят в Российской империи не извечного «дестабилизатора» миропорядка и постоянную угрозу окружавшим её странам, а один из решающих и креативных факторов международных отношений. Говоря же о российских территориальных притязаниях, сама И.С. Рыбачёнок, анализируя взгляды русских государственных и военных деятелей, признаёт, что они, пусть и ссылаясь на необходимость противодействия экспансионизму Германии, Англии или Японии, мечтали о захвате черноморских проливов (исходя из сформулированного ещё кн. А.М. Горчаковым взгляда на Балканский полуостров как на «зону жизненных интересов России»), размышляли о русском военно-колониальном форпосте на северо-восточном побережье Африки (близ Баб-эль-Мандебского пролива), призывали к проведению наступательной политики на Среднем Востоке ради «прорыва» к Персидскому заливу и даже не исключали оккупацию Россией Персии и Афганистана, планировали аннексию Маньчжурии и, наконец, просчитывали геополитические последствия превращения Кореи в русский протекторат с устройством на полуострове военно-морской базы для своего «стратегического упрочения на берегах Восточного океана» (с. 512).
Эти планы, которые парадоксальным образом уживались с господствовавшим представлением о том, что границы России уже достигли своих «естественных очертаний», так и остались на бумаге в виде, как пишет автор монографии, «туманных вожделений». Стараясь действовать на основе договоров и в рамках норм международного права, Россия в рассматриваемое в книге время открыто не посягала на чей-либо суверенитет и не прибегала к агрессии. Однако сам факт превращения зоны черноморских проливов, Китая и Кореи в «перекрёстное геополитическое поле» (с. 28, 40), за контроль над которым Петербург был готов вступить в схватку с другими великими державами, свидетельствует о вполне определённых и вовсе не «туманных» российских намерениях и аппетитах. Поэтому не следует упрекать современных зарубежных исследователей за выпячивание экспансионизма России, возражение вызывает скорее их стремление затушевать схожие черты в политике её соперниц - других великих держав. Одним из следствий глобализации межгосударственных отношений, показанной в книге И.С. Рыбачёнок, стали и вооружённые катаклизмы мирового масштаба, потрясшие человечество в прошедшем столетии.
Игорь Лукоянов: Узлы российской дипломатии
Монография доктора исторических наук И.С. Рыбачёнок - автора серии книг, статей и документальных публикаций по истории внешней политики России конца XIX - начала XX в. - как бы венчает её многолетние исследования, обобщая и одновременно дополняя их новыми материалами, важными для понимания международных отношений той эпохи. Нельзя не отметить широкую эрудицию исследовательницы, впервые выявившей и проанализиро-
вавшей большое количество документов АВП РИ. При этом И.С. Рыбачёнок опирается как на самостоятельные изыскания, так и на многочисленные труды предшественников, хотя о степени изученности тех или иных сюжетов автор монографии пишет, к сожалению, лишь изредка.
Несмотря на то, что тема книги невольно подталкивала к общим рассуждениям, И.С. Рыбачёнок, прочно опираясь на изученные ею источники, удержалась в рамках дипломатической истории, не склонившись, например, к геополитике или модной ныне империологии и т.п. Однако, как признаёт исследовательница, внешняя политика России периода поздней империи, конечно же, не сводилась только к действиям МИД. Ведь невозможно представить международные отношения начала XX в. без экономической деятельности во всех её аспектах. Россию этот процесс захватил в меньшей степени по сравнению с другими великими державами, но появление у министра финансов С.Ю. Витте собственной внешнеполитической программы было отнюдь не случайным. Тем не менее в книге экономика и международные отношения увязываются лишь спорадически. Напротив, влияние на внешнюю политику Военного и Морского министерств в монографии даже несколько преувеличено. К примеру, голос моряков учитывался редко, несмотря на то, что они зачастую имели собственные представления о целях и задачах международной деятельности.
В первом разделе книги И.С. Рыбачёнок распутывает идейный «узел», рассматривая различные сочинения и записки современников о положении России в мире. Особенно важным представляется анализ доклада военного министра А.Н. Куропаткина «О задачах русской армии в XX веке» (1900), который уже давно заслуживал самого пристального внимания исследователей (с. 47-50). Изученные И.С. Рыбачёнок аналитические материалы, служившие для монарха независимым от МИД источником информации о международных делах, действительно влияли на выработку внешнеполитического курса самодержавия сильнее, чем «общественное мнение», которому нередко вообще не придавалось существенного значения. Вместе с тем вряд ли следовало объединять в один ряд записки крупных сановников, рядовых дипломатов, мелких чиновников и учёных, не учитывая уровень самой работы и служебное положение её автора. Так, записка поручика кн. А.М. Волконского о дальневосточной политике России имела значение лишь постольку, поскольку ею воспользовался в своих целях вел. кн. Александр Михайлович (с. 35-36). Широкий разброс мнений, представленных в записках (с. 51), наглядно свидетельствует о том, что даже среди государственных деятелей отсутствовало единое понимание роли и задач международной политики. В то же время большинство авторов исходили из того, что цели России могут быть достигнуты преимущественно благодаря военной и морской мощи империи, но не с помощью дипломатических средств. Это характерно для всей внешней политики державы и является её традиционной слабостью.
Кстати, стоило бы упомянуть не только о «записках-рекомендациях», но и о позднейших ретроспективных оценках, данных, например, П.Н. Дурново и бароном P.P. Розеном16. Общественное мнение представлено в книге неожиданно
16 Записка П.Н. Дурново. Париж, [б.г.]; Розен Р.Р. Европейская политика России. Доверительный меморандум, составленный летом 1912 г., в предвидении приближения мировой войны и грозящей России катастрофы, и сообщённый правительству в октябре того же 1912 г. Пг., 1917. Записка P.P. Розена по сохранившейся рукописи была вновь опубликована И.С. Рыбачёнок (Источник. 1997. № 6. С. 32-56).
7 Российская история, № 5
193
и весьма выразительно - в виде карикатур, сопровождающихся комментариями и свидетельствующих о том, что и пресса, и обыватель (как в России, так и за её пределами) вполне грамотно разбирались в международной обстановке, умея оценить и достижения, и промахи.
Структура книги вполне логична. Автор выделяет шесть направлений («узлов») внешней политики России, среди которых, правда, почему-то указано и африканское: всё же двух-трёх геополитических точек, по удачному выражению самой И.С. Рыбачёнок (с. 40-41), на континенте недостаточно для «узла». Да и внимание Петербурга к Персии не было столь уж значительным. Это были территории, где Россия имела некоторые (по большей части косвенные) интересы. Экономическое же проникновение туда являлось в глазах Петербурга хотя и желаемой, но слишком неопределённой целью. Разговоры о трансперсидской железной дороге никогда не опирались на какие-либо внятные расчёты, а Русско-Персидский банк был фиктивной организацией, полностью контролируемой Министерством финансов. Возможно, следовало бы расширить «персидский узел», проследив действия России в близлежащих регионах (Тибет, Индия). Между тем среди «узлов» не оказалось отношений с САСШ, которые к рубежу XIX-XX вв. имели уже важное значение (эмиграция, политика «открытых дверей» в Китае, интерес к финансовому рынку и др.).
Конечно, подробнее всего в книге говорится про «европейский узел» (с. 61154), про союз с Францией и сохранение баланса в контактах с Германией. Не забыта и Италия, хотя в русско-итальянских отношениях не просматриваются ни важные общие интересы, ни острые разногласия, поэтому внимание к ним оправданно лишь в контексте изменения расстановки сил в Европе и участия Петербурга в этих сложных комбинациях. Взаимодействие с Австро-Венгрией справедливо вписано в «балканский узел». Другие европейские государства не играли в политике России такой существенной роли, за исключением одного, самого маленького - Ватикана. Контакты Петербурга с апостольским престолом, осложнявшиеся проблемой Польши, и в целом конфессиональную сферу международных отношений начала XX в. нельзя игнорировать.
Военно-политический союз с Парижем, по справедливому мнению И.С. Рыбачёнок, не означал близости в других сферах и отсутствия противоречий. В монографии по большей части речь идёт о военной конвенции, заключённой «определённо в пользу Франции» (с. 92). О финансовых аспектах альянса сказано гораздо меньше, что вряд ли отражает реальное состояние русско-французских отношений. В историографии нет полной ясности в том, насколько значимы при заключении союза были денежные мотивы. А.З. Манфред, к мнению которого явно склоняется И.С. Рыбачёнок, придавал больший вес политическим факторам, Р. Жиро - финансовым. Так или иначе, планы и шаги Петербурга по «освоению» французского денежного рынка изучены недостаточно, поскольку до последнего времени необходимые документы оставались в России недоступными для исследователей.
В книге нет самостоятельного очерка об отношениях России и Англии, но о вражде и соперничестве двух держав говорится в каждой главе. Автор не раз указывает на агрессивну
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.