Вавилонская башня Книга III. Часть I. Глава IV. О первоначальном установлении имён*
АФАНАСИЙ КИРХЕР
Авторитетные писатели, в особенности Платон в "Кратиле", предлагают нам два взгляда на истинный, или правильный принцип [лежащий в основании] слов. Согласно первому мнению, этот принцип свойствен всем людям по природе, будучи вложенным в них, то есть имена в действительности таковы, какова природа самих вещей [называемых ими]: [они возникли] не из установления людей.
Согласно второму мнению, имена были даны в результате человеческих договоров и соглашений; они суть не что иное, как то, что было установлено по воле и желанию людей. При этом имелись некие первозданные имена, учреждённые древними создателями [языка] благодаря способности более высокой (majore), чем человеческая, которые могли быть основами прочих [позднейших] названий. Однако поскольку имело место столь значительное смешение названий, что по прошествии долгого времени те первичные имена покрылись мраком [неведения], приходится с трудом или без труда распознавать их следы, которые лучше различаются в некоторых варварских языках, чем в греческом. А что это за варварские языки, о том будет сказано в своём месте.
В свою очередь мы, стремясь соединить оба этих взгляда, предложим две аксиомы, заимствованные из учения Платона. [В соответствии с ними,] природа вещей, естественно, достоверна и определённа, в силу чего вещи истинно существуют, хотя и кажутся многообразно изменяющимися. И так как речь дана человеку в качестве спутницы и помощницы мышления, слова суть образы и подобия всех тех предметов, которые преподносятся разуму, будучи восприняты чувствами. Из этого можно понять различие между природой и установлением, ибо одни слова существуют на основании природного определения (decreto naturae), тогда как другие - по причине человеческих установлений и законов. Мне хотелось бы, чтобы читатель обдумал это c [особой] рассудительностью, ведь положение дел таково, что в этом смешении языков, знаю, было бы неправильным говорить, что слова установлены фио^ [по природе], в противном случае у всех людей были бы одни и те же слова и общий язык1. Однако я утверждаю, что в самом начале, после появления сотворённых вещей, было вполне целесообразным и необходимым, чтобы слова были
* Перевод выполнен по изданию: [Кирхер 1679]. Переводчик выражает благодарность проф. Д.И. Макарову за разъяснение семантики некоторых древнегреческих слов. © Карабыков А.В. (перевод, примечания), 2015 г.
установлены в силу некоего точного природного определения, ибо как vo^axa [ноэмы, мысленные образы] самих вещей, расположенных вне ума, являются отнюдь не ложными [их] образами и подобиями, так же произнесённые или записанные слова должны быть изображениями и подобиями этих vo^axov [ноэм], пребывающих в нашем уме. И поскольку [ноэмы] суть истинные и естественные понятия (apprehensiones) самих вещей, посредством которых эти вещи познаются так, как они суть [в действительности], постольку на том же основании является закономерным, что одни и те же формы запечатлеваются и изображаются в сознании всех людей, так что с помощью представления образы этих чувственно воспринимаемых вещей остаются запечатлёнными, словно на воске, в памяти, как это прекрасно изобразил Платон в "Теэтете" и "Софисте"2. Итак, понятие (cognitio), которое создано правильно и истинно силою ума и воздействием вещей, без прикрас и не путём фантазии оформлено, является совершенно одинаковым и естественным у всех людей, точно так же как сами вещи, изображениями коих служат слова, нисколько не изменяют свой вид в зависимости от местоположения и времени. Так, огонь одинаково обжигает и нас и всех [прочих] людей, то же нужно утверждать в отношении остальных восприятий. Следовательно, всё то должно называться существующим фио^ [по природе], что всегда подобно [вещам] не по причине какого-либо человеческого мнения, разного у различных людей, но потому что содержит ту же силу и свойство (proprietatem); таким же образом представляется совершенно непреложным, что после появления сотворённых вещей некие первозданные названия были установлены так, чтобы верно изображать и представлять сущность самих вещей3. Кроме того, поскольку Бог, творец и властелин природы, восхотел, чтобы она была основой (firmamentum) созданных вещей и неким неизменным, постоянным [их] источником, Платон резонно признал за Богом истинную причину [возникновения языка], ибо тот, кто, положив начало вещам и [их] использованию, сохраняет их своей силой, также наделил людей способностью к надлежащему установлению имён, посредством которых обозначалась бы сущность вещей. И так как, по свидетельству Платона, vo^axa [ноэмы] познаваемых предметов суть действительно e'lkove [изображения] и ектшюцата [отпечатки], происходит так, что все люди наполнены одинаковыми идеями познаваемого (ideis notitiarum), то есть истинным и точным представлением и знанием причин в разумной душе (ибо так мы разумеем здесь слово "идея"). Помимо того, что сущность [предметов] сообщает всем людям способность и действенность в плане восприятия и осмысления вещей, она служит производительницей этих vonpaxrov [ноэм]; символами же и опознавательными знаками вещей, воспринимаемых с помощью рассудка, являются слова, установленные силой сущности [вещей], из которых в дальнейшем образуется речь. [На основании сказанного] мы считаем, что изначальное установление имён имело своим источником не что иное как первого человека, который обладал - это доподлинно так - чрезвычайно действенной силой, отличавшей все его чувства, а также в высшей степени беспрепятственным применением разума, то есть поистине был философом, как мы показали [это] в предшествующем рассмотрении.
Итак, первым ovopa-dtTnv [ономатетом, создателем имён] был первочеловек, то есть Адам, наделённый неким богоподобным умением и врождённой силой. В отношении этого нет никаких сомнений, к тому же чуть ниже это также будет явствовать из [положений] вероучения (de fide)4. Так что то, чего не заметил Платон, разумеется, у самого Моисея, автора подлинных первоисточников, или древностей (или же, если что и сумел почерпнуть из книг Моисея, то, конечно, не вполне ясно воспринял и не вполне откровенно изъяснил), то следует постичь основательно и прямо. Моисей же свидетельствует, что перво-человек Адам дал всем животным надлежащие и истинные имена, приняв способность к тому от Бога. Привожу его [Моисея] слова из Бытия (глава II, стих 19): "И образовал Господь Бог из земли всякого животного полевого и всякую птицу небесную, и привёл их к Адаму, чтобы видеть, как он назовёт их, и каждое [имя] души живой, которое нарёк человек, есть само её имя. И нарёк человек всех животных и птиц небесных и всякого зверя полевого своими именами"5.
Стало быть, Бог сотворил так, чтобы сущности всех животных, словно бы представ перед взором Адама, стали хорошо ему понятными и известными, или, может быть, не-
ким чудесным образом [Бог] действительно явил его глазам всех живых существ, чтобы он ясно различил сущности предметов благодаря беспрепятственной помощи чувств. Из этого подлинного и достоверного познания становится очевидной övo^a-üeoiac [ономате-тическая] способность в Адаме, ибо так я понимаю эти слова: "И какое бы имя ни дал ей Адам - ей, повторяю, душе живой - [таким и] было её имя", то есть были у них верные и истинные имена, приспособленные, как должно, к сущностям предметов, в согласии не с поверхностным обозначением, а с неким сущностным принципом6, так что отличительные свойства отдельных животных в совершенстве отвечали отдельным же именам. [Таким образом,] было возможным даже, исходя из одних только имён, легко достигать [понимания] сокровенной природы любого предмета. С этим соглашается равви Абра-ам Бальмис7, чьи слова, переведённые мной на латынь с еврейского, гласят: "Существует большое различие между священным языком и иными наречиями, ибо поскольку создателем священного языка является благословенный Бог, установление имён необходимым образом должно соответствовать самим сущностям вещей, ибо в согласии с сущностями подобало называть их". Это [также] подтверждают равви Абенэзра, Ралбаг, Рамбам, Бек-хай, Раббот и другие комментаторы Бытия, к [трудам] которых можно обратиться в связи с этим вопросом.
О том же наречении имён упоминает и Магомет в начале своего "Альфуркана" (Alfurcani)8, где говорится, что Бог повелел Адаму дать вещам подходящие имена: "Когда были сотворены все животные, Бог понудил их прийти к Адаму, да будет память о нём блаженна, и научил его устно (oretenus) именам всех вещей, и назвал Адам все [вещи] именами, которые отвечали их свойствам".
В книге о Рае Моисей Барцефа Сирус9 говорит, что Адам, "занимавший в Раю самое возвышеное место, обладавший царственной властью и могуществом, [отличавшийся] таким сиянием лика, которое, по свидетельству Писания, исходило от лица Моисея, и звучавшим голосом, который мог восприниматься разумом (sensu)10, дал названия животным всех родов, обращаясь к каждому поимённо. Они же, когда он призывал их по порядку, смиренно опустив головы, поодиночке проходили мимо него, склоняясь не из-за чрезмерной красоты, излучаемой им, а оттого что изумлялись его дерзновению. Так, когда [Адам] обратился к быку, тот, едва услышав своё имя, прошёл перед ним с поникшей головой; так же и конь, призванный по имени, проследовал с пригнутой выей, не выдерживая вида Адама; то же происходило и с другими [животными]". [В то же время] эти имена нужно понимать не как данные животным [непосредственно] Адамом, но как принятые им самим от Бога, ибо не Адам, но сам Бог дал им имена, а Адам воспринял язык от Бога, [язык] совершенный в отношении всего прочего, не считая [его] части, содержащей имена животных, которую Бог полностью оставил [создать] мастерству и мудрости Адама, чтобы тот с помощью имевшегося у него знания животных и благодаря обретённому ранее знанию многих слов образовал имена и дал их животным в соответствии с сущностью каждого [из них] в отдельности11. Причём [эти имена должны были быть] образованы не одним
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.