Проблемы Дальнего Востока № 6, 2014 г.
Восточноазиатская интеграция как объективный процесс межцивилизационного соперничества
© 2014 В. Балакин
Проводя курс на ослабление влияния США в восточноазиатском регионе, КНР прежде всего делает ставку на использование «мягкой силы». Под давлением объективных обстоятельств китайское руководство отказалось от прежнего принципа «не высовываться» и перешло к осознанной политике, нацеленной на региональное лидерство.
Ключевые слова: Китай, США, восточноазиатская интеграция, «мягкая сила».
Процесс восточноазиатской интеграции во многом был стимулирован экономическим и внешнеполитическим подъемом Китая, породившим вероятность его грядущего мирового лидерства. В повестку дня встал вопрос о структурировании восточно-азиатского региона, а именно: будет ли региональная интеграция осуществляться «вокруг» Китая (т.е. исключительно в Восточной Азии) или же процесс пойдет по линии формирования полицентричной системы на просторах Азиатско-Тихоокеанского региона1. Влияние названных вариантов региональной интеграции, по мнению многих международных экспертов, будет представлять собой главную парадигму исторического развития мира в ХХ! в.
Различные аспекты восточноазиатской интеграции так или иначе затрагиваются в многочисленных работах российских и зарубежных ученых, однако до настоящего времени нет ни одной специальной научной работы, в которой освещались бы все ее аспекты в комплексе.
Активный процесс восточноазиатской интеграции в межкризисный период 1998-2008 гг. ощутил на себе влияние широких дискуссий на тему о «глобальном лидерстве». Ключевой вопрос: возможность смены прежнего мирового лидера в лице США на растущего нового лидера в лице КНР. «Закат» американского лидерства прогнозируется уже давно, что объективно стимулируется вызреванием новых «центров силы», предлагающих в качестве региональной и глобальной политики концепцию многополярности2. Причиной вызревания этой тенденции стало эгоистическое стремление Соединенных Штатов жестко контролировать все и вся как на глобальном, так и на региональном уровнях.
Первым этому в межкризисный период воспротивился Китай, направив острие своих усилий в самую болезненную точку американского доминирования в Восточной Азии — стал стимулировать процесс постепенного ухода от доллара как единственной мировой резервной валюты к единой азиатской валюте.
Еще одним направлением «вытеснения» США из восточноазиатского региона стали предпринимаемые КНР усилия по структуризации относительно слабых регио-
Балакин Вячеслав Иванович, кандидат юридических наук, ведущий научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН. E-mail: viacheslavbalakin@rambler.ru.
нальных организаций безопасности, отсекая их под различными предлогами от американского участия.
Многие авторитетные международные эксперты задаются вопросом относительно реальности утраты Вашингтоном статуса мирового лидера (в частности, на региональном уровне в Восточной Азии), где формируется модель нового международного порядка, закладывается система взаимоотношений, основанных на взаимовыгодных договоренностях между региональными суверенными государствами3.
С экономической точки зрения, взаимные договоренности в регионе должны прежде всего касаться базовых параметров общего регионального рынка, включающего в себя поэтапный переход от зоны свободной торговли к единому таможенному пространству и далее — к полноценному интеграционному образованию.
В межкризисный период роль восточноазиатского лидера взял на себя Китай, привлекая суверенные государства восточноазиатского региона открытием своего внутреннего рынка для их товаров и тем самым экономически побуждая партнеров к созданию единой интегрированной системы взаимоотношений без прямых политических предпочтений. Становится все очевидней, что в обозримой перспективе Вашингтону весьма сложно будет противопоставить китайской интеграционной модели в Восточной Азии какую-либо внятную, а главное — позитивную альтернативу своих долларовых приоритетов в международной торговле. Проводя курс на ослабление влияния США в восточноазиатском регионе, КНР делает ставку на использование так называемой «мягкой силы».
На «американском направлении» китайское руководство умело использует тактику «двойного воздействия», привлекая на свой внутренний рынок прямые американские инвестиции в виде крупных высокотехнологичных производств при одновременных усилиях по освоению американского внутреннего рынка через приобретение интересующих Китай высокотехнологичных активов4. В межкризисный период постепенно сложилась ситуация практически полного доминирования на рынках восточноазиат-ского региона китайского экспорта товаров, произведенных китайскими предприятиями по американским лицензиям. В конечном результате высокотехнологичный экспорт Китая в страны Восточной Азии стал настолько конкурентоспособен, что выстраивать против него какие-либо барьеры, в том числе нетаможенные, объективно не представляется возможным. Экономическое присутствие КНР в восточноазиатском регионе становится доминирующим.
Ряд международных экспертов высказывают серьезные сомнения относительно американских прогнозов о сохранении в обозримой перспективе лидирующей роли США в рамках перехода крупных общественных формаций от индустриального к информационно-финансовому укладу. С наступлением ХХ1 в. США стремятся переносить акцент в своем развитии с реального промышленного производства и экспорта товарной массы на захват мировых рынков посредством монополии на печатание главной мировой резервной валюты — доллара. Сохранение данной монополии Вашингтон бескомпромиссно подкрепляет использованием своей военной мощи, не останавливаясь перед грубым нарушением общепризнанных норм международного права.
В межкризисный период многим государствам Восточной Азии удалось добиться существенных технологических достижений, однако сохраняющийся отрыв США в критических технологиях, особенно в сфере новейших вооружений, пока что не дает тому же Китаю пространства для более гибкого стратегического маневра5. Но ничто не вечно, и даже в сложившихся условиях Вашингтон чувствует себя в определенной степени скованным из-за своей финансовой зависимости перед Китаем, способным в любой момент потребовать оплаты накопленных им гигантских резервов в ценных бумагах США.
Китай в ближайшие годы намерен решить весьма амбициозную задачу, суть которой сводится к смене американской парадигмы глобализации, которая ориентирована на исключительное право США определять параметры развития мировой экономики. В межкризисный период КНР провела серьезную подготовительную работу, взяв в качестве полигона для своего интеграционного эксперимента Восточную Азию. Пока еще трудно судить о том, что конкретно предвидится под глобализацией по-китайски, но уже сегодня понятна суть позиции Пекина, представляющей собой китайское стремление дать региону и миру подходы к международному интеграционному взаимодействию, принципиально отличные от американских. Восточная Азия наилучшим образом подходит для китайских экспериментов с региональной интеграцией, поскольку здесь налицо серьезный исторический потенциал мощного цивилизационного влияния Поднебесной6. Конфуцианская цивилизация в отличие от всех других цивилизаций, существующих на Земле, смогла сохранить непрерывную тысячелетнюю преемственность и в этом смысле является реальной философской альтернативой западному пути развития.
Многие международные эксперты справедливо отрицают тезис, что успехи развития отдельных восточноазиатских государств обусловлены всего лишь приспособлением их реалий к «западному опыту». Передовые страны Восточной Азии развиваются отнюдь не линейно, они в ряде случаев эффективней, чем Запад преодолевают кризисные явления последнего времени. Тот же Китай умело приспосабливает новые реалии международных взаимосвязей к проверенным веками культурным традициям восточноазиат-ского региона, амортизируя попытки Запада навязывать миру его понимание процессов развития7. Логика современного цивилизационного противостояния все более связана с отторжением американской модели военного и финансового доминирования, перерастая в многовариантный вызов самой сущности глобального лидерства США. Китайское руководство стремится использовать тягу восточноазиатских государств вернуться к своим национальным истокам, что вполне удается использовать на эмоциональном уровне, несмотря на периодически возникающие конфликты (зачастую умышленно инспирируемые местной «пятой колонной» Вашингтона).
Исследователи в последнее время отмечают еще один феномен, способный изменить расклад сил в Восточной Азии. Такие восточноазиатские субъекты со стагнирую-щей экономикой, как Япония и Тайвань, все более тяготятся тем, что их воспринимают в мире как членов западной коалиции с весьма ограниченным государственным суверенитетом. Руководство КНР искусно играет на ущемленном самолюбии японской и тайваньской элит, побуждая их к более активному отстаиванию национальных интересов8. Если в случае с Тайванем основной акцент делается на культивировании общекитайских ци-вилизационных ценностей, то на японском направлении китайская дипломатия выстраивает многослойную внешнюю политику, предпочитая использовать экономические рычаги и пользуясь сложившейся за долгие годы ситуацией, когда крупный японский бизнес основательно «увяз» в хозяйственной жизни КНР. Сомнительная, на первый взгляд, идея создания антиамериканской коалиции постепенно начинает овладевать умами китайского истеблишмента, а интеграционная модель КНР для Восточной Азии, судя по всему, обретает очертания, ранее немыслимые: помимо АСЕАН, Тайваня, обеих Корей, она потенциально могла бы включить Японию, да и Россию.
Как ни странно, названная политико-дипломатическая коалиция вполне способна в перспективе сложиться на фоне явных попыток США сколотить в АТР так называемый «англосаксонский альянс» в составе Канады, Австралии и Новой Зеландии. Правда, у этого альянса изначально отсутствует системный интегратор в виде общего экономического интереса, поскольку американцы прежд
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.