ВЛАДИМИР ВЕРНАДСКИЙ:
ПОЛИТИК, ИСТОРИК, ОБЩЕСТВЕННЫЙ ДЕЯТЕЛЬ
Доктор философских наук Олег ЯНИЦКИЙ, Институт социологии РАН (Москва)
В марте 2013 г. исполняется 150 лет со дня рождения нашего великого соотечественника, академика АН СССР Владимира Вернадского (1863-1945). Эта дата отмечается и в России, и в мире. Так, ЮНЕСКО назвала 2013 г. «годом Вернадского». К настоящему моменту написаны десятки книг и сотни статей, в которых специалисты рассматривают вклад ученого в геохимию, кристаллографию, почвоведение, географию и другие науки о Земле. Но вот что удивительно: его работы в области обществознания,
истории и методологии науки, наконец, его мысли как политика и государственного деятеля ничуть не устарели. Напротив, сегодня они стали еще актуальнее.
ВЕРНАДСКИЙ - ОСНОВОПОЛОЖНИК СОВРЕМЕННОГО ГЛОБАЛИЗМА
Вполне объяснимый интерес отечественных ученых к идеям Вернадского в области биосферы и ноосферы в 1960—1990-х годах несколько оттеснил изучение его обществоведческих работ. Однако значение последних громадно, причем не только уже хорошо известных отечественному читателю (я имею в виду в первую очередь его публицистические статьи, в 1995 г. выпущенные издательством «Наука»), но и тот огромный пласт мыслей, который открывается нам с появлением каждого нового тома его «Дневников».
Сегодня особенно актуальна та часть наследия Вернадского, которую можно назвать «этосом Вернадского» или, выражаясь современным языком, «доминирующим взглядом на мир» («dominant world-view»). Именно на мир в целом, поскольку, по нашему глубокому убеждению, Вернадский был основоположником глобализма как теории и метода познания человеческой истории задолго до появления современных его теоретиков. Вернадский в целом именовал науку «планетным явлением», которое неразрывно связано с жизнью всего человечества и биосферы, его среды жизни. Он писал: «Человек впервые реально понял, что он житель планеты и может — должен — мыслить
и действовать в новом аспекте, не только в аспекте отдельной личности, семьи или рода, государства или их союзов, но и в планетном аспекте». И далее: «Положение науки в социальной структуре человечества ставит... научную мысль и работу в совершенно особое положение и определяет ее особое значение в среде проявления разума — в ноосфере... Представление об обязательности научных истин является новым достижением в истории культуры, только-только прокладывающим себе путь в сознании человечества».
Академик утверждал: мысль великих ученых прямо или косвенно оказывала воздействие «на гущу жизни» (это не только самое любимое его выражение, но и методологический принцип развития научного знания. — Прим. авт.), на среду жизни как организованную оболочку планеты. Еще в начале ХХ в. он указывал: «Усиление научной работы, связанной с местной или национальной жизнью, позволяет использовать духовные силы народа так сильно, как никогда не удается их организовать в унитарной централистической организации. Местный центр использует и вызывает к жизни духовные силы, иначе недоступные к возбуждению».
«НАУЧНЫЙ ЭТОС» АКАДЕМИКА ВЕРНАДСКОГО
Первое, что он не уставал повторять, — это то, что «научное знание, человеческая мысль самоценны и не терпят никакого вмешательства извне. Поэтому свобода мысли, научного поиска, профессиональных и человеческих контактов абсолютно необходима — никаких внешних ограничений, никакого партийного руководства». Необходима «абсолютная
свобода исканий» (научных, философских, религиозных) и доступность их результатов для всех. Научное знание — общее благо. Личность ученого и организация его работы связаны, но личность — первична. Ученый имеет безусловное право на высказывание и обсуждение научной мысли.
Вернадский подчеркивал: при правильном ходе государственной работы научная мысль не должна сталкиваться с государственной силой, ибо она «является главным источником народного богатства, основой силы государства». Далее он развивал эту идею так: «Научная творческая работа есть одна из главных, все растущих в своем значении форм общественной деятельности. Это зависит не только от того, что наука в своем проявлении есть социальное явление, но и от того, что реальное значение научной мысли неуклонно растет. Уже XIX век был веком знания, точного знания, положившего начало материальной культуре нового человечества. Я говорю нового, ибо именно наука через технику спаяла в единое целое все человеческое население планеты и к нашему столетию поставила вопросы жизни в планетном, как говорят, мировом аспекте. Реально только благодаря ей можно говорить о мировом хозяйстве, мировой науке, мировой политике. Будущее научной работы как общественной работы вскроется ближайшему поколению в еще небывалом размахе».
Заметим, предвосхищая работы и мысли наших современников о неизбежной демократизации исследовательского процесса, Вернадский еще в ту пору писал: «ХХ в. — век возросшего значения народных масс.Велико значение демократических и социалистических организаций трудящихся, интернациональных объединений и их стремление к получению
Владимир Вернадский среди членов Государственного совета Российской империи. Начало 1900-х годов.
Профессор Московского университета Владимир Вернадский. Начало 1900-х годов.
максимального научного знания. До сих пор эта сторона организации трудящихся по своему темпу и глубине не отвечала духу времени и не обращала на себя достаточного внимания. Эта работа идет по всей планете вне рамок государств и национальностей. Это столь же необходимая предпосылка формирования ноосферы, как и творческая научная работа».
Продолжая свою мысль о роли науки в развитии общества, Вернадский указывал: научное производство есть часть неразрывной триады «исследование-обучение—просвещение». По его словам, «высшая школа не есть только учебное заведение; больше того, — она может считаться высшей школой только тогда, когда она выходит из рамок школы и становится научным учреждением, когда она является независимым центром научной мысли нации».
Действительно, в период конца XIX — начала ХХ в. (как раз об этом времени и идет речь) научные традиции глубоко вошли в российские университеты, и подчинить бюрократии жизнь профессуры было уже невозможно, хотя такие попытки периодически все же предпринимались. На этот счет Вернадский высказался так: «... можно смело сказать, что пока русские профессора будут стремиться к научной работе и будут научно работать, все стремления министерства <образования> сделать из них приниженных и униженных слуг будут напрасны». «Высшая школа имеет перед собой три совершенно различные задачи. Она должна учить подрастающее поколение, . приучать его научно мыслить и научно работать. Она должна являться очагом научного
искания, быть центром самостоятельной научной работы. И, наконец, она должна быть носительницей просвещения в обществе и народе.».
Для выдающегося исследователя истинным ученым был только тот, кто находится на передовой линии современного знания. Поэтому все накопленное в мире науки знание должно быть доступно каждому ученому для ознакомления и осмысления. Отсюда — никакой цензуры, спецхранов, особых списков, никаких бюрократических препятствий между ученым и хранилищем знания, будь то библиотека, научный журнал или отдельная личность в любой точке земли. Структура научного учреждения, в том числе Академии наук, есть функция познавательного процесса, а не политических доктрин и идей. Но этот процесс социализирован, т.е. зависим от политического климата и культурного уровня самой научной среды. Последняя формируется медленно; она очень хрупкая, и нет ничего хуже ее постоянной перестройки, бесконечных реорганизаций извне. Только развитие мирового знания и потребности страны могут корректировать ее организационную структуру. Вернадский всегда мыслил российскую науку как неотъемлемую часть мировой культуры.
«Позитивная наука» стоит выше философии, часто повторял Вернадский. Поэтому, говорил он, «Я философский скептик. Это означит, что я считаю, что ни одна философская система (в том числе и наша официальная философия) не может достигнуть той общеобязательности, которой достигает (только в некото-
Владимир Вернадский (в первом ряду крайний справа) на собрании Санкт-Петербургской академии наук. Конец 1920-х годов.
С женой Натальей Егоровной и дочерью Ниной. Петроград. 1921 г.
рых определенных частях) наука» (1932г.). Результаты работ должны быть открыты всем, проверяемы, повторяемы. «Научные факты и научные эмпирические обобщения обязательны и для всякого ученого, и для всякого философа, они, и только они одни, являются основой науки. Научные теории и научные гипотезы — которые особенно интересуют философскую мысль — в науке суть преходящие формы научного творчества. Они не только в корне меняются, не только постоянно оспариваются. .Не гипотезы и теории, а научные факты и эмпирические обобщения составляют единую общеобязательную основу науки», — писал ученый в 1928 г. Методика исследования имеет первостепенное значение и не должна зависеть от вненаучных обстоятельств (религиозной, философской или этнической принадлежности).
Но в системе представлений Вернадского «позитивная наука» вовсе не означала монодисциплинарно-сти, замкнутости ученого в «башне из слоновой кости». Напротив, он был ярым приверженцем междисциплинарности и даже более — системного, холистического подхода*, о чем говорит его концепция биосферы и ее постепенного перехода в ноосферу. Хотя вклад выдающихся личностей огромен и ничем не заменим, наука едина, так как она — не плод размышлений отдельных ученых, а совокупный продукт труда многих поколений. Поэтому знание истории науки каждым исследователем — принципиально
*Холизм (от др.-греч. «целый, цельный») — в широком смысле — позиция в философии и науке по проблеме соотношения части и целого, исходящая из качественного своеобразия и приоритета целого по отношению к его частям (прим. ред.).
9
Семья Вернадских.
Сын Георгий (стоит);
слева направо: жена Георгия Нина,
Наталья Егоровна
и Владимир Иванович Вернадские,
дочь Нина. 1926 г.
Фото из архива РАН.
На о
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.