ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ
2004 • < 4
А.Е. ЧУЧИН-РУСОВ
Возвращение кентавров
Эта отбившаяся от литературного стада книга-кентавр [Чучин-Русов, 2002]1 сама попыталась рассказать свою историю. Мужеско --женская (андрогинная, ^-Ж) ее природа поневоле заставила взметнуть пыль веков и тысячелетий, тогда как внимательный читатель с раздражением или сочувствием отметит, что копыта кентавра столь же бесцеремонно, сколь и опасливо, топчут на пестрых ее страницах не только пыльную дорогу из прошлого в настоящее, как в нашумевшем некогда романе молодого Дж. Апдайка, но и тщатся протоптать заросшую бурьяном неведомого тропу в будущее.
Однако кентавр пришел не один. После пяти тысяч лет небытия, отделяющих зыбкое наше время от золотого века архаики, о первых обнаруженных диковинных следах вернувшихся кентавров уже на границе Х1Х-ХХ столетий возвестили физики (А. Столетов, П. Лебедев, А. Эйнштейн), искусствоведы (Г. Вельфлин, десятилетия спустя - Э. Панофский), лингвисты (И. Бодуэн де Куртенэ, Ф. де Соссюр). Потом о них стали все чаще сообщать психологи (3. Фрейд, К. Юнг), писатели (от Т. Манна, М. Пруста, Дж. Джойса до X. Кортасара, В. Шимборской, Д. Данина, В. Рабиновича), художники (П. Пикассо, М. Шагал, сюрреалисты, С. Фьюме), историки (представители французской исторической школы "Анналов", А. Тойнби, К. Ясперс), литературоведы, филологи, философы ("человекозвери" и "богочеловеки" Серебряного века, А. Лосев, М. Бахтин, Ж. Деррида), предвозвестники компьютерной эры (Н. Винер).
Оценить же общее поголовье стада кентавров никак не удавалось из-за языковых трудностей. Представители разных профессий называли их разными именами: физики -волной-частицей и пространством-временем; биологи - фенотипом-генотипом; психологи - сознательным-бессознательным; лингвисты - синхронией-диахронией; математики - бинарной системой счисления; писатели - потоком сознания, новым романом, научно-художественной и постмодернистской литературой; художники - коллажами, снами, инсталляциями, ассамбляжами, концептами; музыканты - классической-легкой музыкой; искусствоведы - ренессансом-барокко и иконологией-иконографией; историки - подвижной-неподвижной историей; философы - феноменологией-структурализмом; юристы - авторским правом-свободой слова. При этом мало кому приходило в голову, что речь идет не столько о разных терминах, сколько о принципиально одном, едином виде (классе, роде) новомифологических существ, имеющих общую культургенетическую природу. Так что на самом деле кентавров вернули на Землю
1 Обсуждение этой книги состоялось на страницах журнала "Общественные науки и современность" [Единое... 2003].
Чучин-Русов Александр Евгеньевич — доктор химических наук, писатель, профессор, заведующий кафедрой гуманитарного и междисциплинарно-системного образования Угрешского филиала Международного университета природы, общества и человека "Дубна".
не ученые-естественники или гуманитарии, не писатели, художники, инженеры или музыканты. Их вернуло резкое изменение цивилизационного климата, обусловленное самим историческим Временем, неизбежным пленником и заложником которого всегда был, есть и останется человек.
Любые попытки осмеять, замолчать, разоблачить кентавров как несовместное со здравым смыслом антинаучное-антихудожественное наваждение неизменно преодолевал их могучий инстинкт размножения, присущий всем живым существам, не достигшим положенного природой предела популяции2. И моя книга-кентавр не составила исключения.
Уже в первых откликах на нее в разных изданиях явственно проступали родовые черты кентавров. Согласно здравому смыслу и во имя оного, смертные боги цивилизации расчленили их, как это сделал некогда Зевс с человеком3, на две половины -"белую" (ЛЛ) и "черную" (W), "верхнюю" (Ж) и "нижнюю" (W), "человеческую" (ЛЛ) и "звериную" (W), "научную" (Л) и "литературно-художественную" (W), "текстовую" ("смысловую") (Л ) и "украшательско-оформительскую" (W) - в полном соответствии с болезненно расщепленным сознанием человека цивилизации (Юнг).
Если лошадиный непотребный "низ" книги-кентавра был бегло очерчен, например, в статье литературного критика А. Люсого [Люсый, 2003], интонационно созвучной директивно-литературному документу советской эпохи "Сумбур вместо музыки", то в статье музыковеда Е. Клочковой рассматривался его человечий "верх" [Клочкова, 2003]. Таким образом, то, что литературоведческий "низ" кентавричес-кой критики воспринял как сумбур и беспредел, его "верх"4, не понаслышке знакомый с музыкальной проблематикой XX в. (А. Шёнберг, А. Караманов, Э. Денисов, А. Шнитке, С. Губайдулина, Д. Лигети), оценил в противоположном смысле: «Автор выступает как своего рода композитор, "первой скрипкой" в партитуре которого становится не фабула, не сюжет, не перипетии повествования, но само ощущение композиционности. Здесь больше сходства, пожалуй, не с научной монографией, а с эпосом или с concerto grosso, импровизацией на заданную тему "длиною в авторскую жизнь"» [Клочкова, 2003, с. 18].
Соответственно, если одной половине иной кентаврической критики большой объем книги представился ее достоинством [Киселев, 2002; Киксман, 2003а; 20036; Страховская, 2003а] (Л ), то другой - как раз ее недостатком (W). То есть все в том же кентаврически противоречивом (как бы перевернутом) виде: "Единственный серьезный недостаток книги - объем. Не всякий сможет взять на себя труд прочесть от корки до корки два огромных фолианта" [Свирин, 2003]. Доктор искусствоведения и журналист, литературный критик и культуролог, бесстрастный библиограф [Костырко, 2003] и ироничный обозреватель, сочувствующие авторским намерениям интервьюеры и ведущие радио- и телепередач5, - каждый выступил как та или иная половина расчлененного тела кентавра (ближайшего, кстати, родственника древнеегипетского двойника Ка, двуликого Януса и двуединого человека Платона), тогда как вторая половина непременно просила и получала слово в каком-нибудь другом издании-измерении.
2 Например, кентавра, именуемого "квантовой механикой", острословы журналисты насмешливо окрестили в свое время "пикассо-физикой", породив, таким образом, еще одного культурного кентавра-двойника.
3 "— Я разрежу каждого из них пополам, и тогда они, во-первых, станут слабее, а во-вторых, полезней для нас... Сказав это, он стал разрезать людей пополам, как разрезают перед засолкой ягоды рябины..." [Платон, 1997, 190 а, е].
4 В данном случае смыслы понятий "низа" и "верха" адекватны смыслам этих понятий у Бахтина и А. Гуревича, занимавшихся проблемами средневековой культуры и Ренессанса.
5 Здесь имеется в виду цикл моих общеобразовательных радиопередач "Единое поле мировой культу-
ры" (Радио "Россия". Ведущая Н. Образцова. 1999-2001 гг.) и беседа о книге "Единое поле мировой культуры" на телеканале "Культура" (эфир 16 июня 2003 г., ведущая Л. Аристархова).
Все бы, возможно, так и продолжалось, если бы редакция журнала "Общественные науки и современность" не решилась на смелый эксперимент, собрав за "круглым столом", посвященном обсуждению книги-кентавра, двух докторов философских наук и двух - филологических наук, одного доктора геолого-минералогических наук, трех кандидатов химических наук и одного - физико-математических наук, двух культурологов и одного писателя (некоторые из них вполне в кентаврическом духе совмещали несколько профессий в одном лице). Так образ кентавра был явлен в его нерасчлененно-целостном виде [Единое. 2003]. Каким же предстал он перед читающей рецензии, отклики и обсуждения публикой?
Пожалуй, наиболее адекватно его архаический дух передают тексты двух участников обсуждения. Первый - самый, наверное, кентаврический из кентавров, принявших участие в "круглом столе", - В. Рабинович, доктор философских наук и кандидат химических наук, профессор МГУ, автор поэтических и прозаических книг, среди которых я особо выделил бы книгу о средневековой алхимии [Рабинович, 1979], неоднократно цитируемую в "Едином поле мировой культуры". Второй - доктор филологических наук И. Нахов, подготовивший и прокомментировавший в начале 1980-х гг. "Антологию кинизма"6. Обе эти книги, созданные гуманитариями, профессионально тяготеющими к античной, средневековой и магически-игровой стихии, сыграли не последнюю роль в рождении замысла черно-белой книги-кентавра.
Поскольку давно и не однажды сказано, что стиль - это человек, автор настоящего отклика на отклики на его книгу никак не может обойтись без цитат там, где стиль и личностное начало формируют смысл сказанного. Это тем более необходимо, что современный читатель современных ученых текстов не избалован их стилистически-смысловым разнообразием, тогда как пересказ авторских текстов для передачи краткого содержания всегда выглядит несколько анекдотично (если только это не игра прочтений) и подобен наивно-бесхитростной вербализации музыкальных смыслов.
Итак, цитата из Рабиновича: "Что же такого сделал наш автор? Прежде всего, он, так сказать, оприходовал (=инвентаризовал) всю культуру (или, как ее назвал Гете, "вторую природу"). Но почему вторую, если она первая и последняя? Потому что каждое в ней названо и тем самым проименовано, получив, таким образом, собственное бытие. При этом неважно, кем названо, Чучиным как химиком, Русовым как писателем, или Чучиным-Русовым как гуманитарием-герменевтом (пусть даже вслед за другими). Не получившее имени - не бытийственно. Его нет. Далее. Он же визуализирует (во втором томе) все значимые слова-понятия из тома первого7. Так сказать, обличает до поры невидимое. Вот здесь-то и начинается главное дело мастера Киж-ли. И дело это - развеска (авторская) всей культуры в галерее по имени Вселенная, антропный смысл которой доказан его, Чучина-Русова, существованием в качестве человека в культуре, вошедшего в нее всей своей трехипостасной жизнью - в Большое время человеческой истории. И настолько вошедшего, что мир и без человека все равно был бы антропен" [Единое. 2003, с. 161].
Приведу и другую цитату - из выступления Нахова: «Эти две книги получились очень разными и по стилю, и по фактуре, и по структуре. Первая - в д
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.