ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ
2004 • < 3
МЕТОДОЛОГИЯ
Возможны ли математические модели истории?*
Познавательную ситуацию в исторической науке отличает некоторая противоречивость: с одной стороны, развиваются междисциплинарные подходы, и в том числе создаются формализованные, логико-математические модели исторических явлений и процессов. С другой стороны, усиливается тенденция к строгому соблюдению дисциплинарных норм исторического знания и вместе с ней - недоверие историков к теоретическим (не только математическим, но и социологическим, философским) моделям, неизбежно упрощающим многогранный образ истории, формируемый на основе источников. Возможно ли разрешение данного противоречия? Мнения на этот счет за "круглым столом" журнала высказывают ученые разных специальностей: доктор исторических наук Леонид Иосифович БОРОДКИН, доктор технических наук Сергей Юрьевич МАЛКОВ, доктор физико-математических наук Дмитрий Сергеевич ЧЕР-НАВСКИИ, доктор биологии Петр Валентинович ТУРЧИН (Коннектикутский университет, США), доктор географических наук Дмитрий Игоревич ЛЮРИ, доктор географических наук Алексей Давидович АРМАНД, доктор философских наук Анатолий Николаевич КРИЧЕВЕЦ; кандидаты исторических наук Игорь Николаевич ИОНОВ и Александр Алексеевич КАЗАНКОВ, кандидат биологических наук Светлана Александровна БОРИНСКАЯ, кандидат военных наук Владимир Аркадьевич ЛИТВИНЕНКО, географ Владимир Анатольевич КАРАВАЕВ. "Круглый стол" ведет Акоп Погосович НАЗАРЕТЯН - доктор философских наук, кандидат психологических наук, член редколлегии журнала "Общественные науки и современность".
А.П. Назаретян: Применение математических моделей для исследования астрофизической или биотической фазы развития материи "узаконено" давно и, наверное, бесповоротно. Но при изучении культуры и человеческой истории возникает вопрос, в какой мере ее познанию может помочь математика? Предмет нашего обсуждения - это мотивации, цели и способы математического моделирования процессов за период порядка миллиона лет, после того, как человек изобрел огонь и начал активно вторгаться в природу. Прежде всего хотелось бы уточнить постановку вопроса: возможны ли здесь математические модели и если да, в какой мере они работают, что могут дать?
С.А. Боринская: Может быть, так: есть ли что-то в социальной истории, что поддается продуктивному моделированию?
А.П. Назаретян: Или так: в каком случае моделирование может дать предметно интересный, продуктивный прогноз? Например, в какой мере предсказуемы исторические альтернативы? Понятно, для чего выстраивают модели в естественных науках или в экономике: там необходим прогноз ситуации и модель позволяет предсказать, как процесс будет развиваться в будущем. А каковы цели математического моделирования в истории, то есть построение модели того, что уже случилось в прошлом?
* Работа выполнена при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (грант < 01-03-00332а).
Л.И. Бородкин: Я заметил, что большинство историков при упоминании слова "моделирование" реагирует однотипно - а зачем нам модели? Ведь историки изучают, как шел исторический процесс в реальности, а клиометристы моделируют то, как он мог бы развиваться. Вот базовый вопрос, от которого идут все линии дискуссии. Мне известны три ситуации, где, на мой взгляд, есть смысл применять математическое моделирование.
Первая - реконструкция динамики того или иного исторического процесса, сведения о котором не сохранились в источниках в достаточном объеме. Этим вопросом занимался в свое время коллектив историков и математиков, возглавляемый академиком Н. Моисеевым. Исходя из некоторых общих предположений, ученые создали имитационную модель одного из периодов в истории Древней Греции - эпохи Пелопонесских войн, от которой сохранилось мало информации социально-экономического характера. Модель реконструировала возможную динамику некоторых параметров изучаемого исторического процесса.
Другой вид моделирования связан с анализом исторических альтернатив. Историки теперь рассматривают проблемы альтернативности исторического процесса в качестве одного из новых направлений методологии исторического познания. В Институте всеобщей истории РАН в 2000 г. состоялся "круглый стол" на тему "Имеет ли история сослагательное наклонение?", материалы которого опубликованы в альманахе "Одиссей". Сегодня уже не кажется удивительным тот факт, что все без исключения участники "круглого стола" высказались за целесообразность изучения альтернатив исторического развития. Модели могут быть полезными при изучении сложных по характеру динамики "синергетических" процессов. На некоторых специфических участках, в точках бифуркации, где в состоянии неустойчивости происходит выбор исторических альтернатив, процесс в силу каких-то небольших импульсов или случайных причин "сворачивает с траектории", переходя в одно из потенциально возможных состояний (аттракторов). С помощью методов нелинейного моделирования можно исследовать поведение таких процессов (например, динамики стачек, биржевой динамики -такой опыт у нас имеется).
И, наконец, третья ситуация моделирования связана с оценкой последствий тех или иных преобразований, общественных трансформаций. Например, начавшаяся в России реформа П. Столыпина привела к каким-то измеримым результатам. А если бы она не проводилась? Смоделируем, как шел бы процесс без реформы, и тогда можно измерить эффект, полученный за счет преобразований. Такую проблему рассматривал в 1980-х гг. академик И. Ковальченко, исследовавший процессы социальной мобильности крестьянства в начале XX в. В том же направлении работал известный американский клиометрист Р. Фогель, который в 1960-х гг. строил модели, демонстрировавшие, как развивалась бы в XIX в. экономика США без железных дорог или какой могла бы стать аграрная экономика этой страны без отмены рабовладения в середине XIX в. В результате две книги Фогеля собрали более 500 рецензий, из которых 95% -критические. Однако в 1993 г. Фогель получил Нобелевскую премию, причем в решении Нобелевского комитета отмечалось, что одна из заслуг ученого - "разработка методологии построения контрфактических моделей в экономической истории". То есть историк, хотя и экономист по образованию, получил Нобелевскую премию по экономике именно за моделирование того, чего не было (но - подчеркну - для оценки "общественного сбережения", эффекта проводившихся трансформаций). Неудивительно, что эта область науки сразу стала более респектабельной и признаваемой.
Таким образом, в сообществе историков-клиометристов сформировалось понимание того, что модели могут быть полезными для реконструкции некоторых периодов, недостаточно освещенных в источниках, для изучения исторических альтернатив и построения контрфактических моделей, дающих возможность оценить эффект тех или иных реформ, преобразований и каких-то общественных программ. По всем этим направлениям есть работы; и хотя они большинством историков пока не принимаются, ситуация потихоньку все же меняется.
С.Ю. Малков: Чем, на ваш взгляд, можно объяснить, что внутри исторического цеха к математическому моделированию относятся скептически?
Л.И. Бородкин: Это связано прежде всего с системой ценностей, доминирующей в исторической науке. Естественно, что историческое познание основано на глубоком изучении архивных и других источников. Ценится та работа, в которой анализируемые процессы или явления максимально полно и детально ими обеспечены. Нередко при обсуждении доклада можно услышать: "А почему вы такой-то архивный пласт не подняли? Тогда вы многого не знаете...". Нельзя не согласиться с тем, что полное и детальное знание источников - важнейший приоритет в работе историка, а моделирование в этом контексте воспринимается как вспомогательный, дополнительный инструмент, применение которого целесообразно при решении определенных задач (думается, что они сводятся преимущественно к указанным выше трем типам).
A.A. Казанков: Замечу, что очень длинного периода первобытной истории это не касается.
A.H. Кричевец: Правильно ли я понимаю, что историки не ищут закономерности исторического процесса, а просто его описывают?
Л.И. Бородкин: На этот вопрос нелегко ответить однозначно. Есть по крайней мере две разные группы историков. Значительная часть ученых исходит из того, что история развивается закономерно, по законам общественного развития. Другая группа, связанная с концепциями постмодернизма и других новых течений, ориентирована на изучение уникального, неповторимого; нетрудно понять, что эти историки отрицают закономерности исторического процесса. Первые, как правило, переоценивая роль закономерностей, не испытывают потребности в математических моделях, а стремятся подобрать факты и аргументы к уже сформулированным представлениям. При этом предполагается, что они занимаются именно объяснением истории. Другие же, не признавая закономерностей в истории (описывая те или иные исторические события с точки зрения их участников), просто не принимают всерьез возможность использования математических моделей. Специалистов, действительно ищущих исторические закономерности с помощью методологии моделирования, среди историков очень мало.
Д.С. Чернавский: К какой группе вы относите модели Л. Гумилева?
Л.И. Бородкин: Его модели - скорее концептуальные теоретические построения, гипотезы. Интересные, спорные, креативные, но в целом априорные и слабо связанные с проблематикой математического моделирования исторических процессов.
Д.С. Чернавский: А что можно сказать о моделях А. Тойнби?
И.Н. Ионов: Теория цивилизаций Тойнби тоже априорна, хотя и выглядит как эмпирическое обобщение. В его жизни было три кризиса, которые сопровождались мистическими видениями. В результате он получил три разных откровения о смысле истории, и в его книге "Study of History", содержатся, соответственно, три разных концепции, для каждой из которых находится фактическое подтверждение. Историки перестали считать Тойнби "своим" в 1950-е гг. Сейчас он проходит, скорее, по разряду исторической социологии, а это совершенно другая дисципл
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.