ИРИНА АНДРЕЕВА
мо
Вещно-предметный
мир ребёнка:
нденции в зеркале детской литературы
*
В СКАЗКЕ В. КАТАЕВА «Цветик-семицветик» маленькая девочка Женя в своём стремлении утвердиться среди сверстников пожелала иметь «все игрушки, какие есть на свете» . В результате город накрыла лавина: говорящие куклы, «мячики, шарики, самокаты, трёхколесные велосипеды, тракторы, автомобили, танки, танкетки, пушки, прыгалки <...>миллионы игрушечных самолётов, дирижаблей, планеров», избавление от которых стоило девочке драгоценного лепестка волшебного семицветика.1 Сказка была написана в 1940 г., в то время, когда большинство детей обходились одной или двумя игрушками.2
Этот краткий эпизод весьма показателен в контексте нашего исследования. Игрушка в данном случае не только вещный маркер времени (показательно, что в приведённом отрывке почти половина перечисленных типов игрушек предвоенного времени характеризует детскую милитарию), но и предмет моды, престижного потребления ( «Ну, — думает (девочка Женя. — И. А.), — я вам сейчас покажу, у кого игрушки!» ). Игрушечное изобилие в сказке Катаева гиперболизирует жажду самоутверждения, признания, желания маленькой девочки быть принятой детским сообществом. В подтексте сказки читается пафос активного осуждения идеи детского потребления.** Литература, обращаясь к неизбежному атрибуту детства —
*Стаья была опубликоваеа ранее: Мода в книжной культуре: границы дозволенного: сб. науч. ст. / ФГОУ ВПО «Челяб. гос. акад. культуры и искусств»; науч. ред., сост. В. Я. Аска-рова. — Челябинск, 2010. — 167 с.
игрушке, моделирует художественный мир в соответствии с определённой тенденцией, педагогической установкой.
Насколько типично такое отношение к предмету, вещи в детской книге? В какой степени и насколько объективно литература для маленьких отражает влияние модных тенденций на вещно-предметный мир ребёнка, и каковы в таком случае её ресурсы в качестве источника изучения материальной культуры детства? Были ли в истории детской литературы периоды, когда она сама становилась транслятором моды?
На языке символов
Важным посылом для изучения заявленной темы является представление о значимости мира вещей в жизни ребёнка. Дети не только его активные потребители. Через мир вещей происходит восприятие и трансляция ребёнком человеческого опыта. Неслучайно ведущим типом деятельности ребёнка в раннем детстве становится предметная деятельность, направленная на овладение способом действия, присвоение смысла вещи, на так называемое «распредмечивание». Это позволило психологу В. Мухиной назвать мир вещей миром «потребностей, чувств, образа мышления и образа жизни»3 ребёнка. Преобладание в детском восприятии мира фантазии, чувственного, эмоционального начала над аналитическим и рационально-познавательным способствует тому, что «сама психология ребёнка в высшей
* *Он достигнет своего апогея к началу 1 980-х гг.
Характерна помещённая в 1 979 г. на страницах еженедельника «Неделя» карикатура с изображением младенца в коляске, просматривающего журнал мод.
Игрушка — неотъемлемый атрибут детства и отражение модных веяний; а о чём может рассказать игрушка, появляясь на станицах художественного произведения?
Ирина Валерьевна Андреева, кандидат педагогических наук, доцент кафедры документоведения и музееведения ЧГАКИ
#24 [162]*2011
Библиотечное ДТэЛО ^^даз
степени склонна к переводу предметно-натуралистического бытия вещи в её символическое бытие».4 Таким образом, символизация вещи и пространства оказывается органична детскому восприятию мира. Это во многом объясняет внимание детских писателей к темам одухотворения вещи ребёнком, её антропоморфизации, а также психологии. игры с игрушкой. Данные аспекты темы уже были предметом исследования автора5 и не входят в комплекс проблем, рассматриваемых в данной статье.
Понятие вещно-предметный мир вбирает в себя все многообразные проявления материальной среды обитания ребёнка. Для удобства её дальнейшего изучения необходимо обозначить в ней специфическую «территорию детства». В повседневной жизни испокон веков дети чаще приспосабливают к своим нуждам «взрослые» вещи, некоторые из которых всё же делаются в соответствии с детскими мерками. Детская одежда, мебель, посуда — это не столь давнее изобретение; человечество на протяжении многих веков в создании детских вещей руководствовалось представлением о ребёнке как о «взрослом маленького формата» и, соответственно, шло по пути создания уменьшенных копий предметов. Большинство из них так же чутко, как их «взрослые» анало-
ги, реагировали на прихоти моды. Эта сфера престижного потребления характеризовала, главным образом, взрос-
лых, удовлетворяющих свои родительские амбиции (что находит подтверждение и в сегодняшнем стремлении молодых родителей обзавестись, например, модной коляской). И только сфера игрушки, область материальной культуры, не имеющая буквальных аналогов в вещнопредметном мире взрослых, во все времена сохраняла относительную независимость, оставалась заповедной зоной свободного выбора ребёнка. Модная, но нелюбимая игрушка никогда не имела шансов стать предметом детской игры, ибо игра по принуждению невозможна.**
И всё же во всем многообразии детских вещей именно игрушка наиболее чувствительна к модным веяниям. С одной стороны, «в игрушке наиболее зримо проявляется стремление взрослых контролировать сознание ребёнка, отражаются их ожидания, желания и представление о норме <...> В кукле человек остраняется, предстаёт как вещь и как Другой» .6 В то же время именно игрушка, и, в первую очередь, кукла — своеобразная модель человека, способна выступать и в качестве символа определённого образа жизни, и в качестве эталона женской красоты.
Красавица, богачка, модница
Тексты отечественной детской литературы, посвящённой игре и игрушке, открывают уникальную возможность анализа маршрутов женской идентичности, рождавшихся на пересечении литературно-педагогической доктрины*** и маркетинговых стратегий производителей кукол.
Дорогая фарфоровая игрушка для богатых детей появляется в русской литературе в 80-е г. XIX в. Она «аристократка, богачка, светская дама»\ явившаяся на свет благодаря уму и таланту владельцев знаменитых парижских ку-
** На этом мотиве построены сюжеты сказок А. Линдгрен «Принцесса, не желавшая играть в куклы» и М. Энде «Момо».
*** По наблюдению М. Костюхиной, автора интереснейшей монографии «Игрушка в детской литературе», «игрушки распределяются неравномерно по литературным эпохам. Больше всего игрушек в те периоды, когда в детской литературе господствует та или иная «тенденция» — общественная идея, воплощенная в культурных, педагогических или политических установках. В соответствии с ней моделируется художественный мир, а игрушка — значимая часть этого мира».
кольных фирм Жюмо и Брю. С момента возникновения их деятельность была непосредственным образом связана с высокой модой: нередко их изделия шествовали в авангарде моды, а материалы для кукольного производства поставлялись теми же мастерскими, которые обслуживали модные ателье. Грамотная реклама обеспечила парижским красавицам неслыханную популярность, благодаря чему они стали символом элегантности, вкуса и шикарного образа жизни. Впоследствии предприимчивый Нюрнберг наладил производство более дешёвых копий французских кукол, чем обеспечил, с одной стороны, их массовое распространение, а с другой привёл к упадку кукольной индустрии во Франции.
Образ материального изобилия и комфорта сопровождает богатую куклу. Тексты детской литературы, мемуаристика Е. Шварца9, А. Бенуа10 свидетельствуют о популярности специально сделанных кукольных домиков, производство которых в Европе было налажено ещё в XVIII в. М. Костюхина справедливо отметила, что ребёнком кукольный дом «воспринимается как разумно устроенная модель бытия» .11 Этим объясняется стремление детей отвоевать своё пространство в мире взрослых, обустроить свой «секретный» мир, уединиться с игрушками в собственном домике-укрытии. Дом для фарфоровой куклы в описаниях детских книг XIX в. обустроен по всем правилам интерьер-ной моды: «Квартира у куклы состояла из двух комнат и кухни. В гостиной стояла парадная голубая мебель, висели зеркала, лежали пёстрые коврики, и было даже маленькое, но удивительно
1.10?-
#24 [162] *2011
искусно сделанное фортепиано, которое можно было заводить особым ключиком, и оно играло разные песенки. Кухня была битком набита всевозможной посудой — и медной, и стеклянной, и фарфоровой, — а посередине стояла великолепная плита, в которой можно было разводить огонь и варить на нём настоящие кушанья. Всего же интереснее была куклина спальня. Тут стояла и её роскошная кровать, и полный белья комод, и шкап со множеством самых модных и красивых платьев, и прелестный маленький умывальник с крошечной педалью, из которой била фонтанчиком настоящая во-
да».12
Портреты и костюмы фарфоровых дам, характеризующие имидж настоящих модниц, многократно описаны в бытовых повестях о детстве второй половины XIX в. Приведённые ниже отрывки повестей Н. Лухмановой и П. Незванова в этом смысле достаточно типичны: «За громадным зеркальным стеклом, среди массы всевозможных игрушек стояла кукла величиной с трёхлетнего ребёнка. Длинные локоны льняного цвета падали ей на плечи; большие голубые глаза глядели весело на детей; громадная розовая шляпа, с перьями и бантами, сидела набок; шёлковое розовое платье, все в кружевах, с
пышными складками падало на толстые ножки в розовых чулках и настоящих кожаных башмачках; в правой руке, согнутой на шарнире, кукла держала розовое яйцо».1
Сходен с ним и другой портрет куклы: «Тальица тоненькая, платье голу-
бое, атласное, сшито по моде, сзади волочится огромный парадный шлейф, а спереди выглядывают такие прелестные маленькие ножки, в тонких чулочках и хорошеньких красных сапожках! Повсюду бантики, кружевца, светлые пуговки!.. А сколько драгоценностей! На обеих руках по браслету, на шее бусы жемчужные, в ушах блестящие серьги».14
Образы фарфоровых кукол документированы и в мемуарной литературе. Так, в воспоминаниях дочери Л. Н. Толстог
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.